Удар в сердце (сборник)
Шрифт:
– А дом Падалки? – полюбопытствовал надворный советник. – Там чья шайка?
– У Падалки не дом, а, вернее будет сказать, балаган. Но о двух этажах. Стоит этот притон во дворах, на углу Панфиловского переулка. Сейчас придем, сами увидите… Шайки одной там нету, а живут с бору по сосенке головорезы из разных отрядов. В полном согласии!
Лыков шел и наблюдал за капитаном. Неказистый, тот шмыгал носом и как-то странно дергал головой. Контузия или уже старческие проявления? В возрасте человек, а ему доверяют такой трудный участок. Смоленский рынок с его ворами и жуткая Арженовка… Вот сейчас они ввалятся
Они вошли во двор. Прямо с крыльца оборванец справлял малую нужду. Увидев полицию, парень растерялся.
– Я што… я так…
– Где носатый? – тихо спросил капитан.
– Дык наверху… завсегда об эту пору…
– Околоточному остаться! Готовьтесь принимать. Лыков, Лебедев, за мной!
Поручик вынул револьвер из кобуры, но капитан жестом велел его убрать.
– Так разберемся.
Трое полицейских поднялись в темноте на второй этаж. За дверью шумели голоса, много. Сыщик стал мандражировать. Лебедев высокий и сильный, этот не осрамится. А капитан? Что, если вынут ножи? Думать дальше ему не пришлось: старик толкнул дверь и шагнул внутрь.
В большой комнате сидело восемь мужиков самого разбойного вида. На столе лежали карты, стояли бутылки с водкой и пивом, валялись какие-то свертки. Те же свертки штабелями высились по всем углам. Густо пахло табаком. Появление полиции заставило всех замолчать. Мужики были не испуганы, а, скорее, озадачены. У печки развалился детина с сизым носом размером с добрую картофелину. Он вскочил со скамьи, заметался.
– Тихо, ребята, – заговорил пристав. – Сейчас пройдем в участок. Вы только не дурите.
– А-а-а!!! – заорал какой-то чернявый. – Сатанаилы!
И с ходу сиганул в окно. Капитан подошел, высунулся и сказал с насмешкой:
– Ну вот. Ноги поломал. Кто еще без мозгов?
Плечистый бородач в углу что-то прятал за спиной. Лыков шагнул к нему, но капитан и тут его опередил.
– Чего у тебя там? Покажи!
Забироха упрямился. Тогда старик встал напротив и вперил в него суровый взгляд. Он преобразился: из шмыгающего смешного дедушки сделался вдруг сильным и властным.
– Щенок! Кого стращать вздумал? Капитана Маслова?
Заслышав фамилию, громила тут же бросил под ноги нож и вжался в стену.
– Приступайте, – скомандовал пристав своим молодым спутникам.
Лыкову было не по себе. Семь головорезов… Пока тихие, а что будет через секунду? Но надо работать. Сыщик с поручиком подошли к носатому и начали его внимательно разглядывать. При этом они обменивались репликами:
– Кажется, натуральный…
– Да, шва никакого не видать.
– Есть лишь один способ убедиться окончательно!
Детина стоял, не зная, что и думать. Вдруг Лыков ухватил его за нос и сильно дернул.
– Ой! Больно!!!
– Настоящий, – констатировал сыщик. – А чего он такой страшный-то у тебя?
– Простыл… на действительной, в ночном секрете. Второй год мучаюсь, дышать тяжело…
Алексей повернулся к приставу и сказал с сожалением:
– Это не наш.
– Ну, попробовать стоило, – утешил его старик. – А теперь… теперь вы ступайте по своим делам, а я продолжу. Надо разобраться, что за люди.
Но сыщику самому
уже стало интересно, и он попросил разрешения остаться. Маслов кивнул, после чего обратился к носатому:– Паспорт есть?
– Так точно, вот!
Пристав развернул бумагу, посмотрел и сунул в карман.
– Это разве паспорт? Повесь его в нужнике на гвоздь. Как фамилия? Только настоящая!
Детина молчал. Его товарищи начали было боком-боком расходиться по углам, но капитан цыкнул, и все опять застыли.
– Не хочешь говорить? Зайдем по-другому. Что в свертках?
– Табак.
– Турецкий, контрабандный?
– Ага…
Пристав сообщил Лыкову:
– Это Васька Поздяев, отставной ефрейтор Ардаганской пограничной бригады. Научился на службе плохому! Всю Москву необандероленным табаком завалил. Давно я хотел его прищучить. Попался, сукин сын!
– А… ваше высокоблагородие! – подал голос лохматый мужик в чуйке. – Я тута ни при чем, я водки выпить зашел. Дозвольте удалиться!
– А это, по приметам ежели судить, Фофанов, налетчик, – так же спокойно пояснил пристав. И ответил лохматому:
– Сейчас пойдешь в участок, там разберемся. Ежели ты чистый, сам тебе водки налью и отпущу.
И зычно крикнул в окно:
– Ребята, готовься принять!
Потом скомандовал арестованным:
– По одному вниз!
Вся шайка беспрекословно спустилась во двор, никто и не думал сопротивляться. Вскоре, стуча каблуками, в комнату поднялся околоточный надзиратель Лукавый.
– Ваше высокоблагородие! Восемь арестованных, один с поломанной ногой. Прикажете уводить?
– Подожди, – ответил Маслов. – Вон, глянь, что по углам лежит.
Околоточный взял один сверток, развернул и ахнул:
– Табак! А как пахнет!
– Мы с тобой, Захар, самого Поздяева поймали!
– Ух ты, Лука Петрович! Ай да успех! Обер-полицмейстер то-то обрадуется, давно велел упразднить эту контрабанду! А что с табаком делать?
– Тут его много. Отвези в участок и пока спрячь. Утром я списки составлю. Раздадим ребятам, и нужных людей следует поощрить. В протоколе укажи пять пачек. Хватит с них! Господа, не желаете хорошего табаку? Премия от капитана Маслова! Без вас я бы сюда не пошел, так что заслужили… Все равно пропадет, как только конфискуют.
Некурящий Лыков отказался, а поручик Лебедев взял пару свертков. Арестованных отправили в участок. Уже в темноте надворный советник вернулся в гостиницу. Он выпил в буфете пива, поужинал и поднялся в номер. Три самых перспективных места оказались пусты. Безносый где-то прятался, но где? Явно не в Сокольниках. В них нашли последний труп, а где живут, там не убивают. Вряд ли он и в дальней деревне. Ремесло ночное, надо добираться туда-обратно на извозчике, а это лишний свидетель. Упырь обязан быть где-то поблизости, неподалеку от главных улиц. Там клубы, там его добыча. Подкараулил, зарезал, взял деньги и пешком вернулся домой. У Безносого должны быть один-два сообщника, которые стоят на стреме, а могут и ударить, и за руки подержать. И наводчица. Надо еще раз все обдумать…