Удивительное путешествие Нильса с дикими гусями

Бодрость духа, появившаяся у мальчика на высоте, теперь совсем исчезла, и он со страхом озирался на своего спутника. Тут он увидел, что гусю ещё хуже, чем ему самому. Гусь лежал на том месте, где опустился, и, казалось, был при последнем издыхании. Мальчик до той поры всегда обращался жестоко с животными, не исключая и этого гуся, но теперь Мортен казался ему единственным другом, и он боялся его лишиться. Он стал толкать и тащить его к воде.

Гусь сначала погрузился головою в воду и с минуту лежал неподвижно. Вскоре он, однако, поднял голову, отряхнулся и стал жадно пить. Потом он гордо поплыл к камышам. Белый гусь увидел маленького окуня, поймал его и, подплыв с ним к берегу, положил у ног мальчика.

– Вот тебе в награду за то, что ты дотащил меня к воде, – сказал он.

Это было первое приветливое слово, которое мальчик услышал за весь день. Он пришёл в такой восторг, что хотел обнять гуся, но не осмелился. Сам подарок его тоже обрадовал. Сначала ему казалось, что он не сможет есть рыбу сырьём, тем не менее он решил попробовать. Он нащупал, при нём ли нож; нож оказался в кармане, но в уменьшенном виде – не более спички. Всё-таки ему удалось очистить и выпотрошить рыбу, а затем окунь был съеден.

– Для меня будет очень лестно, если я долечу с дикими гусями до Лапландии и докажу им, что домашний гусь тоже на что-нибудь способен. Однако я не думаю, чтоб мне удалось самому справиться с таким предприятием, – продолжал гусь, – и потому хочу попросить, чтобы ты оставался со мною и помогал мне.

Мальчик, разумеется, мечтал лишь о том, чтобы как можно скорее вернуться домой. Нильс рассудил, что, пожалуй, лучше некоторое время не показываться на глаза родителям, поэтому он внимательно выслушал предложение и уж готовился дать согласие, как вдруг услышал сильный шум. Дикие гуси все сразу выскочили из воды и стали отряхиваться. Затем они выстроились гуськом с предводительницей впереди и подошли к новым товарищам.

Глядя на диких гусей, Белый испытывал не особенно приятное чувство. Он прежде полагал, что у них гораздо больше сходства с домашними и что он им более сродни. Они были гораздо меньше его ростом; белой расцветки между ними не встречалось, всё попадались серые или серо-коричневые. Жёлтые глаза их, в которых как будто горел огонёк, нагоняли на него страх. Но больше всего он испугался при виде их ног – огромных, с разорванными и стоптанными перепонками.

В это время дикие гуси уж подошли к ним и стали кивать головами. Белый тоже кивал, только гораздо чаще. После усиленного обмена поклонами предводительница сказала:

– Теперь мы должны знать, кто вы такие.

– О себе я не много могу сообщить, – ответил Белый. – Я родился прошлой весной в Сканере. Осенью меня продали Хольгеру Нильсону из Западного Вемменхёга. Там я был до сих пор.

– Ты, кажется, не можешь похвалиться происхождением, – заметила предводительница. – Как же ты отважился пуститься в путь с дикими гусями?

– Быть может, именно потому и отважился, чтоб доказать вам, диким гусям, что и мы, домашние, на что-нибудь способны.

– Ты отвечаешь смело, а у кого есть смелость, тот может быть хорошим товарищем, хотя бы даже сначала не отличался ловкостью. Не хочешь ли остаться с нами на несколько дней для испытания?

– С удовольствием, – ответил гусь, весьма польщённый.

Предводительница вытянула шею и спросила:

– А это кто же с тобой? Я таких никогда не видала.

– Это мой приятель, – ответил Белый. – Он всю жизнь пас гусей и может быть нам полезен в путешествии.

Видно было, что гусыня, с которой разговаривал Белый, была очень стара. Только глазам её ничего не сделалось, и они блестели ярче, чем у остальных гусей. Теперь она торжественно заявила Белому:

– Знай, гусь, что я Акка с Кебнекайсе. Справа от меня летит Юкси из Вассияуре, а слева – Какси из Нуольи. Знай также, что второй гусь справа – это Кольме, второй слева – Нелье, а сзади них – Вииси и Кууси. Знай ещё, что шесть молодых гусей в конце стаи, три справа и три слева, также из лучших фамилий. И не воображай, что мы примем к себе на ночлег того, кто не хочет открыть нам своего происхождения.

При этих словах предводительницы мальчик поспешно выступил вперёд.

– Меня зовут Нильс Хольгерссон. Я сын фермера и до сегодняшнего утра был человеком…

Узнав, что он человек, Акка отскочила на три шага, а другие гуси ещё дальше. Все они вытянули шеи и сердито шипели на него.

– Ты мне показался подозрительным с той самой минуты, как я увидела тебя на берегу, – сказала Акка. – Теперь ты должен поскорее убраться отсюда. Мы не терпим людей в нашей стае.

– Быть не может, чтоб вы, дикие гуси, боялись такого маленького существа, – заступился за товарища Белый.

Дикая гусыня подошла чуточку ближе, но, видимо, ей трудно было побороть страх.

– Меня учили избегать всякого, кто называется человеком, – сказала она, – будь он большой или маленький, безразлично. Но если ты, гусь, ручаешься, что он не причинит нам зла, то, так и быть, пусть останется переночевать. Боюсь, однако, что ни тебе, ни у ему наш ночлег не окажется подходящим: мы ведь спим на плавучих льдинах.

Она думала, что гусь смутится, но ничуть не бывало.

– Вы очень благоразумны и умеете выбирать безопасные местечки, – сказал он.

– Смотри же, ты отвечаешь за то, чтобы он утром отправился домой!

– В таком случае и я должен вас покинуть, так как дал зарок не расставаться с ним, – сказал гусь.

– Как знаешь, – ответила предводительница.

Она взмахнула крыльями и улетела на лёд, куда за нею поодиночке последовали гуси.

* * *

Мальчик очень огорчился, узнав, что его путешествие в Лапландию расстраивается. Холодный ночлег тоже пугал его.

– Час от часу не легче, Мортен, – говорил он, – мы с тобою замёрзнем на льду.

Однако гусь не терял бодрости.

– Это вовсе не страшно! – сказал он. – Набери только побольше соломы или сена.

Когда мальчик набрал целую охапку прошлогодней травы, Белый схватил его клювом за шиворот и полетел с ним на лёд, где дикие гуси уж спали рядком, засунув головы под крылья.

– Постели траву на льду, чтобы у меня ноги не примёрзли, – сказал гусь. – Ты поможешь мне, а я тебе.

Нильс постлал траву. Тогда гусь опять взял его за шиворот и сунул себе под крыло.

– Здесь тебе будет тепло и удобно, – сказал он, поджимая крыло, чтобы мальчик не свалился.

Нильс утопал в пуху и даже не мог ответить. Лежать было хорошо, и он так устал, что моментально заснул.

Среди ночи ледяная кора озера Вомбшён, отделившаяся от берега, изменила своё положение и в одном месте причалила к суше. Об этом пронюхал лис Смирре. Смирре уже с вечера видел гусей, но не надеялся, что ему удастся изловить хоть одного из них. Теперь же он быстро помчался по льду.

Он был уже близко от диких гусей, как вдруг поскользнулся и царапнул когтями по льду. Гуси проснулись и замахали крыльями, торопясь взлететь. Но Смирре был проворен. Одним прыжком он подскочил к ближайшей гусыне, схватил её и вместе с ней убежал обратно на берег.