Удерживая небо

— Но ведь это… вещи Ётунов?

Старый Хрофт покачал головой.

— Не во всём можно верить преданиям. Тем более сказкам ётунов. Они большие любители прихвастнуть, особенно когда дело касалось асов и, особенно, асинь.

— Но я сама помню… И ты повторил, Отец…

— Эти вещи никогда не принадлежали великанам, дочь моя, — Старый Хрофт чуть сдвинул брови. — Инструмент стал даром первых гномов. Мы строили, а потом, донельзя довольные собой, попросту забыли о нём. Мьёлльнир и Гунгнир — вот что казалось ценным, нужным, вечным. Разве дело богов шагать за плугом, махать киркой, работать заступом? Всё это осталось валяться под открытым небом, а Фазольт с Фафнером — хозяйственные ётуны! — не могли пройти мимо. Что плохо лежит, то, как известно, рано или поздно оказывается в загашнике великанов — так и тут вышло.

— Они их похитили? Инструменты богов?

Один кивнул.

— Тогда мы лишь посмеялись. Кому нужны эти железки! Пусть ничтожные ётуны, наши слуги, забирают их себе. Нам они ни к чему. Потребовалась Боргильдова битва, чтобы… чтобы понять.

— Понять что, Отец?

Старый Хрофт ответил не сразу. Постоял, склонившись, над дымящейся ямой, вглядываясь в невзрачные, покрытые ржавчиной обломки.

— Слушай меня, Рангрид. Я начну с самого начала, будь терпелива. Уже после битвы, отпущенный милостью врага, я брёл прочь под хохот Ямерта и его сородичей — не смеялась одна лишь Ялини, — и ноги сами понесли меня на развалины нашего дома. Там не осталось ничего, груда опалённых огнём Ямерта камней. Асгард пал, враг пренебрёг им, предав всё пламени. Я стоял, глядя на пепелище… и вдруг вспомнил.

— Плуг, кирку и заступ, Отец?

Один кивнул.

— Плуг, кирку и заступ, дочь моя. Оружие не помогло нам, так, может, поможет совсем другое?

— Инструменты?

— Да. Но какие именно, я тогда ещё не знал. И не понимал до тех пор, пока не встретился с молодым магом Хедином. Истинным Магом.

— И что же случилось тогда, отец?

— Он стал моим учеником, — гордо бросил Отец Дружин. — Я научил его многому, открыл тайны рун, что сам познал столь дорогой ценой. Спираль раскручивалась очень, очень медленно, но уже тогда я верил, что когда-нибудь моя месть свершится.

— И она свершилась, повелитель!

— Свершилось, — с неопределённым, непонятным выражением не то разочарования, не то досады проговорил Старый Хрофт. — Дорога оказалась длинна. Я не торопился, века шли, маг Хедин составил план отмщения и привёл его в действие. Увы, первая его попытка потерпела неудачу. Ночную Империю разгромили — Молодые Боги и те из собратьев Хедина по его Поколению, что служили Ямерту. Молодые Боги пристально глядели тогда на всех, кто оказался близок к мятежнику — в том числе и на меня. Уже тогда я владел золотым мечом, но, странное дело! — им Ямерт нимало не заинтересовался. И уже тогда у меня мелькнула мысль — а хорошо, что те наши инструменты так и остались тогда у великанов.

— И теперь пришла пора их добыть, да, Отец?

— Ты всегда отличалась умом, Рангрид. Пришла пора — пора перековать орала на мечи. Выковать новое оружие из стали, что помнит Асгард, помнит утро Древних Богов, помнит зенит нашего могущества. Помнит наш мир, простой и строгий. Золотой меч сгинул, и сейчас мне кажется, что оно и к лучшему. Слишком много лукавства и уловок он помнит.

— Но, Отец… почему же ты столько лет не прикасался к этим обломкам? Почему оставил их ржаветь в земле? Ведь Ямерт и его братья с сёстрами пали уже множество лет назад!

