Учитель
Шрифт:
– Волнуешься?
– спросил он.
– Все в порядке. А почему ты спрашиваешь?
Мужчина засмеялся. Как же чудесно звучал его смех... Грейс смотрела, как в уголках его глаз собрались морщинки, оживляя мимику. О, теперь она осознала, что хотела бы оставаться причиной его улыбки всю жизнь.
– Просто так.
Он откинулся на спинку дивана и положил ногу на ногу. Интересно, он понимал, что является, возможно, красивейшим мужчиной на земле? Ей всегда было это интересно - понимают ли красивые люди свою красоту или видят лишь недостатки? Она, например,
Но Закари... он был произведением искусства. Он был поэзией.
Грейс знала, что он играет в сквош и теннис с несколькими учителями. Ей были хорошо видны вены на предплечьях, так что хотелось покрыть их поцелуями от запястий к локтям. Его футболка сидела идеально, позволяя оценить ширину плеч. Черты его лица она видела даже с закрытыми глазами, они впечатались в сознание, как след от ладони на замерзшем окне - мужественная линия челюсти, четкие очертания носа и подбородка, и глаза, горящие тем же голубым цветом, как самая горячая часть пламени.
– Ты начнешь или придется мне?
– спросил он.
– Начать что?
Заняться любовью?
– Разговор. О вечере пятницы.
– Ладно, - кивнула она.
– Может, стоит начать тебе?
Закари вздохнул и наклонился вперед. Подняв бокал, отпил свое шардоне - белое - долгим глотком.
– Грейс, - начал он, возвращая бокал на место.
– Вечер пятницы. Во-первых, ты как, в порядке?
Грейс моргнула и подняла на него взгляд.
– Конечно, я в порядке.
В её случае, "в порядке" означало "невыносимо счастлива, даже если нуждаюсь в психиатрической помощи", но она не собиралась это разъяснять.
– Хорошо. Я думал о тебе. Грейс, мне так жаль...
– Прошу, не надо, - сказала она, наконец, найдя мужество.
– Это, несомненно, прекраснейшая вещь, когда-либо произошедшая со мной, но когда ты начинаешь извиняться, ты, словно говоришь, что это не должно было случиться. И если тебе так кажется... пусть. Можешь так думать, но не говори. Пожалуйста, Закари.
Он остановил на ней долгий взгляд и, слегка улыбнувшись, отпил еще один глоток вина.
– Я не жалею, что это произошло.
– Наконец сказал он, ее облегчение было таким глубоким, что Грейс почти растеклась по дивану.
– Мне только жаль, что это произошло... так. На куче экзаменационных бланков в тесном кабинете - не лучший способ для девочки потерять невинность.
Грейс опять покраснела, но не позволила смущению отнять у неё дар речи. Ей хотелось говорить об этом. Да, они могли говорить об этом.
– Потерять её с мужчиной, в которого она влюблена, так или иначе - лучший способ.
Закари обвел её оценивающим взглядом, снова улыбнулся и отпил вина. Грейс потянулась за своим и сделала маленький глоток. Потребовались все её силы,
чтобы не скривиться от горечи.– Кажется, мне не стоило это говорить..., - Грейс поставила бокал.
– Ты сказала это тогда. Это не тайна. И я совру, если скажу, что большая часть меня не рада это слышать.
– Но ты не можешь ответить тем же, да? Это неважно. Я не прошу взаимности.
– А чего же ты хочешь?
Взаимности подумала она, но не произнесла вслух.
– В пятницу..., - начала Грейс и замолчала.
– В пятницу самое большее, чего я ждала - поцелуя, но не... Мне восемнадцать. Я вроде как должна уметь говорить об этом, не чувствуя себя дурой...
– Грейс, я твой... был твоим учителем. Я никогда не спал со студентками и не собирался. Я мог потерять из-за этого любимую работу. И вот он я, с тобой в своей квартире, потому что с прошлой пятницы... Нет, с прошлого чертова семестра я не могу думать ни о чем, кроме тебя. Так кто здесь придурок?
– У тебя две ученые степени. Разумно будет сказать, что из нас двоих ты умнее.
– Есть образование, а есть мудрость и одно не гарантирует другого. Но сейчас мы углубляемся в философию, чего допускать нельзя. Профессор Расмуссен не простит мне, что я отнимаю его хлеб.
– Сасси-Расси? О да, и я бы не хотела попасть в его черный список!
– Сасси-Расси?
– переспросил Закари.
– Вот как его называют студенты?
– Не в лицо, конечно же.
– Страшно представлять, какую кличку мог заработать я.
Грейс подняла бровь с притворно невинным видом. Ей хотелось и рассказать, и в тоже время хотелось оставить что-то, чем его можно подразнить.
– У меня ведь тоже есть кличка, правда?
– переспросил он.
– Господи, мне нужно еще вина.
Он потянулся к бокалу и сделал большой глоток. И еще один.
– Она не то чтобы плохая или нелестная. Большинство девчонок чрезмерно тобой увлечены.
– Это похоже на эпидемию психических заболеваний среди молодых женщин Кембриджа.
Грейс засмеялась, но продолжила.
– Ну, когда ты обращаешься к кому-то из нас, знаешь, мы просто трепещем.
– Действительно, психическое заболевание.
– Мы называем это "Зак-атака", - она состроила гримасу.
Закари застонал и рухнул спиной на диван.
– Это конец моей карьеры, Грейс. Я же теперь не смогу говорить со студентками.
– Ты еще молод, у тебя столько возможностей. Стать моделью, например.
– Не надейся лестью заработать более высокие оценки.
– Тебя не было у меня в этом семестре, позволь напомнить.
– Я был у тебя в пятницу, позволь напомнить.
Ошеломленная, Грейс на мгновение потеряла дар речи. Опасный блеск в его глазах снова чуть не заставил её рухнуть на пол.
– Но на это я не жалуюсь, - поспешно добавил он.
– Если я раньше и не верила в слухи о твоем ливерпульском происхождении, то сейчас верю. Ты намеренно пытаешься смутить меня?
– Ничего не могу с собой поделать. Ты так очаровательна, когда краснеешь.