Удивительное путешествие Нильса с дикими гусями

– Не безумствуйте! Лететь с ними – значит, на голод и холод.

* * *

Однако один молодой гусь не остался равнодушным к призыву.

– Если пролетит ещё стая, то я присоединюсь к ней, – сказал он.

Пролетала новая стая и опять звала.

Молодой гусь крикнул в ответ:

– Погодите, погодите! И я с вами!

Он распластал крылья и попробовал подняться, но с непривычки опять упал на землю. Однако дикие гуси, вероятно, слышали его восклицание. Они обернулись и медленно полетели назад, чтобы посмотреть, следует ли он за ними.

– Погодите, погодите! – кричал он, снова пытаясь взлететь.

Мальчик на заборе всё это слышал и думал: «Будет жаль, если большой гусь улетит. Папа и мама очень огорчатся, если он пропадёт».

В эту минуту Нильс совершенно забыл, что он мал и слаб. Соскочив с забора, он подбежал к кучке гусей и обхватил гусака руками.

– Не смей улетать, слышишь! – говорил он.

Однако гусь уже умудрился подняться от земли. В пылу увлечения он даже не стряхнул мальчика и захватил его с собою под облака.

Он поднимался так быстро, что у мальчика закружилась голова. Прежде чем Нильс сообразил, что надо выпустить гуся из своих объятий, он очутился на такой высоте, что, бросившись вниз, разбился бы насмерть. Единственное, что он мог сделать, – это устроиться поудобнее и влезть на спину гуся. Он вскарабкался, хотя и с большим трудом. Однако держаться на скользкой спине между двумя подвижными крыльями тоже было нелегко. Мальчик должен был запустить обе руки глубоко в перья и пух, чтобы не свалиться.

А гуси поднялись не слишком высоко из-за нового сотоварища. Ради него они даже летели немножко медленнее. Наконец мальчик собрался с духом и бросил взгляд на землю. Ему показалось, что внизу разостлана огромная скатерть с бесчисленным множеством крупных и мелких клеток.

– Что это за большая клетчатая скатерть внизу? – спросил мальчик, не надеясь, впрочем, получить ответ. Однако окружавшие его гуси в один голос закричали:

– Поля и луга! Поля и луга!

Тогда мальчик понял, что большая клетчатая скатерть, над которой он пролетал, – ни что иное, как плоская почва Сконе, и понемногу догадался, отчего она кажется клетчатой и пёстрой. Раньше всего он узнал в светло-зелёных клетках озимую рожь. Жёлто-серыми клетками представлялись поля, где предыдущим летом посажены были плодовые деревья; на коричневатых рос клевер; чёрными казались старые пастбища или вспаханная пашня. Коричневые клетки с жёлтой каймой были, без сомнения, буковыми лесами, так как большие деревья посреди леса зимой обнажаются, а молодые буки на опушке сохраняют сухие пожелтевшие листья до весны. Виднелись также тёмные клетки с сероватой серединой. Это были большие квадратные дома с почерневшими соломенными крышами и мощёными дворами. Ещё попадались клетки с зелёной серединой и коричневой каймой. Это были сады, где лужайки уже зеленели, а окружавшие их кусты и деревья выделялись на зелёном фоне своей тёмной корой.

Мальчик, разглядывая пёстрые клетки, невольно засмеялся. Но гуси, услышав его смех, с укором воскликнули:

– Плодородная и хорошая земля! Плодородная и хорошая земля!

Мальчик опять стал серьёзным.

«Как я смеюсь, когда со мной случилось самое ужасное, что может выпасть на долю человека!» – думал он.

Несколько времени он сохранял серьёзность, но потом опять стал смеяться. Ещё никогда он не передвигался так быстро. А мчаться во всю прыть было для него всегда большим наслаждением. Он, разумеется, и не подозревал, что в воздухе бывает так прохладно и что туда доносится такой приятный запах земли и смолы. Он также не представлял себе, какое чувство испытываешь, пролетая высоко над землёй. А чувство было такое, что уносишься прочь от всяких горестей, забот и страданий.

