Удар в спину

— Автоматы, пулеметы, пистолет-пулеметы, гранатометы, огнеметы, винтовки? — уточнил Роман.

— А также метание гранат, рытье окопов и прохождение полосы препятствий, — ответила Хадиша.

Вот теперь Роман не сдержал удивления, ощущая, как сильнее начинает колотиться сердце. Хотелось то ли петь, то ли обнять Хадишу и сжать руками лицо, осыпая его поцелуями. Любовь, все как описывали в книгах, хотя может и врали, с этим Роман тоже сталкивался неоднократно.

— Это уже не стрельба из стандартного оружия, товарищ лейтенант, — сказал он медленно.

Впервые ему пришла в голову мысль, что и он может вызывать интерес у Хадиши. Роман тут же попробовал разорвать и растоптать эти глупые, неуместные мечтания. Какая еще любовь на войне? Разве Лев любил кого-то на войне, кроме Федерации?

— А вы сообразительны, товарищ младший лейтенант, — улыбнулась Хадиша, — но не слишком.

Это что, были романтические ухаживания в военном варианте? Роман понял, что и в этом вопросе ему не хватает практической подготовки, нет, даже не так, реального опыта, который не заменишь никакими лекциями.

— Я…

— Выполняйте приказ, младший лейтенант, — сверкнула черными глазами Хадиша и все романтическое обаяние момента исчезло.

Роман, мысленно почесывая в затылке, пошел выполнять приказ.

Отстрелялся он неплохо, благо в училище всегда уделял много времени огневой подготовке. Да и всему остальному тоже уделял много времени, так как тянулся за Львом, стремясь достичь его универсализма во всем. Как это получалось у самого генерала Слуцкого, Роман никогда не задумывался, до сегодняшнего дня. Воистину, служба в армии — школа жизни, раскрывающая на многое глаза, думал он, стреляя и стреляя по все новым и новым мишеням.

Подчиненные и работа с ними, подготовка, тренировки, отчеты, а еще личные занятия, чтобы самому оставаться в форме. Роману хватало времени, пока он находился в училище, а теперь? Ведь еще нужно было не только подтягивать рядовых, но и самому самообразовываться, изучать новинки, повышать навыки в области тактики и стратегии. Откуда Лев Слуцкий брал на это время? Да еще и в разгар Второй Волны? Не ел, не спал, занимал пару часов из соседних суток, как в старой шутке?

— Неплохо, но слишком академично, — сообщила ему лейтенант Макферсон. — Знаете, чему первому учат новичков?

— Стрельбе в движении, — уверенно ответил Роман, — так как редко удается встретить тварей за крепкими стенами, где можно сохранять неподвижность и не менять огневой позиции.

— Хорошо, младший лейтенант, очень хорошо, — одобрила Хадиша. — Стрельба в движении и затем взаимодействие с товарищами, иначе рядовые просто перестреляют друг друга. Обкатка тварями. А вы чем заняты?

— Чем я занят, товарищ лейтенант? — машинально переспросил Роман.

— Стрельбой по мишеням.

— И работой с личным составом, — чуть упрямо ответил Роман.

Который был достаточно опытен и все это знал, только не рвался навстречу тварям. В то же время, в словах лейтенанта Макферсон была какая-то суровая и жесткая правда. Если Роман рассчитывал принять участие в операции, возглавляя взвод, то взвод этот следовало подготовить не только к меткой стрельбе.

— Работайте и дальше, младший лейтенант Калашников, — сказала Хадиша, — я доложу майору Дуканти о результатах проверки.

Пару секунд Роман стоял, мысленно бессвязно восклицая разное, испытывая полную гамму эмоций. Когда он пришел в себя и осознал недопустимость такого поведения, лейтенант Хадиша Макферсон уже удалилась прочь, призывно покачивая бедрами. Ну или просто удаляясь быстрым, энергичным шагом, но у Романа сейчас все немного помутилось в голове и воспринималось как-то размыто.

Вот поэтому и недопустимы подобные чувства в боевой обстановке, подумал он упрямо, зная, что бывает и иначе. Федерация просто не могла позволить себе вырывать из своих рядов такое количество населения, поэтому армия воевала, отчасти обеспечивала сама себя и размножалась в процессе. Много было связано с этим и трагедий, и подвигов, помех и вещей, поднимающий боевой дух, по разному. Но то, что в училище воспринималось отстраненно, через призму рассказов, сухих донесений, моментов чужой жизни, в личном столкновении выглядело совершенно иначе. Никакой трезвости разума и отстраненности, выполнения боевого долга, несмотря ни на что.

Как Лев с этим справлялся? Наверное, всю любовь обратил на Федерацию!

— Смогу ли я? — спросил Роман сам у себя и пустого стрельбища.

Не совсем пустого, ладно, но занятия проводились в отдалении и легко можно было представить, что Роман тут один. Следовало зажать себя в кулак, ради долга и цели, отбросить мысли о Хадише, но почему-то не получалось. Роман себя уже и влюбленным слюнтяем и предателем обозвал, но не помогло. Отдельную обиду причиняло то, что Хадиша пришла проверять его по приказу майора Дуканти.

Неужели того, что он показывал своему ротному, было недостаточно?

Превращаться в боевую машину, следующую только букве устава, Роману не хотелось, но и превращаться в мечтателя-неврастеника, рефлексирующего по любому поводу и нарушающему правила, он тоже не собирался. Как и во всех остальных задачах, следовало найти какую-то точку между, чтобы быть и командиром, и в то же время проявлять отеческий подход, например.

— Да, жизнь не подкидывает легких задач, — пожаловался он самому себе в зеркало.

Признаваться в личных делах и жаловаться другим командирам взводов? Нет, не настолько они сдружились, да и вообще, Роман все больше убеждался, что надо бы как-то разделить личное и рабочее, то есть военное. Основная цель никуда не делась и бурный служебный роман (он невольно усмехнулся, уловив злую иронию ин насмешку такого каламбура) мог ей только помешать.

Роман не хотел признаваться в себе, что хватил лишнего в своем хвастовстве с самыми трудными и невыполнимыми задачами. Операция скорее всего состоится в ближайшие месяцы, до конца сухого сезона, думал Роман, водя бритвой по подбородку, поглядывая в зеркальце для контроля. Разве что командование специально распространяет слухи, чтобы потом ударить во время сезона дождей, но это было маловероятно. Для такого следовало допустить наличие шпиона тварей в рядах людей, а также желание верхнего начальства устраивать эти самые шпионские игры.

Такое было оправдано во времена Волн, в условиях, когда у людей не хватало сил, когда они проигрывали. Но здесь и сейчас? Бессмысленно. Даже в качестве эксперимента. Новый тип шпионской твари, не обнаружимый прошлыми методами, скорее отправили бы на препарирование вместе с носителем.

Не хотел он признаваться себе и в том, что не хочет отказываться от Хадиши. Впрочем, эту слабость можно было обратить и в сильную сторону, стремиться получить опыта, совершить подвигов столько, чтобы заслужить благосклонность лейтенанта Макферсон. Но было в этом что-то… странное? Слишком попахивающее Прежними и их рыцарями?