Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

– Дорогу королевскому правосудию!
– крикнул Арнольд, и ряды окружавших солдат и офицеров расступились.

Капитан сделал несколько шагов: выходя из круга, он очутился лицом к лицу с Арманом-Луи и Рено, которые удивленно вскрикнули.

– Дорогу королевскому правосудию!
– снова послышался голос Арнольда. Пропустите капитана Молоха!

– Молоха или Якобуса!
– уточнил г-н де ла Герш, узнав теперь в подавленном лице капитана человека, участвовавшего в похищении Маргариты из белого домика, и человека из трактира "Три пинты".

Капитан Якобус взглянул на него.

– Да, Якобус, - сказал он.

– Который ничего не забывает!

Если в тот же день вечером кто-нибудь проследил бы, куда бежал капитан Якобус, мог бы увидеть, как он остановился у дрянной таверны, вывеска которой раскачивалась на сосновой ветке у поворота дороги, и, войдя в нее, спросил кружку пива. У капитана была пена на губах и глаза налиты кровью. Он упал на скамейку, рыча как пес.

– И он не убил меня!.. Как неосторожно!
– прошептал он и впился ногтями в деревянный стол.

Ему принесли кружку пива, и он отпил несколько глотков.

– Ах! Грудь моя в огне! Сердце мое горит!
– проговорил он.

Капитан вдруг невольно покраснел в тот момент, когда его руки судорожно дернулись, не найдя ни кинжала, ни шпаги, там где обычно они у него были.

– Ничего! Ничего больше нет!
– неистовствовал он.
– Ни оружия, ни солдат! Вчера - капитан, сегодня - ничтожество, беглец! Тварь, которой угрожают, которую бьют!

Вдруг его пальцы, шарившие по одежде, натолкнулись на кошелек, спрятанный в складке его пояса.

Он судорожно вытащил его из своего тайника и открыл. Золотые монеты упали на стол.

– Золото! Они оставили мне мое золото! Болваны! пробормотал он.

Капитан наполовину опустошил свою кружку и подсчитал деньги. Недавно искаженное злобой, лицо его осветилось улыбкой.

– Ого! Отлично! Я могу купить шпагу, кинжал и лошадь!
– обрадовался он.

Минуту он размышлял,

– Оставить мне жизнь! Когда одним словом можно было!.. И дуб был... проговорил он.

Он стукнул кулаком по столу, задыхаясь от ярости. А потом залюбовался монетами, переливающимися при свете свечи.

– Их блеск приводит меня в неистовство!
– произнес он, проводя рукой по горячему лбу.
– Считать себя погибшим, без средств, провалившимся в пропасть - и вдруг найти под рукой талисман, который делает доступным все! Теперь король Густав-Адольф узнает, что такое капитан Якобус! Но сначала самое неотложное...

Он взял в руку пустую кружку и ударил её о стену.

– Эй! Кто-нибудь!
– проорал он.

Вошел человек.

– Нет ли поблизости оружейного мастера и барышника? спросил капитан.

Трактирщик подмигнул.

– Если вашей милости нужны лошадь и оружие, можно найти это, не уходя далеко отсюда, - ответил тот.

– Это может быть здесь, поблизости?

– Да, поблизости, сеньор. Здесь многие умирают.

– А ты - наследник?

– Нет, сеньор, я собираю...

Трактирщик зажег фонарь и повел капитана Якобуса в полуподвальный загон, куда они попали по отлогой тропе, укрытой от постороннего взгляда густым кустарником. Там он увидел прекрасных рослых лошадей, а за перегородкой - груду оружия на любой вкус.

– Ха-ха! Обильный урожай ты собрал!
– засмеялся капитан Якобус.

– Я всего лишь собирал.

Бережливый трактирщик и капитан довольно быстро сторговались. Капитан выбрал огромную лошадь караковой масти, способную нести его в течение десяти лье без передышки, и длинную шпагу с ровным лезвием, подходящую для его мощной руки. Сосчитав золотые монеты капитана, трактирщик снял шапку в прощальном поклоне.

– Если вы будете косить здесь, - улыбнулся он, - извольте присылать ваших косарей ко мне!

Капитан Якобус вставил ногу в стремя.

– В самом деле, - сказал он.
– Можно будет при случае использовать тебя, тебе же помогая. Как тебя зовут?

– Мэтр Инносент, или Простодушный, к вашим услугам. Капитан вздохнул более спокойно, когда почувствовал под собой хорошую лошадь, шпагу на боку и кинжал за поясом. Но те же мысли не давали ему покоя:

– Авантюрист - против короля! Один человек - против целой армии!.. Трудная борьба...
– проговорил он.

Вдали на равнине он увидел дымы шведского лагеря. Неожиданно вспомнив что-то, он загорелся идеей.

– Но я же не одинок! Некто может прийти мне на помощь! И у него есть имя, есть чин!
– обрадовано произнес он.

И, пришпорив лошадь, он поскакал в направлении имперского лагеря.

После часа бешенной скачки остановил окрик австрийского часового.

– Иисус и Мария!
– крикнул он.

Услышав пароль императорской армии, часовой поставил на место свой мушкет, и капитан Якобус пересек линию, где развевалось знамя Габсбургского Дома.

В этот момент как раз проходил мимо адъютант генерала Торквато Конти. Капитан Якобус просил его, не видел ли он в императорском лагере герцога Левенбурга.

– Не видел, - улыбнулся адъютант.

Несколько минут капитан раздумывал, держа руку на взмыленном загривке своей лошади.

– Как вы думаете, приедет он сегодня?
– спросил он.

– Может, сегодня, а может быть, завтра. Никогда толком не знаешь, где и чем занят господин герцог Левенбург. Только генерал Торквато Конти смог бы вам ответить наверняка; но генерал так просто не скажет, и если вам нечего передать от герцога, он, конечно же промолчит.

Якобус повернул поводья. Возвращаться в Шведский лагерь ему было опасно, а он хотел любой ценой увидеть герцога Франсуа-Альберта Левенбурга, но если он потеряет такой шанс, где он ещё найдет его? Впрочем, вряд ли все знали капитана Якобуса в Шведской армии. Когда он доберется до аванпостов, наступит ночь, и он сможет легко спрятать свое лицо; он не раз уже в своей жизни рисковал ещё больше и по мене серьезным причинам.

Лошадь капитана снова преодолела расстояние, которое разделяло две армии. На окрик часового он ответил паролем Густава-Адольфа: "С нами Бог!" и смело вошел в оцепление, где утром этого же дня он едва не лишился жизни.

Как он и рассчитал, уже наступила ночь. Капитан подъехал на своей взмыленной лошади к артиллерийскому офицеру, лицо которого ему было незнакомо.

– У меня важная депеша для господина герцога де Левенбурга, обратился он к офицеру.
– Где я могу найти его?

Концом своего хлыста офицер указал ему на большой шатер, двухвостный флаг над которым развевался в одной из оконечностей лагеря.