Удивительные истории нашего времени и древности

Услышав это, красавица велела служанке пригласить гостя в дом. Мэнъи обрадовался. Поспешно оправив на себе шапку и платье, он вошел внутрь. Красавица встретила Мэнъи и провела его в гостиную, где они поклонились друг другу.

— Не учитель ли вы из дома господина Чжана? — спросила она.

— Да, это так, — ответил Мэнъи. — Вчера по дороге домой я обронил тут одну вещицу. Вы были так любезны, что велели вашей служанке подобрать ее и вернуть мне. Я очень и очень признателен.

— Чжаны — наши родственники. Их учитель все равно что наш учитель, и за такой пустяк, право, не стоит благодарить.

— Хотел бы узнать у вас, уважаемая госпожа, вашу почтенную фамилию и в каком родстве вы с моим хозяином.

— Фамилия ничтожной семьи нашей — Пин. Род наш старинный, из Чэнду. Моя девичья фамилия — Сюэ. Я была отдана замуж за Кана, одного из сыновей семьи Пин, но, увы, рано овдовела и теперь живу здесь одна. А почтенный ваш хозяин доводится мне зятем, поэтому мы с вами, можно сказать, свои.

Узнав, что перед ним вдова, Мэнъи не посмел задерживаться и, выпив чай, сразу же поднялся и стал прощаться.

— Посидите еще, переночуйте у нас, а утром пойдете к Чжанам, — остановила его красавица. — Если ваш любезный хозяин узнает, что вы были здесь, а я не сумела гостеприимно принять вас, мне, право, будет очень неловко.

Она тут же распорядилась, чтобы подали вино и яства. Вскоре были накрыты два столика, красавица села против Мэнъи и стала усердно потчевать его. В разговорах и шутках она позволяла себе немало вольностей, и душа Мэнъи так и загоралась, но перед родственницей хозяина он старался быть сдержанным.

— Я слышала о вас как о талантливом и остроумном человеке, свободной и широкой натуре. Почему же вы строите из себя такого чинного и чопорного ученого? — упрекнула его женщина. — Я хоть и не очень смышлена, но немного разбираюсь в поэзии. И раз уж мне сегодня довелось встретиться с вами, человеком духовно близким, я с удовольствием показала бы вам кое-какие образцы поэзии и каллиграфии, посочиняла с вами стихи. Если вы согласитесь, почту за счастье.

И она тут же приказала служанке вынуть рукописи танских поэтов и показала их Мэнъи.

Мэнъи внимательно прочитал все, с начала до конца. Это были стихи, собственноручно написанные тайскими поэтами. Среди них больше всего было рукописей Юань Чжэня, Ду My и Гао Пяня. Бумага казалась совсем новой, тушь — свежей. Мэнъи любовался ими, не будучи в силах выпустить их из рук.

— Это ведь редчайшие, драгоценные вещи! — вымолвил он наконец. — И вы их так любите! О, какая необыкновенная, поэтическая душа!

Красавица скромно благодарила.

Они увлеклись беседой и не заметили, как наступила вторая *стража. Мэнъи уже отказывался от вина, и тут красавица пригласила его в опочивальню.

— Я давно живу одна. И вот сегодня, увидев вас и поняв все ваше благородство, я не смогла остаться к вам равнодушной. Я не возражала бы, если бы вы побыли со мной, — сказала красавица, указывая на -ложе.

— Я не смел сам просить вас об этом.

Они разделись и легли. И для обоих это была ночь нежности, радостной близости. Красавица между тем не раз настоятельно предупреждала его:

— Только не проговоритесь. Если ваш хозяин узнает, мы будем опозорены.

На следующее утро красавица подарила Мэнъи пресс для бумаги в виде лежащего яшмового льва, проводила Мэнъи до ворот и на прощание сказала:

— Когда у вас будет свободное время, непременно заходите; не уподобляйтесь бесчувственным людям.

— Об этом и напоминать излишне, — ответил Мэнъи.