* * *

Большой белый гусь очень гордился тем, что в обществе диких товарищей летал взад и вперёд над южной равниной и мог дразнить домашних птиц. Хоть он и чувствовал себя счастливым, но это не помешало ему уже к полудню сильно утомиться. Когда гуси, летевшие позади, увидели, что он не поспевает за ними, то стали кричать предводительнице, которая летела во главе треугольной вереницы:

– Акка с горы Кебнекайсе! Акка с горы Кебнекайсе!

– Что такое? – отозвалась она.

– Белый отстал! Белый отстал!

– Скажите ему, что быстро лететь легче, чем медленно, – ответила предводительница, направляясь вперёд.

Гусь попробовал последовать её совету и лететь скорее, но так устал, что вынужден был опуститься на уровень подстриженных деревьев, окаймлявших поля и луга.

– Акка! Акка! – кричали гуси, летевшие позади.

– Оставите вы меня в покое или нет? – ответила предводительница ещё нетерпеливее, чем прежде.

– Белый падает! Белый падает!

– Передайте ему: кто не может лететь со стаей, пусть возвращается восвояси.

Полёта своего она и не подумала замедлить и мчалась вперёд с прежней стремительностью.

– Вот оно что! – сказал гусь. Он понял, что дикие гуси вовсе не намерены взять его с собою в Лапландию, а заманили его только ради шутки.

Ему было досадно, что силы покидают его и он не может доказать этим бродягам, что домашний гусь тоже на что-нибудь способен. Но всего неприятнее было то, как отнеслась к нему Акка с Кебнекайсе! Хотя он был домашним гусем, но не раз слышал о предводительнице Акке, которой минуло чуть ли не сто лет. Она пользовалась великим почётом, и всегда только избранные дикие гуси сопровождали её. Однако никто не презирал так домашних гусей, как Акка и её стая, и Белому особенно хотелось показать, что он не хуже их.

Он медленно летел за другими, размышляя, повернуть ли ему назад или продолжать путь. Вдруг мальчик с пальчик, которого он нёс на спине, сказал:

– Милый Мортен, ты сам видишь, что тот, кто никогда не летал, не в состоянии добраться с дикими гусями до Лапландии. Не лучше ли повернуть назад, пока не поздно?

Мальчик с пальчик особенно раздражал гуся, и когда он увидел, что тот сомневается в его силах, то решил во чтобы то ни стало продолжать путь.

– Если ты скажешь ещё хоть слово, – заявил он, – я брошу тебя в первую встречную лужу.

Гнев настолько поднял его силы, что он летел почти наравне с другими гусями. Разумеется, он долго не мог бы выдержать, но в этом и не было надобности, так как к закату солнца стая начала быстро опускаться вниз. Мальчик и гусь, сами того не подозревая, очутились на берегу озера Вомбшён.

«Здесь, верно, будет ночлег», – подумал мальчик и спрыгнул со своего гуся.

Он стоял на узком песчаном берегу. Перед ним расстилалось довольно большое озеро. Впрочем, озеро производило неприятное впечатление. Оно было затянуто чёрным, неровным льдом, испещрённым полыньями и трещинами, как всегда бывает весною. Очевидно, лёд уж недолго мог простоять, так как отделился от берега, и его окаймляла широкая полоса тёмной блестящей воды. Но всё-таки своим присутствием он нагонял почти что зимний холод.

Глава III

МАЛЬЧИКУ КАЗАЛОСЬ, что он попал в безжизненную пустыню, и его охватила такая тоска, что он готов был разрыдаться. Целый день он ничего не ел и теперь был голоден. Но где ж было достать еду? Кто накормит его, приютит, сделает ему постель? Кто посадит его у огня и защитит от диких зверей?

Солнце уже закатилось, и с озера дул холодный ветер. На землю спустилась неприветливая тьма, а в лесу что-то начало трещать и щёлкать.