Удивительный Самсон. Рассказано им самим... и не только

На следующий день отец уехал, после того как увидел, что я приступил к работе по выполнению моих новых и неприятных обязанностей. Они, скажу вам, сводились к присмотру за множеством животных и поиску пастбищ для них. Я должен был также следить, чтобы они не сбились с пути и их не сожрали дикие звери, что было вероятно. Вы, возможно, удивитесь, когда скажу, что всего под моей ответственностью было более 200 верблюдов, около 400 коров и более 300 лошадей. Должен сказать, не сразу, позже, когда научился управляться с этим делом, мне доверили такое стадо. Это, однако, не весь скот, содержавшийся в имении. Нет-нет! Столько животных было только под моей опекой. Примерно по стольку же имелось у других пастухов. Но то были взрослые мужчины, тогда как я являлся не более чем подростком.

Так я проводил лето, и со временем работа стала мне все больше нравиться. Единственными моими спутниками целыми днями были животные, и я старался сделать их своими друзьями, вместо того чтобы хлестать их, когда они упрямились и показывали норов. С лошадьми управлялся лучше всего, так как они были самыми умными из моих подопечных. Верблюды и коровы, как вы, несомненно, знаете, не такие смышленые, и не с такой готовностью выполняют команды, как лошади. Верблюды, к тому же, иногда сильно плюются. Но я всегда находил какой-нибудь способ заставить их понять, чего от них хочу, при этом мне хорошо помогала в работе моя свора собак, которые повсюду меня сопровождали. У меня их было шестеро, очень свирепых к чужим зверюг и преданных мне, потому что я их понимал и был добр. Ещё я научил собак многим забавным трюкам.

Всё это время, в первое лето, проведённое вдали от дома, я часто мыслями возвращался в цирк и его чудесную жизнь. Пытался исполнять трюки наездников, какие видел в тот незабываемый вечер, и очень неплохо преуспел после многих падений. Я стал совершенно свободно чувствовать себя на лошадиной спине, так, как другие на земле. Также постоянно забавлялся борьбой с самой большой своей собакой. Любовь к атлетическим занятиям не оставляла меня, и я тренировался в лазанье на очень высокие деревья, что в первую очередь, думал я. укрепляло мои руки и ноги. С макушек деревьев было видно, куда могло забрести любое из моих животных, а такое случалось очень часто. Тогда я либо спускался и скаты галопом за ними, либо посылал своих собак, чтобы пригнать их обратно.

Это была одна из вещей, которым я довольно легко научил их, так же. как и нападать разом на любого дикого зверя, который представлял опасность для стада. Им много раз приходилось делать это, иногда с риском для жизни. И тогда мне нужно было застрелить их врагов из винтовки, и, будучи хорошим стрелком, я никогда не промахивался. Сколько же медведей уложил таким образом!

Вскоре, однако, начиналась зима, и я гадал, что мне делать. Ибо в южной России, вы должны знать, мы не ходим в школу круглый год, а только в зимние месяцы, начиная с 15 ноября и заканчивая занятия 15 апреля. Но мне недолго пришлось теряться в догадках: вскоре для меня пришло указание от отца возвращаться в Саранск, чтобы там продолжить учиться. Письмо отца было очень дружелюбным, так как ему докладывали о моем хорошем поведении. А всем, кто работал в имении, было искренне жаль со мной расставаться. Итак, я вновь возвращался домой, радуясь этому, как никогда. Вы легко поймете, почему я испытывал такие чувства. Было действительно очень приятно снова быть с моей семьёй: ведь отец совсем простил меня.

Глава III

Когда я был мальчишкой, в российских школах обучали детей не только тем вещам, которые изучают их сверстники в других странах. Подрастая, они получают техническое образование в ремёслах, которыми собираются заниматься после окончания школы, а это происходит, когда им исполняется восемнадцать лет. В большинстве случаев, должен сказать, всё решают родители, именно так было и со мной, поскольку не кто иной, как отец, выбрал для меня работу машиниста.

После возвращения у меня хватило смелости сказать, что мне эта работа никогда не будет нравиться. Отец оставался при своем мнении и, естественно, приходилось следовать его пожеланию. По я не мог заставить себя изображать какой-то интерес к этой работе, и потому не очень успешно занимался в подготовительном классе, что очень огорчало отца. Он, однако, не бил меня за это, просто ворчал без конца. На что я однажды сказал, что никогда не смогу учиться лучше, чем теперь, потому как сердце мое не лежит к занятиям. На что отец очень серьёзно спросил, а что же я на самом деле хочу. Не задумываясь, я выпалил, что хочу быть цирковым артистом.

Сначала отец был разгневан! Но немного погодя успокоился и рассказал о всей безрассудности такого поступка. «Если ты пойдёшь туда, — сказал он, — то будешь всю жизнь жалеть об этом. Это очень тяжело, и только очень немногие добиваются успеха и хорошо зарабатывают. Больше тех, кто голодает и мёрзнет, чем тех, кто сыт и в тепле. Обрати внимание, сын, на мои слова, ибо это просто здравый смысл. Не думай больше о цирке».

