Училка моего сына
Шрифт:
После подхожу к Лии и упираюсь обеими руками по сторонам от её бедер. Оказываюсь между ними.
Она молчит и пытается взять себя в руки.
Так стоим минут пять. Я ничего не говорю. И она.
Но, немного совладав с собой, произносит:
– Я хочу, чтобы ты ушёл отсюда. Это мой дом. Я тебя не звала.
Глава 13
Глава 13
Лия
Меня до сих изнутри колотит, что ОН в моём доме, вломился в мою квартиру. Как посмел вообще?
Но истерика отступила. Только стало еще более гадко, что он её видел. Таким же, как он. не бывает жалко других. Для них чужие страдания - это забава.
– Я думаю, что после того, как ты меня изнасиловал, можно рассчитывать на то, что ты меня оставишь в покое...
Напрягается. Не нравится слушать правду?
– Так уж прям изнасиловал?
– еще и усмехается.
Только глаза остаются такими страшными... Как у голодного волка. Кажется, что стоит допустить одно неосторожное движение, как Кабирин кинется и разорвёт меня. Только что во мне рвать? От меня и так уже почти ничего не осталось.
– А ты по-другому считаешь? Видимо, я еще благодарной должна быть?! Ну, как же осчастливил! Пригрозил выкинуть в окно и оттрахал! Правда, когда трахал старался, чего уж! Только...
Я продолжаю его бояться. Но и себя в таком состоянии - тоже боюсь. Чего только не передумала за день сегодня! Если бы не Богдан...
Сузив глаза, тихо выговариваю:
– Только правда в том, что я тебя не хотела. Ни секунды. И если бы не боялась, что убьёшь, то бы не позволила тебе с собой ничего делать. И даже, если ты меня не бил, это всё равно изнасилование. А ты мне - глубоко отвратителен!
Неожиданно глаза Кабирина вспыхивают. Прямо как у волка.
Он дергает меня на себя, прихватывает за подбородок и тоже шипит:
– Ты хоть знаешь, как насилуют? А? Когда девок потом по кускам сшивают...
Собираюсь закричать, потому что боюсь, что всё снова повториться. Но мужчина просто зажимает мне рот.
– Не надо... Не трону. Хотел бы - уже разложил.
Прикрываю веки. Вот тут ему охотно верю. Даже если бы я сопротивлялась ему, то у меня ничего не вышло. Он сильнее. Увидев, что я смиряюсь, рука, зажимающая моя рот, его медленно отпускает.
Кабирин отстраняется, отходит где-то на метр. Делаю попытку слезть со стола.
Останавливает, удерживая на прежнем месте.
– Ну, куда тебя несёт? Ноги все изрежешь! Веник с совком где?
– Зачем?
– Осколки уберу...
– Под раковиной, - не верю, что будет убирать.
Но Кабирин лезет под раковину, достаёт оттуда веник с совком и принимается заметать осколки, причём и не скажешь, что он эти предметы первый раз в жизни видит.
– Пылесос где?
– Может, ты поедешь уже?
– не выдерживаю я всего этого абсурда.
– Ок! Тапки у тебя есть?
Смотрю на него во все глаза. Что он здесь забыл? Почему не уходит? Добился ведь своего - поимел, унизил, преподал урок... Сейчас-то что?
Он, не дождавшись моего ответа, скрывается из вида, а я продолжаю сидеть на столе, не в силах пошевелиться. Такая апатия навалилась. И
головная боль вернулась, разрывая голову на тысячу кусочков.В кухню Кабирин возвращается с моими тапочками.
– Обувай, - и подхватив мою ногу, нахлобучивает на неё тапок. После - на вторую.
Я и пикнуть не успеваю. Да и не смею.
– Могли остаться мелкие осколки, нужно пропылесосить, - произносит, наблюдая за мной, как за зайцем.
Он прав и спорить с ним еще и по этому поводу нет ни малейшего желания.
– Знаю. Сейчас, - ухожу за пылесосом.
Кабирин идёт за мной. Пылесос в кладовке. Тянусь за ним, но мужчина меня отстраняет, забирает технику, возвращается на кухню. Скидывает верхнюю одежду и включает пылесос. Я остаюсь стоять у двери в кладовку и только сейчас обращаю внимание на какие-то пакеты в прихожей. Это он принёс... Зачем? Мне ничего от него не нужно!
Иду на кухню, он уже закончил пылесосить.
– Что за пакеты в прихожей?
– спрашиваю, уже готовясь к тому, что ответ мне не понравится.
– Одежда и обувь. На улице зима, ты в какой-то фигне на рыбьем меху, а сапоги вообще рваные, - голос Кабирина в этот момент звучит совершенно обыденно.
А меня стыд как кипяток ошпаривает. И задыхаюсь возмущением словно дымом.
Продышавшись, говорю:
– Тебя это не касается!
– Уже нет, потому что так ты ходить точно не будешь...
– Я буду ходить в своих вещах!
– Ммм, - направляется в прихожую, хватает моё пальто, выгребает всё из карманов, потом берёт его и сапоги, заходит на кухню и, открыв окно, выкидывает всё на улицу.
– Стой!
– восклицая я в последний момент, но уже, конечно, поздно.
Мои вещи улетели в окно.
– Ну, что? Еще одну истерику устроишь из-за того, что выбросил, а новые купил? Монстр просто. Удовлетворил не так, шмотки новые купил не те.
Я могу лишь стоять, дышать и хлопать ресницами.
Кабирин закрывает в окно, хмурится, когда подходит ко мне.
– Я тебя не порвал?
– спрашивает, вгоняя в еще больший ступор, - Ты очень бледная... И глаза как у вампирши. Средней полосы. Весь день плакала?
Как-то отреагировать на это не успеваю, в дверь кто-то скребётся. И открывать идёт Кабирин. Как у себя дома. Что же он такой непрошибаемый?
Возвращается он быстро. С небольшим пакетом.
– Лия, я задал вопрос. Если что-то болит, если я действительно тебе навредил, то поехали в больницу, - он останавливается напротив, и мне приходится запрокинуть голову вверх, потому что он высокий.
Высокий, сильный, опасный мужчина, влиятельный и богатый. Я против него пыль.
Но он говорит про тело. А я - я никак душу собрать не могу. Чувствую себя мерзкой и грязной. Отвратительно использованной, беспомощной. Я боюсь на улицу выходить и не хочу идти на работу. Там его сын...
– Со мной всё отлично!
– криво улыбаюсь, - И будет еще лучше, когда ты отсюда наконец-то свалишь!
– Ммм... Значит, как взрослые люди разговаривать мы не будем. Хорошо...
– и идёт прямиком к плите.