Удар по России. Геополитика и предчувствие войны

Между тем в России веками складывалась традиция вечевой демократии, и в этом смысле Россия была куда более демократичным государством великих князей, чем многие страны, окружавшие её, в том числе и европейские. Поэтому не им нас учить. Недостаток «демократии» в России сегодня фиксируется только из США и Западной Европы. При взгляде из всех остальных точек планеты Россия – вполне демократичная, с развитыми политическими институтами страна. И это очевидный факт. Достаточно послушать, что говорит «Эхо Москвы» про Путина, а затем то, что говорит Путин про «Эхо Москвы». Такая свобода СМИ не снилась никакой Америке. И когда западные политики советуют нам разобраться с демократией, в ответ они должны слышать стальной глас российского Уполномоченного по правам человека и демократии: «Сначала разберитесь у себя!».

Кому-то, возможно, интересно, почему эта должность появилась именно при МИДе, а, например, не при президенте? Ведь при президенте полно всевозможных уполномоченных, можно было бы и этого приютить. Однако ж следует учитывать, что большинство нынешних федеральных чиновников преисполнено некими комплексами, своего рода сакральным ужасом перед США. И если с Запада на них цыкнули, то они и сидят, дрожат, кивая: «Да, конечно, мы и не смеем даже включаться в эту дискуссию». Просто какой-то комплекс неполноценности. В этом смысле МИД всегда был куда как более консервативным, своего рода удерживающим столпом российской государственности, наследником ещё сталинской дипломатии, сохранившим лучшие её черты. Поэтому неудивительно, что именно в МИДе вперёд всех поняли, что пора включаться в процесс формирования смыслов, иначе всю демократическую действительность мирового сообщества сформируют без нас, в одностороннем порядке. Всё говорит о том, что эта проблема действительно вопиющая и она назрела. Настолько, что её увидели даже в фундаменталистском МИДе, который и выступил в авангарде общественной дискуссии, подав сигнал нашим общественным структурам.

Хотя МИД – далеко не единственная структура, которая может этим заниматься. Сегодня в России и правительственные, государственные, и негосударственные общественные структуры должны включиться в процесс мониторинга соблюдения прав человека и демократических свобод на Западе, в первую очередь в США и в Западной Европе. Начнём с тюрьмы в Гуантанамо, с совершенно предвзятых политических дел в отношении российских граждан, таких как Юрий Бут или лётчик Константин Ярошенко, которые осуждены на основе сфабрикованных доказательств только для того, чтобы щёлкнуть по носу тогдашнего российского президента Медведева, назвавшего защиту жизни и достоинства российских граждан приоритетом своей внешней политики. И несмотря на то что в США можно действительно зарегистрировать любое СМИ, никакое СМИ не может поднять голос против реальных позиций политических элит. Мало того, мы видим, что в США существуют всего лишь две парламентские политические партии – где же свободы? В России, например, четыре, а до этого было и того больше. А в Америке всего две. Можно, конечно, и в Америке создать какую угодно партию, но она никогда выше плинтуса не поднимется.

Консолидация элит: либо плюрализм, либо вне закона

Однако, несмотря на наличие двух партий, по сути, американская элита – это одна партия, так как вся их политическая система выстроена на принципе консолидации элит. Разница только в тактических деталях подходов к общей стратегии, в которой американские элиты единогласны. Никакого плюрализма в отношении главных, стратегических вопросов развития американского государства они не признают, это жёсткая тоталитарная система. Если ты выступаешь против неё, ты тут же оказываешься в картонной коробке на тротуаре – вот где действительно полная свобода, и уже из этой коробки можешь кричать всё, что угодно. Но в таком случае выше этой коробки ты не поднимешься. Ни в медиа, ни в политике ты не получишь никакого места. Тем более у тебя не будет никакого шанса оказаться в элитах.

