Учитель
Шрифт:
Кристина легко ступила за калитку и направилась по мощёной кирпичом дорожке к школьной двери. Позади себя она уже слышала, как привратник задавал всё те же дежурные вопросы другой ученице, прибывшей, как и ожидалось, с внушительным скарбом вещей. На крыльце она встретила одноклассниц и остановилась пообщаться не потому, что соскучилась по ним – хотелось просто ещё немного подышать свежим прохладным воздухом, полюбоваться школьным садом, симметрично раскинувшимся с двух сторон от ступеней лестницы, понаблюдать за новоприбывшими, среди которых, возможно, вот-вот появятся её подруги, если они не прибыли раньше.
Внезапно на пороге школы показалась невысокая смуглая девушка. Её длинные волосы, заплетённые в косу, немного растрепались, на щеке серебрилась тонкая полоска одинокой слезинки. Всем своим видом девушка выбивалась из
– Это же Ванесса Монетти, – уточнила она, – из девятого класса, – прибавила, понимая всю очевидность своего вывода.
– Больше нет, – одна из девочек заносчиво скривила губы, ловко запрыгнула на перила и устроилась поудобнее, готовая вещать то, что знала она одна по праву соседства с несчастной итальянкой.
Глава 3
– Ты что имеешь в виду? – обратилась к ней другая и тут же скрестила на груди руки, демонстрируя крайнюю степень нетерпения.
– А то, что больше она у нас не учится, – победоносно заявила первая, снова сделав томительную паузу.
– Почему? Долорес, расскажи! Не будь стервой! Если знаешь, так давай выкладывай! – на девушку уставились несколько пар любопытных глаз.
Долорес окинула их высокомерным взглядом, после чего лениво продолжила:
– Её выгнали с позором, – по толпе прокатился ропот, послышались вздохи изумления и сочувствия. – Оказалось, что она никакая не графская праправнучка. Её мать выдумала всю эту историю, чтобы дать дочери образование, и чтобы она не пошла по её стопам.
– А кто её мать? – упавшим голосом спросила Кристина и тут же пожалела о своём вопросе.
– Наводчица в воровской банде! – выпалила Долорес с ликованием всезнайки. – Вы представляете?! Столько лет она дурила нас, а мы принимали её как равную. Я считаю, что администрация правильно сделала, что её выгнали.
Сквозь гомон, окутавший слушателей, прорвалось ещё несколько вопросов. Кто-то возмущался решению комиссии, сочувствуя девушке, которой оставалось всего два года до выпуска. Другие поддерживали Долорес в её слепом устремлении расставить всех по своим местам на некоей иерархической лестнице. Кристина заметно побледнела. Ей пришлось отойти в сторону и прижаться спиной к перилам крыльца, чтобы не упасть. Она плохо знала Ванессу, но теперь именно эта девушка казалась ей самой родственной душой из всех, кто был здесь. Она точно так же существовала в необходимости врать, скрываться, увиливать. Она понимала, кто её мать, а сама мать, осознавая весь ужас положения дочери, не хотела, чтобы она пошла по её стопам. Теперь же для Ванессы всё было кончено и годы, проведённые здесь, превратились в прах. Мать в тюрьме, родных не осталось. Лишь надежда на чудо, но нечего мечтать, ведь жизнь – не любовный роман и чудеса случаются в ней крайне редко.
Шум на крыльце нарастал. В следующую секунду из тени каменного портала, как из ниоткуда явилась высокая женская фигура и все тут же умолкли. Девочки все как одна настороженно уставились на ректоршу. Фрау Ирма Готфрид сейчас, как и прежде, вселяла в окружающих благоговейный трепет всем своим видом. Спокойная и прямолинейная она никогда не выходила из себя. Её низкий голос пробирал до мурашек, а холодный взгляд тёмных, почти глаз парализовал своей тяжестью. Бывало, кто-то из девочек даже терял сознание после разговора с ней. Высокая, стройная, с неизменно собранными в тугой пучок чёрными как смоль волосами, она была одновременно красивой и ужасающей.
