Удержи меня

А Наталья Ивановна, меж тем, продолжала:

– …Вовка-то с невесткой, с Оксанкой, живет, и пацан у нее вовсе не от Даниила! Вы приглядитесь повнимательнее – он же копия Вовка, ничего Данькиного нет!

– Ох, бесстыжие! – запричитала толстая, горластая баба Сима из второго подъезда. – Это ж надо! При живом-то сыне!

– И не говори, Николаевна! Да Даниилка-то и сам хорош – на днях на рынок пошла, а он по рядам ходит с какой-то девкой…

Верно, было такое – это мы с Машкой за яблоками заехали, она ест только венгерские, красные, с толстой кожурой, и только на нашем рынке есть продавец с такими. Значит, меня рассекретили. Слушать эту чушь дальше мне стало неинтересно и противно, я вышел из-за машины, и бабки мигом захлопнули рты, но я виду не подал, что слышал их болтовню и пошел домой.

Сейчас я почему-то вдруг вспомнил об этом. Надо же – и отца в покое не оставят, старые калоши! Да ему монумент из золота надо отлить за то, что он так и не привел в дом никого, хотя еще молодой и здоровый мужик. И все его походы налево моментально закончились со смертью мамы. Я как-то спросил его, почему он не женился, ведь я тогда уже был взрослым, поступал в институт и жил своей жизнью. Ответ меня не то чтобы поразил, но заставил взглянуть на отца по-другому:

– Сынок, женщин может быть сколько угодно, а жена – одна. Был только один человек, с кем бы я хотел встретить старость – это твоя мама. А жениться второй раз…зачем? С молодой нужно детей заводить, а я этого не хочу. А с ровесницей… у нее уже свои дети, а если нет – характер испорченный. Нет, в наш дом я уже никого не приведу.

Я знал, что у него есть подруга, с которой он встречается много лет, вместе ездит отдыхать, иногда остается ночевать, но в дом он ее не приводил никогда и со мной не знакомил. Когда я женился на Оксанке, у меня даже вопрос не возник о том, чтобы просить отца разменять квартиру – это был наш с ним дом, дом, где жила наша мама.

…Уговорить дядьку помочь оказалось делом трехсекундным. Узнав, что Машка не может найти препарат, он сделал только один телефонный звонок. Один звонок – и я держу в руках листочек с координатами человека, который отдаст мне митоксантрон сегодня же вечером, причем без аптечной накрутки. Вот так… А если бы не было дядьки с его возможностями и связями?

Я вышел из больницы, сел в машину и набрал Машкин номер. Трубку долго не брали, я уже начал волноваться, но вот раздался ее голос:

– Да, Даниил, я тебя слушаю.

– Ты что так долго?

– На кухне была, чайник кипел, звонок не слышала.

– Ну, как ты?

– Как всегда. Слабость только, голова кружится все время, – пожаловалась она.

– Можешь успокоиться и расслабиться, сегодня вечером я тебе привезу твой митоксантрон, – сообщил я, и она обрадовалась так, словно я пообещал ей не лекарство, которое слегка снимет симптомы, а полное выздоровление. Если бы это зависело от меня…

– Даня, спасибо! Ты не представляешь…

– Так, прекрати! – перебил я поток благодарности. – Это единственное, чем я могу помочь тебе. Так вечером я заеду?

– Да-да, конечно, – заторопилась она. – Я буду тебя ждать.

Это были волшебные слова – мне всегда хотелось, чтобы Машка ждала меня, чтобы выбегала радостно в коридор, едва заслышав звук поворачивающегося в замке ключа. Именно ее я хотел видеть, просыпаясь по утрам… Что мы наделали с тобой, Машка?

Маша.

Ну, слава Богу, выдохнула я, положив трубку. Слава Богу, что есть Данька, который смог помочь, иначе я нигде не достала бы лекарство так быстро. Теперь я хотя бы смогу избавиться от постоянной тошноты и слабости, заставляющей меня все чаще укладываться днем на диван. Послезавтра возвращаются Юлька и Артем, и мне нужно привести в порядок квартиру, приготовить им что-нибудь вкусненькое, потому что они явно соскучились по моему борщу и пирожкам с капустой.

До самого вечера я занималась домашними делами, сумев отключиться от своих мыслей, и очнулась только от звонка во входную дверь. Это оказался Даниил, с порога сунувший мне в руки фирменный аптечный пакет с тремя упаковками ампул:

– Держи. И больше не плачь по пустякам, обещаешь?

– Даня… – начала я, но он поцеловал меня, заставляя замолчать, а потом произнес, ласково глядя мне в глаза:

– Машуля, не надо ничего говорить. Мне не нужна твоя благодарность – мне нужна ты. Любая. Понимаешь?

Я кивнула, закусив губу, чтобы не расплакаться от нахлынувшего на меня чувства. Потом молча стала расстегивать Данькину куртку, и он подчинился, предупредив виновато:

– Машуль, я ненадолго. Там у Макса что-то в школе…

– Да-да, я понимаю. Но ты хоть чаю попей со мной, я так устала одна все время быть.

Мы пили чай и смотрели друг на друга, как школьники, впервые оказавшиеся вдвоем в пустой квартире. Потом Данька спросил:

– Твои когда приезжают?

– Послезавтра. Я так соскучилась, ты не представляешь. Юлька, наверное, черная приедет, и волосы опять выгорят, будут, как меллированные, – я улыбнулась, вспомнив, как всегда после летних каникул моей дочери не давали прохода вопросом о том, зачем мама ей волосы покрасила.

– Красивая девчонка растет, – проговорил Даниил, глядя на меня с легкой улыбкой. – Знаешь, Машуля, она на тебя похожа…

– Совсем не похожа, – заспорила я. – Ты ж Артема видел – они просто одно лицо, а меня словно и рядом не стояло!

– Ну, не знаю, мне она тебя напоминает, только волосы у нее светлые совсем. А ты, когда мы познакомились, была рыжая, – снова улыбнулся он, протянув руку и взъерошив мою рваную челку. – И не красилась совсем, только помадой немного.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к движениям его руки на моих волосах, к ставшему частым дыханию, почувствовала, как он тянется ко мне через стол и касается губами моих губ.

– Даня…не надо…

– Я только поцелую тебя, и все, – прошептал он, беря меня за руку и вытаскивая из-за стола, чтобы усадить к себе на колени. – Машка… прогони меня, иначе я никуда сам не уйду, так здесь и останусь насовсем, – попросил он, прижавшись головой к моему плечу.

– Не выдумывай, Данька, ты прекрасно понимаешь, что это невозможно.

– Да, – вздохнул он, соглашаясь. – Невозможно.

Юлька и Артем вернулись рано утром, но я успела встать и к их приезду испечь пирожки, накрыть на стол и привести себя в относительно божеский вид. Дочь с визгом повисла у меня на шее, прилипла всем телом:

– Мамуся! Как же я соскучилась по тебе!

– Я тоже, заяц, – я села вместе с ней на диван, чуть отстранив ее и разглядывая покрытую загаром мордашку. – Ты как негритенок стала, совсем черная!

– Ой, мама, как же на море здорово! – взахлеб рассказывала дочь, спеша поделиться впечатлениями и эмоциями. – Я столько ракушек собрала – ужас! Прямо мешок! Сейчас покажу!

– Юляша, может, сначала завтрак, вы ж с самолета?

– Нет, сначала ванну, потом завтрак и спа-ать! – зевнула она, открывая свою сумку и доставая из нее всякую всячину.