Однако главным вопросом для нас остаётся то, может или не может российская элита настоять на своём, указывая другим государствам на их «недостатки» и определяя критерии этих «недостатков». На теоретическом уровне Россия, конечно, может помочь США скорректировать представления о понятиях демократии и прав человека. Но возникает правомерный вопрос: каким образом Россия может заставить другие государства соблюдать эти права? США могут советовать соблюдать или указывать на несоблюдение прав человека, но, когда им необходимо, они в любой момент могут заставить их соблюдать. И вот здесь как раз и встаёт тема безопасности, которая неразрывно связана с вопросом международной легитимности. Если мировое общественное мнение консолидированно выступит против понятий, которые вводят американцы, последние вынуждены будут считаться с этим. Но так как на данный момент сами эти понятия создают они же, то, в общем-то, их и не за что упрекнуть, не в чем обвинить. Американские элиты определяют понятия, сами же осуществляют экспертизу на предмет их соблюдения, сами выносят вердикт и сами реализуют приговор. «Вот так мы это понимаем, а вот так мы реагируем» – и это и есть самая настоящая авторитарная диктатура в области «международных отношений». Если же Россия включится в процесс корректировки хотя бы основных определений, на которых базируется международная безопасность, такой однозначности в оценке последствий уже не будет, что как минимум сделает мир чуть более безопасным.

Но как включиться? Как изменить ситуацию? Надо объяснить американцам, что существуют и другие типы цивилизаций, не только западная. Надо говорить об этом везде. И вскоре многие другие страны поддержат эту точку зрения, потому что это и есть подлинный плюрализм. И если американцы у нас действительно за плюрализм и равные возможности, тогда они не вправе будут отвергнуть подобный подход, позиции множества цивилизаций, народов и государств. Если же они это сделают, то сразу же лишатся международной легитимации, противопоставив себя большинству, оказавшись вне закона.

БРИКС или БРЮКИ: к многополярному миру

Несмотря на столь мрачные оценки российской внешнеполитической активности, следует всё же отметить, что в чём-то нам всё ещё продолжает везти и кое-какие позитивные моменты, которые, как уже отмечалось, были реализованы скорее вопреки бездействию российского руководства, всё же можно отметить. Одним из них стала интенсификация отношений в рамках блока БРИКС – Бразилии, России, Индии, Китая и примкнувшей к ним Южно-Африканской Республики. Пятёрка наиболее быстро растущих экономик, спасших мир от впадения в безудержную рецессию, продолжает вселять оптимизм. На сегодняшний день именно БРИКС без преувеличения можно охарактеризовать как намечающиеся контуры нового многополюсного мира. Дело в том, что с приходом Барака Обамы к власти в США этот вопрос стал более актуален в мировой повестке дня в связи с тем, что, по крайней мере декларативно, изменился подход американской администрации к построению мирового сообщества. И всё же американцы здесь перехитрили сами себя.

Мы знаем, что неоконсерваторы, которые находились у власти в период правления Джорджа Буша-младшего, видели мир исключительно как однополярный и американоцентричный, в котором Америка представляет собой глобальную мировую империю. Как видели – так и декларировали. Те же декларации, которые произвёл президент Обама, начав свой первый срок в Белом доме, как раз свидетельствовали об обратном. Нынешняя Америка, по крайней мере так утверждается, призывает к разделению ответственности между несколькими мировыми центрами силы. По сути, мы, вне зависимости от того, что подразумевалось «на самом деле», должны понимать это как возможность создания первых набросков, своего рода контуров многополюсного мира. И в формате БРИКС эти контуры определились более чётко, потому как Россия представляет в этом сообществе Евразийский регион; Китай – Азиатско-Тихоокеанский; Индия – это самостоятельный субъект – государство-континент, отдельная цивилизация; Бразилия, соответственно, – Южную и Центральную Америку. До сих пор не была представлена Африка. И вот сейчас этот консорциум дополнен Южно-Африканской Республикой, которая привнесла всю полноту в складывающуюся картину. Пять центров, пять полюсов мировых цивилизаций, в дополнение к уже существующему шестому, американскому полюсу. Европа также всё ещё в состоянии либо выступить самостоятельным цивилизационным полюсом, либо влиться в полюс Евро-Африки или Евразии.

