«Учиться, влюбиться… убиться?»

Именно так и обстояло дело с моим телом. Хочешь ускориться? Пожалуйста. Но у тебя повысится температура, участится сердцебиение и активизируется деятельность головного мозга.

Я поднялась и медленно пошла вперед. Надо было идти медленно, как можно медленнее. Идти вперед — час за часом, день за днем…

Десять дней.

Пусть снаружи, в моей клетке пройдет всего лишь час, но мое тело проживет десять дней. А все, что я стану делать здесь, будет отражаться — там. Я не могу просто лечь и лежать, меня убьет солнце пустыни. Мало того, когда я приду в себя, я долго не смогу шевельнуть ни ногой, ни рукой. У меня все онемеет. Попробуйте сами пролежать неподвижно десять суток — так быстро поймете, что я имею в виду. Я обязана двигаться. Но это не должно быть слишком быстро. Иначе элвары меня просто не удержат. Десять суток за час — это двести сорок часов, сутки за шесть минут, грубо говоря, на каждую одну стандартную секунду приходятся двадцать четыре моих. Я двигаюсь с двадцатичетырехкратным ускорением. А это много. Очень много. И ускорение дает силу. А чем это грозит… Если элвары не удержат меня, я начну биться о стены своей клетки. Можно просто подойти и прислониться к двери. А можно врезаться в нее на бегу. А еще можно разогнаться в автомобиле и врезаться в нее. И я получу такие же последствия, как от автокатастрофы. Я ж не Терминатор! Я хрупкая и милая ведьмочка!

Поэтому я делала медленный шаг — один раз в минуту.

Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…

Я шла и шла вперед, монотонно и размеренно. Потом прилегла поспать и опять стала двигаться. Ходьба — отдых, ходьба — отдых — и так час за часом, день за днем. Раз в день на пустыню проливался дождь, под который я становилась с открытым ртом и, сохраняя полную неподвижность, впитывала животворную влагу. И мне этого хватало. А потом все повторялось заново.

Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…

Я знала, что на исходе десятого дня опять вернусь в свое тело. И оно будет чистым от всяких примесей и зелий алхимика. Почему-то его имя совершенно вылетело у меня из головы. А пока я старалась побольше спать. Когда я приду в себя, то еще долго не смогу отдохнуть.

Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…

Спать.

Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…

Спать.

И когда пришло мое время вернуться назад, я спала. И даже не почувствовала перехода. Просто в какой-то момент открыла глаза — и оказалась в своем теле на полу камеры.

Тёрн по-прежнему стискивал мои руки, Винер крепко прижимал к полу ноги.

От меня чертовски неприятно пахло. Все отходы жизнедеятельности вылились из меня в первые ускоренные сутки, потом я ничего не ела, а вода усваивалась почти полностью, не доходя до мочевого пузыря. Но и этого хватило выше крыши.

Плащ был безвозвратно испорчен, а мне не мешало бы искупаться. Блин, ну почему памперсов никогда не оказывается под рукой, если они действительно нужны?!

— Ёлка, ты в порядке?! — Голос Тёрна был нарочито бесстрастным. Сильная рука ловко сдернула с меня мокрый кляп.

— Да, — мрачно ответила я. Язык распух так, словно его неделю солили. — Можете отпустить меня.

Элвары повиновались. Я попыталась шевельнуть руками и аж застонала. Движение — движением, а руки и ноги у меня все равно затекли. Тёрн ловко подтянул меня к решетке между нашими клетками и принялся растирать мне руки и ноги.

— Потерпи немного, малышка, сейчас будет легче.

Я бы слегка ускорила кровообращение, чтобы снять судорогу, но сейчас мне даже думать не хотелось об ускорении. И вовсе я не малышка!

— Правда? Но ты же почти на две головы ниже и на сто лет младше меня?

Ехидством в голосе элвара можно было стены покрывать вместо штукатурки!

— Зато я по уму старше!

— Незаметно!

— Почему ты сердишься?

— Потому что ты постоянно подвергаешь свою жизнь и разум опасности, а я ничего не могу сделать, чтобы помочь тебе.

— Не понимаю.

— Ёлка, ты в курсе, что у элваров принято бережно относиться к женщинам?

— В курсе. Все феминистки планеты Земля у вас в Элварионе просто рехнулись бы.

Что есть, то есть. Элвары настолько привыкли бережно и уважительно относиться к женщинам, что доходило до смешного. Например, никто не матерился в присутствии женщин, им автоматически доставались лучшие места, и даже существовали специальные почтовые кареты с надписями «М» и «Ж», над чем смеялся весь континент. «Ж», разумеется, были более комфортабельными и ехали помедленнее. И это при том, что любая элваресса могла свернуть меня в узел и завязать бантиком. Как и железный прут толщиной в палец.

— А раз так — как я себя должен чувствовать, когда малышка вроде тебя рискует жизнью, чтобы спасти здоровенного парня вроде меня?!

— А, понятно, комплекс супермена разыгрался!

— Я тебе еще это припомню!

— Ой, какие мы грозные…

— Отшлепал бы я тебя, да руки пачкать не хочется!

— Значит, мне повезло. Вряд ли я сейчас буду серьезным противником.

На секунду руки элвара замерли на моем теле.

— То есть ты едва себя не угробила — и все зря?!

Я сначала не поняла, что он имеет в виду. А потом захохотала на все камеры.

— Да я сейчас могу эти клетки на металлолом перевести! А несерьезный противник я потому, что магией на тебя не подействуешь, а физически я пока не в форме.

— А твоя магия восстановилась?

Я прикрыла глаза и пробежалась по тому незримому энергетическому контуру, который в моем мире назывался аурой.

— Более чем.

Действительно были видны признаки отравления колеханом, но именно что признаки, а не само отравление. Я могла использовать всю свою силу — и я так и сделаю!

Даром клянусь — когда я выйду отсюда, впереди камни станут разбегаться, а позади все будут горько рыдать на своих похоронах!

— Какая ты сегодня грозная! А отключить подслушивающие устройства можешь?

— Могу. Но лучше немного подождать. Я не хочу поднять тревогу.

— А что ты хочешь сделать?

— Сейчас я проверю камеру. По идее, здесь не должно быть ничего препятствующего магии. Клетки ре-виллет сами по себе созданы как поглотители ее, так что на волшебство сигнализацию не установят.

— Не понял. Но ты же хочешь колдовать?

— Так какого лешего ты не влезешь ко мне в мозг и не прочтешь все, что хочешь знать?! Почему я должна отвечать телепату на идиотские вопросы?!

— Я в кои-то веки решил проявить такт и быть вежливым — и вот моя награда?!

— Можешь особо не напрягаться. Переживу.

— Ладно, хватит огрызаться. Просто расскажи. Мне неохота сейчас лезть к тебе в голову.

— Не иначе кто-то из драконов издох, — съязвила я. — Ладно. Фишка в том, что клетки ре-виллет изначально были созданы и для заключения магов. Любое заклятие, направленное в них, они отражали обратно.