Удар с небес

– Ладно уж, ладно, завтра поголодаешь.
– Усмехнулся Казиев.
– Нарушить можно разок.

И продолжал раскладывать и расставлять разносолы: икру, белорыбицу, маслины...

Поставил бутылку Шампанского и устроил в вазочку шары хризантем, - они были прелестного светлолимонного цвета. Разлучные, подумала Улита.

За столом, после какого-то обычного необязательного тоста, старик вдруг сказал, - а у вас крошечная квартирка...

И как бы ждал ответа.

– Это - мамина.
– Пояснила Улита и больше не сказала ничего, потому что тогда надо было бы рассказывать об их с Казиевым отношениях и всякое другое, что не рассчитано на незнакомого человека.

Казиев мельком благодарно посмотрел на нее.

Старик гнул свое. Чего ему надо?..

– Такая знаменитая актриса, неужели вам не давали хорошую квартиру?

Выскочил Казиев, потому что Улита молчала.

– Видите ли, Степан Сергеевич ( тьфу ты, опять отчество перепутал! Старик, как и тогда, ехидно хихикнул и пробормотал: Абрам Исмаилович)... Мы с Улитой жили в гражданском браке и когда разошлись, - дураки, конечно, вздохнул он достаточно горестно и искусно, - то с нашей квартирой пошла неразбериха, в которой никто до сих пор не разобрался. И как-то сразу так получилось, что у Улиты заболела мама и она сразу переехала сюда, а я... остался там. Потому что в Москве у неё есть хотя бы эта хатка, а у меня ничего. Вот потому и...

Старик совсем прикрыл свои глазки лохматыми бровями.

– Ну-у, надо было уступить апартаменты даме!..

– Какие апартаменты!
– Возопил Казиев, - о чем говорить!

Но старик уже отвернулся от него и каким-то особо уважительным тоном спросил: а ваша матушка, простите, давно... умерла?

– Три года как...
– ответила Улита, не понимая такого интереса к своей особе.

Старик почувствовал это и вдруг встал и отправился прогуляться по комнате.

Направился к туалетному столику на который, сидя за столом, нет-нет и поглядывал. А там до сих пор валялась коробочка из-под конфет с орденскими знаками и Звездой Героя.

Коробочка была толком и не закрыта.

Старик как-то очень живо наклонился к коробочке и совсем сдвинул крышку.

– Простите, я думал, - мне почудилось, а оказалось, - так и есть! Вы разрешите полюбоваться?

– Пожалуйста, - суховато откликнулась Улита, желая одного, - чтобы все было как-то решено и гости поскорее убрались.

Казиев бесился от того, что разговор ни на иоту не приблизился к делу. И уходит далеко-далеко, где, как говорят, кочуют туманы...

Старик со всех сторон осматривал Звезду Героя и орден Ленина. Казиев хоть и злился, но был потрясен. Он и не знал, что в этой бедной квартирке хранятся такие Высокие Ордена. Надо же! Он не долюбливал маму Улиты, так же как и она его. И потому бывал здесь разы.

– Это матушки вашей награды?
– Спросил старик.

– Нет, отца.
– Почти отрезала Улита. Она была на пределе. Что за любопытство? Совершенно незнакомый старик въедается ей в печень!

– Как?
– Вступил пораженный Казиев, - ты же говорила, что не знаешь отца и никогда не видела?

– А вот так. Никогда не знала и не видела.

– Ну, это, к сожалению, бывает...
– туманно высказался старик.
– А отец ваш, судя по награде, был человек героический...

– Я ничего не знаю, - устало ответила Улита, - нам принесли эти награды, когда мне было лет двенадцать. Мама не посвятила ме - ня в отцовские тайны или героизм... Это было уже много лет после войны. Простите, Степан Семенович, но у нас сегодня как бы другая программа, а не вечер воспоминаний о былом.
– Она начинала вскипать.

– А-а, да, да, конечно...
– Как будто полупроснулся старик. Улита решила все взять в свои руки. Этот старикан очень мил, но надо же на чем-то останавливаться! Да-да, нет-нет. И все.

Она обещала Казиеву помочь и за это он сделает ей рольку, конечно уж, не роль (и заплатит, никуда не денется!)! Лапшу она с ушей давно сбросила.

– У вас есть уникальный материал, насколько можно судить по отрывку, по которому, говорит Тимофей Михайлович, можно сделать удивительный Фильм. И даже для меня есть роль. Вы об этих материалах сговаривались с Родериком Онисимовым?..

– Его убили...
– Вздохнул старик.

– Да, его убили.
– Жестко повторила Улита, - но мы-то все пока живы. И неужели мы хуже Онисимова? Тимофей Михайлович в сто раз талантливее. И профессиональнее, это я вам говорю, как актриса. Что вас не устраивает? Выскажитесь. Мы постараемся понять.

... О, дала Улитка! Старикан обязан ей ответить. Думал Казиев, потирая потные от нервов ручонки.

А старик?..

Он опять прогуливался по комнате и бормотал.

– Ах, Родерик, Родерик... Конечно, господин Казиев ни в какое сравнение... Но я что-то сомневаюсь насчет роли для Улиты Ульяновны... Там все юны, безобразно юны... Это очень давнее время. Ретро... По-моему мы зря тревожим творческий потенциал Улиты Ульяновны... Для неё - в смысле роли может окончиться ничем.

Казиев почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Неужели все пропало? Вон Улитка уже покраснела от обиды и злости! И этот ворюга несет несусветное! Оскорбил актрису! А они это не забывают. Болван старый! Надо срочно убалтывать.

Казиев обаятельно улыбнулся, хотя ему хотелось поливать отборным матом.

– Улита меня знает. Она знает, что я из ничего могу сделать - все. И роль для неё будет, если это главное ваше условие.

И смотрел на старика солнечно сияющими глазами.

Но тот как-то вяло уселся на стул и меленькими глотками пил остывший кофе. И опять бормотал ерунду.

– Понимаете, не я хозяин материала. Вот в чем штука... Он, скорее уж, принадлежит Родерику... Однако...

– Однако Родерик мертв!
– Чуть не заорал Казиев.

Но старик, будто не слыша его, обратился к Улите.

– Улита Алексеевна, вот мы все здесь говорим, говорим... А я так понимаю, что вы-то не читали материалы?

– Просмотрела... Слишком малая часть...
– откликнулась Улита.

– Конечно, конечно, - засуетился старик, - вам надо читать все. И я дам это вам.

– Так может быть все-таки мне стоит первому глянуть, как режиссеру! Вскричал Казиев.

Старик его не слушал. Из своего старого толстого добротного портфеля достал папку и прямо из рук в руки передал Улите.

– Прочтите на досуге, а я вам позвоню. И если вам понравится... Он не закончил и стал прощаться. По-старинному склонившись, поцеловал руку Улиты (у нас же как: руку женщины берут и подкидывают к губам, чтоб не склоняться, - ещё чего!).

Казиеву не хотелось уходить со стариком.

Он надеялся остаться и как-то, какой-то хитростью выманить ВСЮ папку у Улитки. Он аж задрожал, глядя как Улитка небрежно кладет папку на диван! Что взять с дуры-бабы!

Но старик нагло тянул его за собой.

– Дорогой мой Тимофей Михайлович, я поехал только с тем, что вы меня вместе с моим артритом отвезете домой. Идемте-ка, дружочек мой.

Казиеву пришлось уйти, он так и не успел придумать хоть завалящей причины, чтобы остаться. А Улита стояла как соляной столб!