Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

– Но это было так мимолетно, - задумчиво проговорил Рено.

Затем он сказал на философский манер:

– Я видел, как этот человек владеет шпагой и играет в карты - это вполне светский человек. Он даже задел мое самолюбие, выиграв у меня двадцать дукатов в первый день, зато на следующий день я спустил с него три шкуры, взяв с него сто пистолей.

Впервые услышав о намечаемой пирушке, граф Эберар заговорил о великолепном вине, бочонок которого он хотел послать своим братьям по оружию.

Бочонок прибыл, и все согласились, что в нем прекрасное испанское вино.

Вокруг стола собрались тридцать офицеров.

Ничто так не развязывает языки, как вино, молодость и война.

Говорили много, говорили без конца. Арман-Луи заметил, что граф Эберар слушал больше, чем говорил, и не жалел вина.

"Вот что странно!" - подумал г-н де ла Герш.

После двадцати пикантных любовных историй дошли до разговоров о шансах войны, в которую Швеция ввязалась.

Граф Эберар первым подвел их к разговору на эту тему, и его охотно поддержали. Щедрой рукой граф разливал всем испанское вино стакан за стаканом. Он хорошо пил, но слушал ещё лучше.

"Этого дворянина никто не уличит в болтливости," подумал Арман-Луи.

– Остров де Волен сдался без боя, как и остров Рюйген, на который мы высадились!
– сказал один драгун.

– И остров Узедом последовал тому же славному примеру, - подтвердил рейтар.

– Имперская армия не желает себе вреда, поэтому и отступает, - добавил кирасир.

Граф Эберар слегка побледнел и, сказал:

– О! Вы закончите тем, что сразитесь с ней!

– Да услышит вас Бог!
– воскликнул Рено.
– Я приехал сюда, чтобы схватиться в рукопашной... Если она будет все время отступать, эта невидимая армия, нам придется бросить наши шпаги и взять хлысты!

Г-ну де ла Герш показалось, что граф Эберар едва сдерживал ухмылку.

– Э! Полноте! Возможно, это будет неосмотрительно!
– заметил ему он.

– Докуда же, как вы думаете, любезный наш генерал, доведет нас король?
– задумчиво спросил Рено.

– До Праги!
– ответил один.

– Может, и до Мюнхена или до Аугсбурга!
– предположил другой.

– Да нет же! Я надеюсь, что он остановится только в Вене!
– возразил третий.

Глаза графа Эберара метнули молнии.

– Вена далековато, господа!
– сказал он.

– Ну так что ж! Граф де Турн туда прекрасно добрался с богемцами! Почему королю Густаву-Адольфу не пойти туда со своими шведами?

– Вот и герцог Померании Божислав Четырнадцатый уже ведет переговоры.

– Он ведет переговоры?
– вскричал граф Эберар, привстав.

– Он делает больше: он капитулирует.

– Вы в этом уверенны?
– спросил граф, и, увидев, что все взгляды повернулись к нему, снова медленно сел.

– Новость пришла оттуда в штаб-квартиру сегодня утром. Завтра город Штеттин должен открыть нам свои ворота.

– Это место снабжения продовольствием нашей армии, господа! Выпьем за наш первый успех!
– сказал один из собутыльников.

– Я собирался вам это предложить!
– улыбнулся Рено. Снова наполнили стаканы; когда они были опустошены, тот, что принадлежал графу Эберару, был ещё полон.

– Вот так так!
– удивился Арман-Луи, все время наблюдавший за ним.

– Признаться, господа, эта война заявляет о себе грустно!
– продолжал г-н де Шофонтен.
– Все это выглядит довольно жалко. Уже захвачены три острова, оккупирована одна провинция, один город сдался - и при этом ни единого удара шпаги!.. Это плачевно. Кой черт?! Есть же все-таки у императора Фердинанда какие-то генералы?!

– Ну да, разумеется!
– сказал граф Эберар.
– У него есть герцог де Фридленд.

– Граф де Тилли!

– И Торквато Конти!

– Еще у него есть великий маршал империи граф де Паппенхейм!

Граф Эберар посмотрел на собеседника.

– Тот, кого в Германии называют Солдат?
– проговорил Рено.

– Точно, - ответил граф Эберар.
– И немцы, которые воевали под его командованием, уверяют, что он заслужил это славное имя.

– Ну, я тоже видел его однажды, уже давно... Я встретился бы с ним снова лицом к лицу, - улыбнулся Рено.

– Это удовольствие будет вам обеспечено!.. За ваше здоровье господин маркиз!
– и на этот раз граф Эберар весело опустошил свой стакан.

– Если все эти знаменитые полководцы намерены воспрепятствовать нашему походу, пусть поспешат. Солдаты, которые воевали под командованием графа Мансфельда, уже торопятся перебежать на нашу сторону. Их уже прибыло сегодня четыре сотни.

– Четыре сотни?
– удивленно переспросил граф Эберар.

– И лучших! И ещё множество других, сражающихся вместе с графом Брунсвиком, которых сегодня утром я видел удирающими под шведские знамена.

– Еще говорят, что пятнадцать сотен всадников регулярной армии датского короля Кристиана присоединятся к нам завтра утром.

– А император Фердинанд называл Густаво-Адольфа "снежным величеством"!.. По-моему, сам он, в таком случае, "пыльное величество"! сказал с улыбкой Рено.

Один гвардейский офицер повернулся в сторону графа Эберара:

– Неужели, сударь, вы сомневаетесь в победе?
– спросил он.

Граф Эберар посерьезнел:

– На все Божья воля! Но я не так молод, как вы, сударь, и пусть мой опыт устарел, но вот уже двадцать лет я воюю!

– Двадцать лет!
– восхитился Рено.

– А всего у меня их тридцать пять, сударь.

– Возраст короля Густава-Адольфа.

– Да, тот же. Я видел ещё армию старого графа де Тилли... Армия графа де Тилли называется непобедимой, господа!

Рено наполнил свой стакан.

– Достаточно будет одного дня, чтобы заставить её потерять это громкое имя!

Арман-Луи встал. Одна неожиданная идея только что пришла ему в голову.

– За короля Густава-Адольфа!
– сказал он.
– За его победу! За покорение империи! Пусть придут армии Тилли и Валленштейна, и пусть они будут рассеяны, как разлетятся крупинки соли, которые я бросаю на ветер!

Сказав это, Арман-Луи взял щепотку соли и швырнул через плечо.

Граф Эберар нахмурил брови, и вдруг все увидели у него на лбу две скрестившиеся красные сабли.

– Да это граф де Паппенхейм!
– прошептал г-н де ла Герш.

Почти тотчас чужеземец положил на лоб руку и держал её там несколько секунд. Когда он убрал её, кровавый крест исчез, но сколь быстрым не было его движение, Арману-Луи было достаточно, чтобы увидеть этот знак.

Теперь г-н де ла Герш вспомнил, где он видел этого блистательного чужеземца, наполнившего лагерь разговорами о его щедрости, а также - при каких страшных обстоятельствах некогда смерили она друг друга взглядами.