Удиви меня

— Я могу сделать это вечером. А на работу я поеду с тобой.

— А ты умеешь хоть кого-нибудь слушать, Полина?! — несдержанно бросает Алмазов.

— Ой, все. Давай ты еще будешь учить меня жизни. Спать, так спать.

Иногда в чем-то действительно проще согласиться. Лечь спать — не такая уж и сложная задача. А вот заснуть — да. Виски разрывались от бессонной ночи и мыслей. И тем не менее, я все же сумела настоять на совместной поездке в больницу. Во-первых, за делом голова не пухнет от мыслей, во-вторых, с моей помощью Алмазов справится быстрее. А с мамой обязательно поговорю вечером. Как бы мне ни хотелось это признавать — Сережа прав. Вывести маму на то, чтобы она послала всех — это слишком серьезно.

— Полин, Сергей Александрович в трех историях не поставил подпись в приемках. А вот в этих двух не заполнены МЭС. Я понимаю, что у него перед глазами только отпуск, но тем не менее правила никто не отменял, — настолько противным голосом произнесла над моим ухом заведующая, что невольно захотелось отрезать ей язык. И запах, какой же от нее исходит мерзкий запах. — Он уже десять минут как обещал подойти, но у меня нет времени ждать. Мне нужно отдать истории в канцелярию. Сходи к нему и поживее.

— Я не знаю где Сергей Александрович, я же за ним не слежу, — так сдержанно произнесла я, что сама офигела, зная нашу личную неприязнь. Господи, спасибо тебе, что ты меня всегда сдерживаешь.

— Он на функционалке. Давай побыстрее, — подгоняет меня, смерив презрительным взглядом. — Держи истории. Не принесешь через пять минут, я отправлю санитара без ваших историй. Потом пойдешь сама относить. А у них перерыв через пятнадцать минут, не забывай.

Забудешь тут, как же. «На функционалке» слишком растяжимое понятие и как назло Сережин телефон вне зоны доступа. Ходить по отделению нет никакого желания, равно как и топать потом в канцелярию самой. Правда, лучше бы осталась наверху и прошла лишних четыреста метров позже, только, чтобы не узреть сидящего на корточках Алмазова напротив своей сестрицы. Крепко зажмуриваю глаза, чтобы это развидеть, а заодно и успокоиться. Только это не помогает. В голове противные мысли. Очень противные. «Езжай домой, а я тут поработаю». Ну ведь гад какой. Открываю глаза и нет, картинка не меняется, ну разве что Алмазов положил руки на ноги псевдосестрицы. Видать, что-то приятное говорит, раз после улыбчивого Алмазова, улыбается и она. Я — не истеричка. Я сильная и уверенная в себе личность и до типично женского скандала не опущусь. Повторяю про себя трижды. Глубокий вдох… выдох… вдох… Алмазов выпрямляется, слегка сжимает плечо своей сестрицы и идет в сторону кабинета МРТ. Улыбочка на лицо и медленным, но уверенным шагом, к счастью, на моих ногах туфли с каблуком, иду к девице, которая, судя по задумчивому лицу, даже не подозревает о чьем-либо присутствии.

— Привет, — фу, как же приторно я произнесла это долбаное привет. — Соня, я не же ошибаюсь.

— Лучше София, — чуть улыбаясь, произносит она, заправляя за ухо длиннющие волосы. — Соня — я все же для близких.

— А какими здесь судьбами? Проходишь плановое обследование? Позвоночник?

— Нет, — безэмоционально произносит она. — Голова… немного болит. Надо и ее проверить, — грустно усмехается. Голова у нее болит, а накрасить глаза успела и боль, видать, не отрезвила.

За несколько секунд, во время которых мы сканируем друг друга взглядом, происходит что-то странное. Кажется, мы обе кривим лица, рассматривая друг друга. И первая, как ни в чем не бывало, начинает София.

— Зачем притворяться, что мы друг другу нравимся? У тебя вены на шее напряглись, ты злишься и хочешь послать меня, как минимум, на всеми известный матерный половой орган. Или вцепиться в мои длинные распущенные волосы. А может и то, и другое. Знаешь, и я тебя понимаю.

— Да что ты говоришь? А ты в меня вцепиться не хочешь?

— Нет. Я переросла это. Жизнь расставила все по местам. Увы и ах. Когда-то я очень хотела убить одну из девушек Сережи. Прям мечтала, что душу ее подушкой. Глупая была. Не понимала, что, мечтая о таких вещах, разрушаешь саму себя. Поэтому можно просто тихо кого-то не любить. При этом не желая ему зла. Вот я тебе зла не желаю. Ты отличаешься от его предыдущих девушек. Как бы сказал мой зн… папочка, девушки его были с низкой ответственностью между ног. И эта «ответственность» у них была написана на лице, но почему-то мужчины часто этого не замечают. Вот Сережа был таким же.

