Удачная охота

Когда дети увидели в руках вошедшей красавицы голову главы рода, они не стали плакать или причитать. Дети гораздо более жестоки, чем взрослые, они ещё не имеют той совести и чувствительности, той степени осознанности своих действий, которая характерна взрослым. Лично им он не был отцом, поэтому сыновних и дочерних чувств не вызывал ни в ком из присутствующих. Пугала лишь капающая с обрубка шеи кровь, тяжёлыми каплями словно бы ударяющаяся в юные сознания, а не об пол. Дети как зачарованные смотрели на голову, и когда кровь полетела во все стороны, разбрызгиваемая вошедшей грустной женщиной, они приняли это столь же спокойно, как и вид самой головы.

Совсем же маленькие и вовсе ничего ещё не понимали, поэтому для них важна была лишь вошедшая женщина, в которой они видели образ своих матерей. Поэтому дети встретили вошедшую эмоциями радости, надежды, призыва. От обилия детских эмоций альта скривилась, и если бы не эмоции поддержки и любви находящихся в поместье альт, она бы не смогла сделать того, что должна была сделать. Никакой опыт в этом не был ей помощником, так как не вырабатывал в альтах привычки, не очерствлял тем самым их сердец. И всё же Виктория отвечала детям, отвечала эмоциями грусти, извинения, попытки поддержать, что особенно чувствительные в эмпатическом отношении дети воспринимали с улыбками или плачем. Человеческие дети более чувствительны к эмоциям окружающих, чем взрослые, и это давило на психику альты дополнительным грузом. Скрепя сердце, связующая окропила детей кровью их главы семейства, а затем, вытащив аккуратный стилет, начала исполнять своё грустное предназначение.

Из комнаты вышла совершенно бледная женщина, с трясущимися руками и нетвёрдой походкой. Единоутробные браться не узнавали в ней всесильной Виктории, перед ними предстала какая-то тень, а не альта. Это вызвало у людей недоумение, удивление и даже невольное сочувствие. К связующей тут же кинулись две альты, точно специально ожидавшие прямо под дверью. Они взяли её под руки и повели прочь от комнаты.

Несмотря на настойчивое требование альт быстро уходить, любопытство людей пересилило их здравый смысл. Они гурьбой кинулись к двери и, распахнув её, застыли с открытыми ртами. Из самого центра зала на них смотрела голова Эдема эр Альянти, которую держал на коленях самый старший из детей. Он тоже смотрел на дверь, но его глаза были столь же пусты, как и глаза главы рода: он был мёртв. Чуть дальше, в глубине помещения, полукругом были рассажены остальные дети; впереди - груднички, а дальше - по росту. Все они смотрели на вошедших своими пустыми мёртвыми глазами, в которых навсегда застыли самые различные чувства. У кого-то глаза выражали недоумение, удивление, у кого-то - наивные надежду и радость, у кого-то в глазах застыло чувство животного ужаса.

Троих братьев альты вынуждены были оттаскивать от двери силой, так как бывалые боевые маги, видевшие за свои жизни немало некрасивых смертей, спасовали перед обилием прерванных детских жизней. До них постепенно доходил смысл разговора связующей с альтой Кирой под дверью, и они начинали понимать, почему старшие их рода так боятся стать жертвами кровной мести этих внешне и внутренне таких красивых созданий. Красота красотой, но альты умели МСТИТЬ. И то, что они при этом не испытывали мстительной радости или иных положительных эмоций, ни в коей мере не умаляло впечатления от их готовности пойти на столь решительные меры для защиты чести своего рода, скорее наоборот.

На грани

– Дамы, вас не затруднит показать мне ближайших трактир?
– спросил я у альт сразу, как исчезли за поворотом впившиеся в спину взгляды толпы. На душе было погано и хотелось напиться. Всё хорошее настроение утекло в землю вместе с кровью того злосчастного мага. Ещё бы! Я впервые в своей жизни бессмысленно убил человека, да ещё и человека, лично мне симпатичного. Убил не ради своих соотечественников и не ради Императора, убил из-за прихоти двух альт, ненароком став участником каких-то глобальных разборок.

После этих слов мне на плечи легли сразу две руки, буквально силой заставившие тело остановиться и развернуться. Стассианна смотрела на меня со смесью мрачной решимости и радости, а Алисия - со всепоглощающей грустью.

