Удар «Стрелы»

Лебеденко прошел по коридору, остановился перед дверью с надписью: «Начальник финансовой службы капитан Белов А.Г.».

Ударом ноги распахнул ее, вошел в кабинет начфина. Тот сидел за столом, что-то считая на калькуляторе, отгороженный от спецназовца перегородкой, служащей барьером и одновременно подставкой при получении офицерским составом денежного довольствия. Капитан с удивлением взглянул на непрошеного гостя. Видимо, спесь являлась основной чертой характера начфина. Он воскликнул:

— Какого черта вы врываетесь в кабинет, как грабитель?

Лебеденко перемахнул через стойку, оказавшись у стола капитана. Пистолет он еще в коридоре вставил под ремень за спиной. Смахнул рукой и калькулятор, и бумаги, лежавшие на столе. Схватил капитана за отворот форменной рубашки так, что полетели пуговицы, рванул начфина на себя.

— Какого черта я пришел, спрашиваешь, козлина лощеная? Мочить тебя, пидора!

Будучи по натуре не только спесивым, но и трусливым, капитан дрожащим голосом спросил:

— За что? Произошла какая-то ошибка, старлей! Я не понимаю ваших действий!

— Сейчас поймешь, урод. Я из тебя, Белова, Брюнетова сделаю, расплющенного прессом! Ошибка, говоришь, вышла? Это ты точно заметил. Ошибка в том, что кто-то выродил на свет такого ублюдка, как ты. Не понимаешь моих действий? А что ты, сука, вчера в подъезде ДОСа [2] делал, а? Не помнишь?

Капитан наконец понял, кто перед ним и зачем пришел в его кабинет боевой офицер. Этот будет бить! Сильно бить. А Белов так боялся боли.

2

Дома офицерского состава.

— Старлей, подожди, я все объясню! Отпусти!

Удар Лебеденко в челюсть опрокинул начфина вместе со стулом. Старший лейтенант легко, словно пустой фанерный ящик, сдвинул набитый бумагами стол начальника финансовой службы батальона к окну.

Нагнулся к капитану, находящемуся в состоянии нокдауна, рывком поднял на ноги:

— Жену мою захотел, мразь? Ударил ее, беззащитную женщину, грозил силой взять и опозорить? Крыса ты тыловая!

Второй прямой удар разбил нос и губы капитана. На его рубашку и пол обильно хлынула кровь.

— Ну что, взял? Опозорил?

Капитан, закашлявшись, попросил:

— Виноват, хватит, не надо!

Лебеденко взревел:

— Не надо? Надо, сука ты лощеная. Чтобы такие, как ты, навсегда запомнили, как к чужим женам приставать!

Третьим ударом в переносицу Лебеденко отбросил начфина к стене. Раздался глухой стук черепа, Белов, потеряв сознание, рухнул на пол, обливаясь кровью.

Лебеденко полностью потерял контроль над собой, так велика была ярость, сидевшая в нем еще с Новокоролевска.

Он вскричал:

— Косить, падла, вздумал? Сейчас ты у меня очнешься!

Затем нанес капитану два сильных удара ногами по корпусу. Слышно, как треснули ребра. Начфин пришел в себя, взгляд его потух, глаза заволокло пеленой.

Лебеденко схватил с сейфа графин. Вылил воду на голову поверженного противника, посмевшего поднять руку на его жену.

Старший лейтенант выхватил пистолет, снял его с предохранителя, передернул затвор, загоняя патрон в патронник, приставил ствол ко лбу начфина:

— Молись, тварь! Тебе конец!

Вместо выстрела раздался строгий голос Вьюжина:

— Отставить, Лебедь!

На старшего лейтенанта, перемахнув, как ранее Лебеденко через стойку, навалился Мамаев. Поднял вооруженную руку своего напарника, а затем кистевым заломом выбил оружие у Андрея, завалив его на стол.

— Лежать, Андрюха, сломаю!

Лебеденко дернулся, но капитан крепко держал своего подчиненного, прекрасно зная боевые возможности старшего лейтенанта в рукопашном бою:

— Спокойно! Без дерганий! Вот так!

Лебеденко не сопротивлялся, узнав командира «двойки» и так же прекрасно понимая, на что способен Мамаев. А он мог запросто переломать Андрея в его очень невыгодном для схватки положении. Да и с кем было биться? С боевым товарищем?

Мамаев, отбросив пистолет Вьюжину, повторил:

— Вот так, Андрей! Успокойся!

Вьюжин подошел к начфину, присел перед ним на колени:

— Живой, капитан?

Начфин простонал:

— Как вы вовремя! Он, он… мог убить меня! Больно!

Вьюжин согласился:

— Да, мой офицер мог убить тебя!

Сзади прозвучал голос командира батальона:

— И правильно бы сделал! Ребята служат, а этот хлыст к их женам тропы пробивает. Наши молчали, но этот Казанова имел несчастье задеть спецназовца. Вот и получил! Вылечим, отправлю его к чертовой матери в другой гарнизон!

Начфин взглянул на своего непосредственного начальника:

— Помогите, мне больно!

— А ты как хотел? Догулялся, кот блудливый! Благодари бога, что офицер спецназа не пристрелил тебя.

Он повернулся к дежурному, стоявшему за дверью:

— Ну, что застыл, вояка? Где пистолет?

— Виноват, товарищ подполковник. Но старший лейтенант непостижимым образом в доли секунды обезоружил меня. Да и не готов я был. Все же свой!

— Твое счастье, что свой! Давай, вызывай медиков, работы у них здесь хватит.

— Есть!

Лейтенант побежал в дежурку.

Мамаев спросил Лебеденко:

— Успокоился?

Андрей кивнул:

— Успокоился! Отпусти, бугай! Все, бои без правил окончены!

Капитан усмехнулся:

— Если бы бои, а то избиение. Отделал ты финансиста связистов на совесть!

— Заслужил, пес смердящий! Если бы не вы — пристрелил бы его на хер!

— Верю! Мы появились в нужный момент! И того урода спасли, да и от тебя зону отвели, хотя неизвестно, чем все это закончится. Отделал ты начфина серьезно. Как бы… Но ладно! В принципе поступил правильно! Я одобряю!

Лебеденко спросил:

— Слушай, Мамай, а как вы узнали, что я пошел валить начфина? Летеха-дежурный позвонил? Но вы не успели бы так быстро объявиться?! Кто вас оповестил?