— Соня! Он уже здесь! Я тебе говорила не уезжать просто так! — верещит под ухом высокая девушка лет тридцати. — Зачем его провоцировать?!

— Ой, тихо, Варя, и без тебя голова разрывается, — хватаясь за виски, повышает голос София, зажмурив при этом глаза.

А через пару секунд, стоило к нам подойти черноволосому высокому мужчине, как на ее лице появилась саркастичная улыбка.

— О, а вот и мой папочка. Сто лет будешь жить. Только о тебе вспоминала. Кстати, познакомьтесь. Полина, — указывает на меня рукой. — Девушка Сережи. Ну а это мой глубоко уважаемый и сильно любимый папуля. Бдит меня почти что ежеминутно, даже не ловко. А я ведь уже взрослая, самостоятельная и свободная личность.

— Про последнее я бы так не сказал… доченька, — усмехаясь, произносит мужчина. И тут же переводит взгляд на высокую девушку рядом с Софией. — Ты уволена, Варя. А ты, Сонечка, нажимай на кнопочку и газуй к выходу, иначе взрослую и самостоятельную личность повезу я.

— Никуда я не поеду. Я жду МРТ. Сейчас придет Сережа и отвезет меня туда.

— Ты меня плохо услышала? У тебя МРТ через час в другом месте, — хватается за спинку кресла.

— А что здесь происходит? — явился, блин, не запылился.

Кажется, это было единственной нормально произнесенной фразой Алмазова. Дальше начался какой-то дешевый сериальный бред. Маму бы сюда, она такое любит. Алмазов бычится на «папулю», «папочка» же в свою очередь с легкостью парирует Сереже. И надо сказать, Алмазов здесь чуточку уступает. Мужчина, имени которого я так и не знаю, выглядит несколько увереннее, этакий непробиваемый индивид. И дураку понятно, не зная, как выглядит отец Софии, что это не он. Как-то не так я себе представляла себе встречу с «сестрицей». Мой мозг отказывается анализировать происходящее. Если раньше я думала, что длинноволосая моделька безответно любит Сережу, то теперь, смотря на то, как он отбивает ее у этого мужчины, я совсем ничего не понимаю. Моя логика сдохла. Все, чего я сейчас хочу — это отключиться и стереть себе в памяти последние несколько минут. На кой черт я сюда спускалась? Подумаешь, в канцелярию самой не сходить. Идиотка. Медленным шагом иду на выход, не оборачиваясь назад.

* * *

— Полин, я закончил, пойдем, — Алмазов нависает передо мной, подавая руку. Встаю с дивана, закидываю сумку на плечо и молча иду за Сережей.

Нельзя истерить и скандалить. Это удел слабых. Я — не такая. Я — не такая. Повторяю себе в очередной раз и сажусь в машину. Дико раздражает, что Сережа молчит.

— Не злись, Поль, выбрось из головы недавний эпизод.

— Обязательно. А чего ты так не взлюбил мужчину, которого твоя сестра представила своим папочкой?

— Потому что он мне неприятен. А если быть более точным, мне был бы неприятен любой на его месте. Ну ты же не дурочка и прекрасно поняла кто он. Соня — просто разменная монета. Сказал отец замуж выйти— выйдет. Она не в том положении, чтобы брыкаться. Не хочу, чтобы ее еще и здесь доконали.

— А кто ты такой, чтобы это решать? Она же взрослая девушка. Не нравится — пусть не соглашается.

— Не все так просто в мире больших денег.

— Зато я смотрю у тебя с этим мужчиной все просто. Он тебе неприятен, а вот ты ему крайне неприятен. Я четко это уловила. Интересно, с чего бы это. Такая антипатия… к брату своей будущей супруги. Не знаешь?

— Мне это неинтересно.

— Так, стоп, ты куда едешь?

— К тебе. Или ты забыла про разговор с мамой?

— Разворачивайся. Я уже позвонила маме, и мы проговорили полчаса. К счастью, у нас с ней полное взаимопонимание, — уверенно вру я, поправляя волосы.

— Это хорошо.

— Ага.

И только после произнесенного «ага», поняла, что скорее всего сорвусь. Еще немного и баста. Не могу. Не получается молчать. Руки трясутся от того, как хочется поорать. Каким-то чудом мы молча доехали до Сережиного дома. И так же спокойно дошли до квартиры.