— Узнаю дерзкую Рангрид, — нахмурился Один. — Верно, Молодых Богов нет уже много столетий. После победы Хедина и Ракота я обрёл старое имя, дочь моя. И одно время даже думал — не отправиться ли в Ётун-хейм, не разыскать ли развалины мастерской Фазольта и Фафнера, павших в Боргильдовой Битве, не откопать ли древнее железо, не пустить ли в ход, не восстановить наш старый дом? Но потом… потом я подумал о зияющей пустоте новодельных залов, залов, где никогда не пировать эйнхериям, где никто не нальёт хмельного мёда в их опорожнённые рога. Я представил… и отбросил саму мысль. Заветное железо осталось лежать, где и было. Здешние стены давно обрушились, на развалинах поднялся дремучий лет. Плуг, кирка и заступ спали под валунами, и никому не могло и в голову прийти, что здесь осталось что-то ценное.

— От кого же тебе приходилось таиться, отец? Ведь вы победили?

— Да, Рангрид. Мы победили, но Молодые Боги остались живы. Ко мне вернулось моё могущество, я вновь отдал глаз в залог Мимиру, однако что-то подсказывало мне, что вытаскивать на белый свет эту память о нашем канувшем могуществе пока не стоило. Вплоть до сегодняшнего дня.

— Почему, великий отец?

— Тебе нужно оружие, достойное валькирии. Нужно оружие и мне.

— Но эти вещи… сугубо мирные, никогда не пробовавшие крови…

— Верно, — кивнул Один. — Но, как я уже сказал, это последняя память о нашем величии, металл, помнящий, что наша воля, а не чья-то ещё, властвовала в Хьёрварде и других местах. Применения им я найти не мог. А таскать с собой по мирам… Зачем? Здесь они в безопасности. Бери их, Рангрид.

Райна опустилась на одно колено возле ямы, с благоговением подняли ржавые куски железа, словно величайшую драгоценность.

— Это и есть драгоценность, — проговорил Старый Хрофт, мрачно глядя на опустевшую ямину. — Последнее, что осталось от Асгарда. Победители сравняли его с землёй, выжгли фундаменты и саму память. Никто не вспомнит радужный мост Бифёст, ни для кого даже во снах не прозвучит рог Молчаливого Аса…

— Для меня прозвучит, отец, — тихонько сказала Райна, прижимая к груди покрытые ржавчиной обломки. — Но что же нам теперь с этим делать?

— Как «что»? — удивился Отец Дружин. — Найти тех, кто перекуёт орало на меч.

— Гномы?

— Х-ха, гномы! — Один пренебрежительно присвистнул. — Свартальфхейм тоже выжгло, разве ты забыла? Нынешним же гномам не под силу выковать даже новый Гунгнир, не говоря уж о том, чтобы оживить старую память металла. Задача-то куда труднее, чем просто перековать сломанное.

— Что же делать, повелитель?

— В стародавние времена, — сощурился Старый Хрофт, — здесь, в Хьёрварде, жила и процветала держава альвов. Альвланд. Эльфы, Перворождённый народ, в зените своего могущества, когда мир был молод, создали их. Не спрашивай меня, как. — Один вскинул руки. — Альвы унаследовали очень много от своих наставников, а затем, когда Перворождённые сочли, что тревоги этого мира их не слишком занимают, что они хотят покоя — ушли от эльфов, основав своё собственное государство. Имя моё, наравне с Хедином, Познавшим Тьму, хорошо известно в Альвланде. Они, уверен, не откажут в помощи.

На лице валькирии тем не менее читалось некое недоверие.

— Великий Отец, но… ни эльфы, ни альвы никогда не могли превзойти гномов в кузнечном мастерстве и оружейном деле. Чем они смогут нам пособить?

— Я надеюсь, — медленно сказал Старый Хрофт, — что у них сохранилось кое-что, утраченное за ненадобностью даже гномами. Эти слишком уж старались… вовлечься в текущее. Альвы же остались в прошлом.

— Поистине, странно сие, — прошептала Райна, глядя на сурового Отца Дружин. — Оставшиеся в прошлом сильнее и искуснее тех, кто совершенствовал своё искусство?