Вариант рукописи мемуаров

Хотя я знал, что отец мой очень серьёзен, но слушал его только ушами, а не сердцем, как он просил. Я был убеждён, что даже если он сам верит в то, что говорит, все его суждение не может быть абсолютной истиной. Разве не видел я собственными глазами великолепие цирка, роскошную жизнь его артистов? Конечно, отец не всё рассмотрел внимательно! Откуда мне было знать, что взору взрослого видно больше, чем глазам юнца?

Итак, коль скоро отец не давал согласия на мою цирковую карьеру я продолжил занятия механикой, хотя и без какого-либо большего успеха, чем прежде. Очень старался заинтересовать себя тем, чему меня учили, но, увы, все было без пользы. Мои однокашники удостаивались больших похвал и большего одобрения мастеров, чем я. Но я всегда пытался быть усердным, хотя бы из желания порадовать отца. Цирковая жизнь, казалось, была не для меня.

Зима прошла, и вновь настало лето. Но в этот сезон меня не послали пасти лошадей, верблюдов и коров. Вместо этого отец приставил меня к прежним обязанностям, что очень порадовало. Позднее мне поручили ещё более важное дело, которому я отдал все силы. Что угодно отвлекало меня от ненавистного изучения локомотивов.

А тут ещё я случайно увидел в газете, которую получал отец, хорошее известие о выходе новой книги Сандова [3] ; я загорелся по лучить ее. И послал в Москву нужную сумму, это было семьдесят пять копеек на наши деньги — на ваши, думаю, примерно то же, что и 1 шиллинг 6 пенсов в довоенных ценах. Вскоре заказанная книга пришла, и я немедленно начат изучать её. Должен сказать, мне было интересно всё, что в ней написано. И всё, о чем она рассказывала, казалось мне тогда замечательным. Там прочёл, что если кто-то хочет стать сильным, именно упражнения с гантелями дают приращение массы тела. Но гантелей у меня не было, и я не мог их достать. Как они мне нужны, думал я, ведь желание стать сильнее, чем был, сильно захватило меня. И я попросил у отца ещё денег, чтобы заказать эти снаряды в Москве или Петербурге, где были большие спортивные магазины. Но он не соглашался. «Ты достаточно силен, — сказал он. — Даже сейчас ты намного сильнее любого парня твоего возраста. А когда вырастешь, станешь ещё сильнее. Возможно, что ты станешь однажды таким, как я сейчас. Довольствуйся этим, не забивай себе голову».

3

Кумир Александра Засса (прим.составителя)

Я не мог долго терпеть, когда понял, прочитав ту книгу, что мне это необходимо. Искал способ, как обойти затруднение с гантелями, для чего привязывал камни к деревянным палкам, с которыми постоянно упражнялся, как было предписано в книге. Вскоре мои мышцы стали увеличиваться, поэтому я привязывал камни покрупнее к другим палкам, чтобы сделать их тяжелее. И не всегда занимался в точности так, как было написано в книге, и не делился ни с кем тем, что делаю и о чем думаю. Я просто хранил в тайне свои мысли.

Когда снова пришла зима, я, как и прежде, вернулся в школу. И, может быть, от того, что у меня появилось увлекательное занятие в свободное время, техническая работа в школе не казалась мне столь ненавистной. Как бы то ни было, я упорно занимался, имея более важную цель. Ибо, если в прошлом году мастера только хмурили брови и отчитывали меня, то теперь я слышал от них поощрения. Что радовало душу отца, считавшего, что теперь у сына на уме не осталось мыслей о цирке.

Той зимой во время школьных занятий я много времени проводил в учебных мастерских возле железнодорожных путей. И однажды решил, что свинцовые пломбы, которые предохраняли двери вагонов, станут отличным материалом для изготовления гантелей, не таких топорных, какие я делал из палок и камней, и с которыми продолжал заниматься тайком. Но как их добыть, сначала было загадкой. Однако вскоре я нашёл выход.

Пытаться снять эти пломбы днём было бы глупо. Ведь служащие наверняка заметят, что кто-то возится с ними, и это будет означать исключение из школы, порку и тюрьму. Следовательно, единственно возможным временем быта ночь. И я решил, как только наступит подходящая ночь, добыть несколько таких пломб.

Прошло немного времени, и наступило, как казалось, подходящее время для попытки. Это была очень тёмная безлунная ночь, дул сильный ветер. Все домочадцы крепко спали. Итак, я поднялся, оделся и, вооружившись большими ножницами, отправился к запасным путям, на которые только сегодня загнали состав вагонов, чтобы завтра утром их вскрыть, проверить содержимое и разгрузить.