Училка и мажор

Вася поворачивает мое лицо к себе и что-то шепчет, я ничего не понимаю, только взглядом слежу за двигающимися губами.

—Ты может пояснишь, что тут такое происходит? — вперяясь яростно в Васю, открываю забитые бананами уши.

—Это мои друзья детства, — сдавленно сипит Вася, а я заржать хочу. Дружба между мужиками и бабами не существует, всегда кто-то хочет кого-то трахнуть, или уже трахнул. Тут, как говорится, возможны вариации на тему.

Друзья детства, хуетства!

—Понял, додик? А то раскинул перья тут, — кое-кто не унимается.

—Жека, прекрати уже, а? Не смешно что-то! — его быстро осаждает второй.

Я осторожно отцепляю от себя брыкающуюся Васю и подхожу впритык к машине для убийств. Именно так и представляется он мне, вот только я тоже не пальцем деланный и есть во мне безбашенность, срабатывает четко тогда, когда надо и не надо. Чаще, когда не надо, конечно.

Мужик нехотя улыбается и толкает меня в грудь, но я и с места не сдвигаюсь, а затем делаю резвый хук справа. Он не ожидал, потому что в этот момент снисходительно пялился на Васю. Ну а херли. Мужик чуть отскакивает назад от силы удара, и уже идет ко мне, замахиваясь, но второй мужик перехватывает его…невовремя, в рожу мне все-таки прилетает нехило так.

—Баста, мужики! Дали по роже друг другу и хватит!

—Что вы делаете?!

На фоне слышу верещащие звуки своей девочки, а потом кто-то запрыгивает мне на спину, крепко цепляясь пальцами и небольшими ногтями прямо в кожу. Щекотно даже.

—Кто тут додик, слышишь? Ты фильтруй базар!

Между нами стоит татуированный мужик, на мне сзади болтается Вася, а атмосфера напоминает ауру боксерского ринга.

—Хороший удар, но ты малолетка, не умеющая эмоции держать в узде. Когда бьешь, в голове должна быть исключительно тактика боя, а не заполонившие всю голову эмоции. На будущее, малек.

Все еще криво улыбаясь, отвечает некто, позволивший себе слишком много.

Малолетка, да?

Все меркнет ровно в тот момент, когда я вижу заплаканное лицо своей девочки, оббежавшей меня спереди и заставляющей смотреть в лицо. Стоп-кадр, и вся злость куда-то улетучивается. Разве так вообще бывает? Я и не думал, что просто взгляд может заставить пригвоздиться к месту и чувствовать себя никчемным говном.

—Немедленно прекрати, — шепчет Рапунцель, цепляясь в меня мертвой хваткой.

—Вась, мы пойдем, круто посидели. Мы позвоним, — второй ноунем уводит того самого Жеку, пока слежу за каждым его чертовым движением. Вася отцепляется от меня, стирает слезы тыльной стороной ладони и идет вслед за ними, но я перехватываю ее руку.

—Не трогай меня, — скупо и безжизненно звучит в ответ. Я стою на кухне и обтекаю в прямом и переносном смысле слова. В углу валяется пакет со множеством продуктов, но не до них. Все настроение, успевшее появиться на какую-то секунду, выветривается, будто и не было его никогда.

* * *

Подхожу к огромному холодильнику, в отражении которого вижу свою в очередной раз расквашенную губу. А впрочем, ничего нового. Взгляд дикий, и весь я словно только что с оравой солдат дрался. Чувствуется только до ужаса одурманивающий запах еды, слышится тихий звук тиканья часов, и все. Ну и еще мои нервы ходуном ходят и вынуждают метаться зверем в «клетке».

Осторожные шаги сзади заставляют резко развернутся. Она молчит. Я молчу, только рассматриваю хлипкую фигуру с выдающимися выпуклостями. От ее вида внутри все переворачивается. Она сейчас смотрится так, будто бы случилось величайшее горе.

А затем молча подходит ко столу и убирает грязные тарелки. Оказывается, некоторые приборы попадали на пол. Хочу помочь, но Вася все делает в разы быстрее.

—Давай помогу.

Ощупываю сгорбившуюся фигурку. Молчит. Блядство. Почему мне кажется, что я наломал дров?

—Нет. Ну давай конструктивно? Ты приходишь ко мне, а я сижу в окружении двух баб и лыбу тяну.

Молчит. Только дальше моет посуду, пока я схожу с ума, стараясь хоть как-то вывести ее на разговор. Плечи подергиваются, но другой реакции нет.

—Это нормальная реакция мужика, готового рвать за свою женщину, я по-другому не умею, и смотрелось все это не очень. Да, я тебя ревную, ревную так, что скоро буду с автоматом ходить и всех отстреливать. Ты себя видела? И ты видела, как мужики на тебя смотрят? Да им глаза на жопу натянуть за это надо! — взрываюсь целой тирадой, сам от себя не особо ожидая такого поворота событий.

Вася разворачивается и скрещивает руки на пухлой груди, куда у меня моментально утекает взгляд, а во рту скапливается слюна. Мокрые руки оставляют следы на белой ткани, превращая ее в полупрозрачную. Черт. Не сейчас, хобот, бляха! Однако уже поздно, потому что в штанах становится заметно теснее.

—Это моя семья, Рустам, люди, которые очень много для меня сделали.

—Один из них смотрит на тебя так, будто бы мечтает побывать в твоих трусах!

Вася вдруг жадно вдыхает воздух, краснеет и бросает в меня мойку, вставая в стойку.

—Ты совсем уже с ума сошел? Это не так! И вообще… Мне скоро по улице нельзя будет идти, потому что на меня смотрят? А еще, представь себе, кто-то наверняка обо мне думает! И может не совсем лицеприятно!

Ну вот зачем ты разжигаешь костер, подбрасывая в него дровишек на ветру?

—Да, я бы с особым удовольствием сломал бы им всем хребет, — сипло отвечаю, ярко представляя себе эту картину.

—В этом и проблема, Рустам! Нельзя просто бросаться на людей за то, что они рядом со мной! Пойми ты это. Я себе ничего с ними не позволяю, мы просто сидели и общались…Господи, да что я тут распинаюсь, ты ведь все равно упертый осел и будешь думать так, как удобно тебе. Только вот мы живем в социуме и людям дана возможность коммуницировать РТОМ.

—Чудно! Только дружбы между мужиком и бабой не существует!

—Рустам, услышь меня! Это больше, чем друзья, это моя семья! Моя семья! Уясни это, пожалуйста, и прекрати меня обижать таким поведением.

—Он первый начал.

—Вы оба были хороши, с ним я тоже поговорила уже, — отворачиваясь, Вася опускает плечи и склоняет голову над мойкой. — Я так и думала, что это будет, я этого и боялась.

Тихо подхожу со спины, опускаю ладони на подрагивающие плечи и выдыхаю надсадно. Друг или нет, я просто не могу никого видеть рядом с ней. Мне кажется, что она поймет, каким мудаком я могу быть и сбежит, вот только я теперь никуда ее не отпущу, ни за какие ковришки.