Возвратясь, он сказал хозяину:

— Старушка-мать очень соскучилась по мне и непременно хотела, чтобы я ночевал дома. Я не посмел ей отказать. И вообще теперь я буду приходить утром, а вечером возвращаться домой.

Хозяин поверил ему.

— Как вам угодно, — ответил он.

С тех пор Чжанам Мэнъи говорил, что ночует дома, а родным — что в доме Чжана; сам же каждую ночь проводил у красавицы.

Так прошло полгода, и никто ничего не подозревал.

Мэнъи с красавицей любовались луной, цветами, пили вино, напевали стихи — словом, изведали все радости человеческие на земле. Часто они сами сочиняли стихи: один начинал, другой продолжал или один отвечал на стихи другого и так далее. Так они сложили двадцать четыре строфы на тему «Опавшие цветы», пятьдесят строф на тему «Лунная ночь». И еще много других строк сложили они, состязаясь в изяществе и красоте слога, и всегда видели друг в друге достойных соперников. Но чтобы не наскучить читателю, не стану приводить все их сочинения, а приведу лишь их стихи о четырех временах года. Стихи красавицы были:

Весна На тоненьких стебельках свисают бутоны с крыльца; Стройные ивы качая, листвою шуршит ветерок. Солнце на запад склонилось, вершины в вечерних лучах над сосною. Лето Прохладою веет едва от тонкой летней циновки. И только вода родника немного в жару освежает. Курятся, плывут благовонья сквозь прорезь в оконной бумаге, Круглая светит луна в окно сквозь резную бумагу. Осень Прибрежный тростник — в нежнейшем пуху, и воды белыми стали; Ветер срывает с деревьев листву, в сизой дымке — вечерние горы. За пологом странник очнулся от сна — как пусто, грустно вокруг! И *с гусем последним он шлет свой привет с дороги в родительский дом. Зима Воздух морозный, дождь ледяной, утро — а дом на запоре. Ветер холодный, летящий снег, вечер — и город замрет. Румяным огнем горят угольки — уютно, тепло у печи. И в бирюзовые чашки прозрачные чай ароматный налит.

Красавица была тонким знатоком поэзии, искусно сочиняла стихи, и написала она их единым махом кисти. Но и Мэнъи, не задумываясь, тотчас ответил ей стихами на эти же четыре темы:

Весна Деревья цветут, аромат источая, дождь оросил лепестки; Взлетает за ветром сквозь легкие шторки взметнувшийся белый пух. Утренний свет желтизны добавляет в зелень раскидистых ив. Сосны в снегу ароматном стоят, покрыты цветочной пыльцой. Лето В жару освежает душистая дыня из жбана с холодной водой, Прохладней становится, если поешь лотос из таза со льдом. Возле ступеней между камней пробились ростки бамбука, А на пруду среди листьев зеленых лотос в бутонах-шарах. Осень Опадают последние лепестки, иней на листьях лежит, Стелется легкий туман вечерами, дымка окутала лес. Тоскою полно письмо от любимой, на нем — отметины слез, Грущу я, увидев во сне мотылька, — тем более дом родной. Зима Ветром скрутило заснеженный парус — удочку в стужу бросаю; Иней блестит под луной на вальках, город проснулся от стужи. В густом ароматном вине отражаясь, заря наполняет бокал. Под тенью прозрачной — под веткою *мэй тихо в шатре из бумаги.

Молодая женщина осталась очень довольна стихами Мэнъи. Это поистине была прекрасная пара — красавица и гений. Вкусы и чувства их были едины, и о счастье их нет слов, чтобы рассказать.

Но приятное недолговечно, и всему настает конец.

Как-то раз, проходя мимо школы, господин Чжан зашел к Тянь Болу и в разговоре с учителем, между прочим, сказал:

— Ваш сын каждый день возвращается домой, это очень утомительно для него. Не лучше ли было бы ему оставаться у меня?