Сейчас из того, как Америка отреагирует на это и как она вообще будет реагировать на сложившееся новое многополярное сообщество государств, будет понятно, насколько реальны слова президента Обамы о готовности США разделить ответственность за происходящие в мире процессы между несколькими полюсами и центрами силы. Либо же это является блефом и очередной попыткой разводить своих оппонентов для того, чтобы продолжать линию, которую Америка реализует уже не одно столетие, а именно тенденцию к единоличному правлению всем миром. Поэтому не исключено, что в формате БРИКС под экономической риторикой кроются контуры нового многополюсного мира и с этой точки зрения оценивать усилия стран БРИКС и вообще его конфигурацию и присоединение Южной Африки к этому сообществу следует крайне положительно.

Перспективы развития многополюсного проекта: приоритетность экономики

Сегодня мы живём в экономикоцентричном мире, и, так как экономика является довлеющим фактором, любая интеграционная риторика должна лежать в экономической плоскости, потому как при наличии единственной гипердержавы говорить о геополитике в принципе стало как-то не принято. Мало того, многие государства испытывают тихий ужас перед США, и декларировать свою геополитическую субъектность для них кажется просто катастрофичным, страшным и невозможным. Поэтому если о чём-то и говорят лидеры этих государств на новых существующих интеграционных площадках, так это об экономике. С другой стороны, Россия принадлежит к развивающимся странам, только если рассматривать её достижения в сфере экономики. И даже здесь она находится не на первых ролях. Но если рассматривать её масштабы, её геополитическую субъектность и переводить разговор из экономической плоскости в геополитическую, то Россия тут же становится крупнейшим геополитическим субъектом, важнейшим центром мировой политики. Это кардинально меняет её статус, её роль и позицию в мире. В этом смысле перевод ситуации в геополитический контекст – наше безусловное преимущество. В чём совершенно не заинтересованы США. Поэтому они строго следят за тем, чтобы любые разговоры, любые инициативы, если уж они реализуются, лежали строго в плоскости экономики, где США довлеют над всеми странами мира и в лучшем случае вынуждены смириться с тем, что Китай стал второй мировой экономикой, претендующей на первую роль. Поэтому речь в любом случае сейчас идёт об экономических интеграционных инициативах, об экономическом взаимодействии. Но тем не менее от геополитики мы никуда не уйдём. И как только сложится более-менее стабильная конфигурация, чёткая структура БРИКС, геополитические вопросы и геополитическая субъектность выйдут на первый план. Тогда всем станет очевидно, что контуры нового многополярного мира, складывающегося в формате БРИКС, неизбежно проявлены, и деваться от этого будет уже некуда.

Возможности расширения БРИКС: задел или предел?

Как только конфигурация БРИКС стабилизируется, нужно будет сразу же поднимать вопрос о вхождении новых участников в эту геополитическую конструкцию. Процесс такого расширения станет окончательно неизбежным в тот момент, когда Россия выступит его безусловным инициатором, постепенно переводя обсуждаемые вопросы из плоскостей сугубо экономических в геополитические. Прорывным, авангардным, революционным в этой связи стало бы привлечение в этот нарождающийся многополярный союз некоторых стран Восточной Европы, потому что европейское направление для России сегодня абсолютно потеряно, закрыто, в связи с чем там без ограничений хозяйничают США. Россия же никакой роли в европейской политике сегодня не играет, и европейское направление можно было бы открыть, предложив Европе примерить БРЮКИ, как однажды пошутил Дмитрий Медведев, отметив, что российское название «выглядит ничуть не хуже, а расшифровывается именно по-нашенски». В Европе, несмотря на кризис, также можно подыскать страну с быстро развивающейся экономикой. И если уже говорить об экономической мотивации вхождения в новый блок, то именно на европейское направление следует обратить внимание в первую очередь в ситуации, когда будет подниматься вопрос о включении новых членов.