Учитель

– Шесть? Большая уже, - улыбнулся старик и добавил грустно, - и несчастная.

– Вы правы, - сказала Оксана, когда они вернулись в прихожую. Взгляд девушки устремился к полу, пробежал по стенам, шкафу-стенке и остановился на старике.
– Лена, наша вторая дочка, еще маленькая, годика еще даже нет, она еще ничего не понимает, а вот Маша, это другое дело. Она довольно взрослая для того, чтобы понять, кто ее отец, - Оксана закусила губу и отвернулась от Александра Петровича, чтобы старик не заметил слезы, выступившие в уголках глаз.

Но старику не надо было видеть глаза Оксаны, чтобы понять, что на них выступили слезы. Он улыбнулся и положил руку на плечо девушки.

– Возможно, вы посчитаете мои слова глупостью, неподходящими для такой ситуации, но надо надеяться на лучшее. Как бы ни было тяжело. Это трудно, но так будет легче жить. Кто знает, может в один прекрасный день все изменится, и ваши дочери будут в будущем даже гордиться своим отцом.

– Спасибо, - сказала Оксана, вытерев рукой слезы с глаз.
– Хотела бы я на это надеяться, но... но сами понимаете.

– Все будет хорошо, - улыбнулся Александр Петрович.
– Не надо отчаиваться. Все будет хорошо. Пойду я, - старик развернулся, чтобы открыть входную дверь и выйти на лестничную площадку, но Оксана остановила его.

– А знаете, может, вы хоть чаю выпьете? Я недавно пирожки с яблоками сделала.

Робкая улыбка появилась на лице старика.

– Спасибо, но знаете, как-то неловко, да и меня Шарик на улице ждет.

– Шарик?
– Оксана подняла на Александра Петровича карие глаза.

– Собака моя, дворняга, - улыбнулся старик.

– Собака? Ну, ничего страшного и ей чаю нальем, - улыбнулась в ответ Оксана.

– Право, даже не знаю, - смутился Александр Петрович.
– Неловко как-то.

– Да ничего страшного, - сказала Оксана.
– Останьтесь хотя бы ненадолго. Попьете чаю и пойдете себе. Да и мне веселее будет, а то все одна да одна. Даже и поговорить не с кем.

– Ну, хорошо, - сдался Александр Петрович.
– Если так, то на пару минут можно и задержаться. Пойду я тогда Шарика с улицы заберу.

– Конечно забирайте. Я не буду дверь закрывать.

Старик вышел на лестничную площадку, затем спустился на улицу.

– Ну, что, мой дружок, не замерз?
– Александр Петрович потрепал собаку по холке.

При виде старика собака завиляла хвостом и залаяла.

– Скажите ему, чтобы перестал лаять, - старуха все еще была здесь и искоса поглядывала на Шарика.
– У меня голова болит.

– Нервничаете, наверное, много?
– старик отвязал Шарика и повернулся к старухе.

– А это уже не ваше дело, почему у меня голова болит. Поживите тут рядом с такими алкоголиками, как тот, которого вы привели, то у вас не только голова будет болеть. Я без корвалола уже и жить не могу. А все из-за этих, алкоголиков. Бессовестные.

Старик ничего не сказал, только улыбнулся кроткой улыбкой и вернулся, теперь уже с Шариком, в подъезд. Поднявшись на второй этаж, Александр Петрович подошел к двери, ведущей в квартиру сорок два, и тихонько постучал.

Дверь приоткрылась, и на пороге возникло улыбающееся личико Маши.

– Дедушка Саша?
– словно убеждаясь в этом, спросила девочка.

– Он самый, - улыбнулся Александр Петрович и после небольшой паузы добавил, кивнув на собаку.

– И Шарик.

– Собака, - заулыбалась Маша и распахнула широко входную дверь.

– Маша, иди к себе в комнату, - услышал Александр Петрович знакомый голос, и мгновение спустя на пороге возникла Оксана.
– Заходите, заходите, не стесняйтесь.

Маша посмотрела на Шарика и улыбнулась, затем развернулась и убежала в детскую. Старик вошел в прихожую. Собака вбежала следом и принялась вертеть головой по сторонам.

– Раздевайтесь и проходите на кухню, - сказала Оксана, возвращаясь на кухню.
– Я уже чайник поставила.

– Сейчас, сейчас, - Александр Петрович нацепил поводок Шарика на дверную ручку и разулся, после этого снял пальто и повесил на крючок в стенке. Александр Петрович наклонился к собаке и погладил того по голове

– Сиди здесь. Я скоро вернусь.

Шарик зевнул и улегся на дорожку.

– Где у вас можно помыть руки?
– спросил Александр Петрович у Оксаны, входя на кухню.

– Можете прямо здесь, - девушка кивнула в сторону умывальника.

– Очень хорошо. Спасибо.

Александр Петрович помыл руки, затем вытер их полотенцем, которое дала ему Оксана, и сел за стол. Запах немытого тела привлек его внимание. Александр Петрович принюхался и вздохнул. Да, ему, и правда, не помешало бы помыться.

– Что это вы так вздыхаете, дедушка Саша?
– спросила Оксана, ставя чашки на стол. За чашками последовала сахарница и тарелка с пирожками.

– Да вот размышляю о причинах, заставивших Владимира так опуститься, - нашелся Александр Петрович, садясь за стол.
– Ему же и сорока нет.

– Тридцать шесть, - сказала Оксана и опустилась на стул рядом со стариком.
– Раньше он если и выпивал, то очень редко. По праздникам разве что. Но после того как уволили с работы, все как будто перевернулось с ног на голову. Первое время еще пытался искать работу, а потом сдался и... Да вы и сами все видите.

– Как же вы живете? Вы же, я так понимаю, не работаете, с детьми сидите. Как же вы обходитесь?

– Так вот и обходимся, - Оксана бросила в чашки пакетики чая и залила их горячей водой.
– Получаю пособие на Лену, да и родители помогают, мои и Володьки. А как дальше будет, не знаю. Все советуют подавать на развод, но не будь у меня маленьких детей, тогда другое дело, а так страшно. Как же я с ними одна буду?

– Беда так беда, - пробормотал Александр Петрович.
– А лечить Владимира не пробовали? Это же не дело. Пропадает человек.

– Все перепробовали, ничего не помогает. Только все хуже становится. Раньше хоть вещи с квартиры не выносил, а сейчас, - Оксана смахнула слезу с глаз.
– Пить-то за что-то же надо.

– И как долго Владимир уже пьет?

– Да полгода уж точно будет. В мае прошлого года уволили, а где-то с конца июня и запил.

– Беда так беда, - снова пробормотал старик.
– Даже и не знаю, что сказать.

Впервые с тех пор, как он ушел из дома, Александр Петрович почувствовал себя беспомощным. Другим людям он мог что-то посоветовать, сейчас же он не знал даже, что сказать.