– Зачем тебе понадобился трактир и почему ты опять обращаешься к сёстрам на "вы"?
– жёстко и безапелляционно рубанула вопрос синеволосая фурия.

– Мне противен мой поступок, и как я, скажите на милость, должен обращаться к виновницам этого поступка? Выполнил ваши просьбы из уважения к вам, но вы должны были понимать, что с их выполнением уважения станет значительно меньше, - ответил я на самый важный вопрос из заданных, тоже не сочтя нужным ходить вокруг да около.

– Что ж, достойный ответ, Вереск. Иного я и не ожидала. Но с выводами ты поспешил, так что нам нужно объясниться.

– Вот в трактире и объяснимся.

– Трактира не будет: есть более достойные места и способы общения.

– Стассианна, с каких это пор ты определяешь, что для меня лучше?
– её слова окончательно добили моё и так изрядно потрёпанное спокойствие, и в душе загорелся гнев.

– Так-то лучше, - осклабилась фурия, извлекая из ножен мечи, - говорить будем прямо здесь?

Я невольно огляделся по сторонам. Мы стояли в каком-то переулке, где кроме нас никого не было, однако буквально за стенами окружающей домов уже был слышен шум толпы.

– Лишнее внимание мне не нужно, сегодня его хватило с избытком. Ты знаешь более подходящее место?

– Да, пойдём. Здесь недалеко, - с этими словами она убрала мечи в ножны и пошла прочь по улице, даже не оборачиваясь. Я проследовал за ней.

Алисия пристроилась рядом со мной, и я чувствовал, что происходящее ей не слишком приятно.
– "А кому из нас оно приятно?", - мелькнула здравая мысль. Однако она не смогла меня ни в чём убедить, и мысли снова и снова возвращались к грустной и подавленной девушке, плетущейся рядом со мной.
– "Нет, я так не могу. Пусть Стассианна - стерва, но ведь эта девочка ни в чём не виновата", - и тут же сознание подсказало ответ.
– "Ой ли не виновата? А кто вбил последний гвоздь в крышку гроба того мага, что сейчас лежит на площади?"

– Вереск, Стася права: тебе нужно заканчивать с пьянками. Альты вообще не пьют, для общения нам это не нужно, а стресс у нас принято снимать по-другому, - наконец не выдержала затянувшегося молчания Алисия.

– По-другому - это перерезанием глоток случайным прохожим, бросившим на вас косой взгляд?
– невинным голосом поинтересовался я.

– Я, конечно, девушка мягкая, но ты не забывай, что тоже альта, - получил я жёсткую отповедь от блондинки, произнёсённую, к тому же, ледяным тоном.
– Так что тоже буду участвовать в снятии с тебя напряжения, раз ты так откровенно нарываешься.

В нескольких кварталах от места начала нашего с сестричками задушевного разговора обнаружилась роскошная оружейная лавка. По всему выходило, что располагается она чуть ли не в геометрическом центре города, соседствуя с усадьбами знати. Да и лавкой её назвать было сложно, скорее это была такая же усадьба, часть которой отводилась под торговлю; в глубине двора даже угадывался зелёный садик.

Девушки без стука в дверь и прочих задержек прошли внутрь, втащив и зазевавшегося было меня. Внутри лавка больше напоминала музей, только в качестве экспонатов на стенах и в специальных подставках на полу были выставлены образцы оружия. У входа в лавку за небольшим столиком сидел пожилой гном, при нашем появлении поднявшийся было со своего места. Однако лишь одного взгляда на альт ему хватило, чтобы сесть обратно и, даже не поздоровавшись, заняться заточкой какого-то клинка.

– Вереск - это Барк, Барк - это Вереск, - вот и вся процедура знакомства и приветствия. Ну, ещё гном кивнул головой, если быть до конца точным. Я, не желая выделяться, в точности повторил его жест и проследовал дальше за девушками.

Дамы вели себя, как у себя дома. Они по-хозяйски распахнули дверь во внутренние помещения, не встретив никаких замечаний от погружённого в своё занятие гнома. Мы поплутали по коридорам и поднялись на третий этаж. Здесь уже коридоров не было, а было одно большое помещение, метров пятнадцать на пятнадцать, с высокими стенами и полностью прозрачной крышей, под которой висели люстры. За всю свою долгую жизнь мне не доводилось видеть прозрачных крыш или стен, и я сразу связал уведенное с проявлением магии, хотя червячок сомнения после фонтанов и не давал мне почувствовать полной уверенности в таких выводах.