По внешнему виду нельзя было определить возраст женщины – то ли тридцать, то ли сорок лет – скуластое лицо без единой морщинки не поддавалось годам. Между собой девушки единогласно решили, что она ведьма и тем успокоились. Не бывает таких женщин – и всё тут.– Скажите мне, девочки, – начала она и Кристина, не видевшая её лица, а одну лишь спину, невольно вздрогнула от этого голоса, – почему у меня такое чувство, будто я нахожусь на рынке и мне вот-вот продадут ощипанную курицу? – Всё молчали. – Вы шумите так, как не подобает леди. Если вас впечатлила судьба фройляйн Монетти, то не стоит так уж горевать по ней – она поплатилась за обман и так будет с каждым, кто посмеет очернить имя нашей школы. – Последние слова окатили Кристину осколками ледяного дождя. – Расходитесь по своим комнатам – здесь больше не на что смотреть.
Фрау Готфрид обернулась на месте, как военный офицер и также незаметно скрылась в дверях, на секунду бросив тяжёлый взгляд на стоявшую чуть в стороне бледную Кристину.
Девушки опомнились не сразу. Постепенно одна за другой они молчаливой змейкой зашагали к двери и начали скрываться в темноте проёма. Кристина тоже переступила порог и вскоре наваждение от общения с ректоршей стало рассеиваться. Девушка постаралась отогнать от себя дурные мысли о разоблачении. «Ванессе не повезло» – рассуждала она – «Её мать преступница и она всегда рисковала больше. Да, публичные дома – места не самые легальные, но проститутки были и будут, а значит, ей ничего не грозит – надо просто быть осторожнее.» За размышлениями Кристина не заметила, как пересекла холл с высокими потолками, окрашенный многоцветьем витражных окон, из которых лился утренний свет. Она ступала по бархатистому ковру центральной лестницы, слегка касаясь рукой гладко отполированных деревянных перил. Поднявшись на свой этаж, девушка остановилась возле стрельчатого окна, чтобы перевести дух и разложить по полочкам мысли в обеспокоенной голове. Внезапно ей померещилось, что по дороге к крыльцу идёт человек в чёрном, а из-под его шляпы виднеется огонёк светло-каштановых волос. Кристина зажмурилась. Она отругала себя за то, что человек из поезда всё ещё продолжал преследовать её воображение. По представлениям девушки он ну никак не мог оказаться здесь – слишком уж это странно. В школе вообще почти не было мужчин, только водитель фрау Готфрид, пожилой садовник и старик Хабель. Хотя, если учесть, что сегодня все возвращались с каникул, мужчина вполне мог оказаться чьим-нибудь братом, кузеном, ну или на крайний случай – слугой.
Когда Кристина, наконец, открыла глаза, никого уже не было на горизонте. Уверившись в том, что ей показалось, она направилась к знакомой двери, за которой уже слышался характерный гомон. Она бесшумно вошла. В просторной комнате, вмешавшей в себя три кровати с тумбочками, широкий шкаф в одном углу и письменный стол со стульями в другом, вовсю шёл спор о чём-то до крайности важном.
– Ханна, отстань! Куда мне убрать его? В моей половине шкафа уже нет места, а стул общий! – слова подруги, одетой в одно лишь кружевное бельё, были первым, что услышала Кристина, возникнув на пороге.
– Меня это не волнует, Марта! – отвечала вторая, в свою очередь, прикрытая шёлковым лиловым халатом. – Ты знаешь, как я ненавижу бардак! Твои тряпки, раскиданные по всей комнате, ранят моё ощущение прекрасного!
– Ну прости, – саркастично взвизгнула Марта, – кто ж виноват в том, что у меня так много фирменных вещей? Конечно, им требуется пространство, а этот бестолковый шкафчик способен вместить только пару трусов и лифчик!
Теперь Ханна перехватила волну негодования.
– Ах, ты опять за старое! Как же тебе нравится тыкать в меня своими фирменными вещами! Знаешь ведь, что я не могу позволить их себе!
– Даже не собиралась в тебя чем-то тыкать! Хватит думать, что все вокруг спят и видят, чтобы обидеть твоё титулованное высочество!
– Вот только не надо!
– Сама начала!
– Я просто хочу, чтобы в комнате был порядок!
– А мне нужно место, куда костюм повесить! Что предлагаешь?!
Атмосфера накалилась до такой степени, что Кристина стала искренне опасаться появления из ниоткуда фрау Готфрид, умевшей оказаться тут как тут в самый неожиданный момент.
– Марта, можешь ко мне повесить. Чего проблему-то раздуваете? – вступила она в разговор, делая пару шагов в направлении подруг.