Угол атаки (Солдаты удачи - 7)

– Оставим этот вопрос открытым. Пока. Займемся частностями. Значит, вас повесткой вызвали на переподготовку в подмосковный учебно-тренировочный центр воздушно-десантных войск?

– Да.

– Почему вы решили, что это центр ВДВ?

– У меня же есть глаза.

– Адреса части вы, конечно, не помните?

– Почему, помню. Шестьдесят пятый километр Егорьевского шоссе. От деревни Зюкино поворот налево. Еще около десяти километров до КПП.

– Как вы туда добирались?

– На машине.

– На какой?

– На своей.

– Марка?

– "Ниссан-террано".

– Как добирались ваши товарищи?

– Тоже на машинах.

– Марки?

– У Перегудова - "мерседес". У Хохлова - "форд-скорпио". У Злотникова - "мазератти". У Мухи - мотоцикл "харлей-дэвидсон".

– Муха - прозвище от фамилии?

На губах Пастухова появилась усмешка.

– Нет, - сказал он.
– От гранатомета РПГ-18 "Муха".

– К концу вторых суток вас экипировали, вооружили и отвезли в Кубинку, - продолжал Тимашук.

– Да.

– Куда вы дели свои машины?

– Загнали в гараж. Зампотех обещал, что с ними ничего не случится. Из "мерса" Дока даже стерео-систему забрал. Чтобы не приватизировали. И все кассеты.

– Док - Перегудов?

– Да.

– Какие кассеты?

– Попса. Самая что ни на есть. "На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас".

– Вот как? Перегудов любит попсу?

– Он всегда любил старый джаз. Эллингтон, Глен Миллер, Бени Гудман. Не знаю, с чего его на попсу потянуло.

– Значит, вас вызвали повестками, вы приехали на машинах, машины загнали в гараж. Вы понимаете, почему я вас об этом спрашиваю?

– Да. Вам все это кажется невероятным.

– А вам?

– Мне тоже.

– Едем дальше, - кивнул Тимашук.
– Из Кубинки вас доставили на авиабазу, а оттуда на вертолете Ми-17 - к месту выброски. Я не рискнул бы отправлять такую диверсионную группу без прикрытия. Вам дали прикрытие?

– Да.

– Кто?

– Те, кто нас отправлял, - ответил Пастухов без малейшей заминки.

– Какое?

– Пять "черных акул".

– Пять "черных акул"?
– переспросил Тимашук.
– На прошлом допросе вы этого не сказали.

– Вы не спрашивали.

– Вы уверены, что ваши товарищи подтвердят то, что вы сейчас сказали?

– Почему нет? Конечно, подтвердят. Особенно если вы будете расспрашивать их так же вежливо, как меня.

Подполковник Тимашук потянулся за сигаретой. Но сигарет не было, пустая пачка "Мальборо" валялась на верстаке. И это мелкое житейское обстоятельство вдруг воспринялось как дурной знак.

Пять "черных акул".

Если он не врет...

– Вы сказали - пять "черных акул", - повторил Тимашук.
– Можете уточнить тип вертолетов?

– Ка-50.

– Ка-50 или Ка-52?

– Ка-50.

– В чем разница между ними?

– Вы меня проверяете? Или сами не знаете?

– Отвечайте на вопрос.

– Экипаж на "пятидесятых" - один человек. На Ка-52 - двое.

– Вооружение?

– Ракеты "воздух - воздух".

– Сколько штук?

– Шесть. По три с каждой стороны.

Не врет.

Тимашук понял, что нужно срочно менять тактику допроса. Так он ничего не добьется. Он раскрыл кейс и извлек из бокового кармана небольшой шприц-тюбик. Показал Пастухову:

– Знаете, что это такое?

– Догадываюсь.

– Что же это?

– Сыворотка правды. Пентанол или скополамин.

– Правильно, - подтвердил Тимашук.
– Но не совсем. Мы называем это - "Ангельское пение". Все сыворотки правды парализуют волю. Этот препарат - тоже. Но главное - он полностью раскрепощает подкорку. В основе, конечно, наркотики. Укол действует полчаса. После этого человек возвращается в реальность. Что с ним было, не помнит. При одной дозе - без последствий. Вторая доза растормаживает подсознание на более глубоком уровне. Но после этого человек превращается в олигофрена. Навсегда.

Тимашук замолчал, давая возможность клиенту усвоить сказанное. Пастухов с хмурым интересом рассматривал шприц-тюбик.

– Мы обойдемся одной дозой, - успокоил его Тимашук.
– Вы же не будете включать внутренние тормоза?

– Не буду, - пообещал Пастухов.
– А мы не можем обойтись без этого пения?

– Нет. У меня очень мало времени. Я вам уже об этом сказал. Хочу предупредить еще об одном. Таких тюбиков у меня всего три. А вас пятеро. Так или иначе, но я узнаю то, что мне нужно. Троим повезет. Двоим - нет. Мне придется применить к ним не столь утонченные методы допроса. Я хотел бы этого избежать.

– Я тоже, - сказал Пастухов.
– Работайте, подполковник. Делайте свое дело.

Тимашук вызвал Сивопляса. С его помощью широкой лентой скотча надежно связал клиенту ноги, а руки, освобожденные от браслеток, примотал к подлокотникам. Объяснил:

– Необходимая предосторожность. На разных людей "Ангельское пение" действует по-разному. Бывают и всплески физической активности.

– Мне остаться?
– спросил Сивопляс.
– Чтобы на всякий случай ничего.

– Нет. Жди за дверью. Понадобишься - позову.

Сивопляс вышел. Тимашук обнажил левую руку Пастухова, смочил носовой платок "Блэк лэйблом" и протер кожу. Умело ввел в вену иглу и выдавил из тюбика мутноватую жидкость. Вновь протер место укола. Повернул голову, увидел рядом, очень близко, глаза Пастухова. И невольно отшатнулся.

Это были глаза рыси.

Серые. Настороженные.

Таящие в себе какую-то жуть.

Он выбросил пустой шприц-тюбик и отошел в угол бокса. Включил видеокамеру. И только после этого стал смотреть на Пастухова.

Через три минуты препарат начал действовать.

Он включил видеокамеру и уставился на меня своим тяжелым подозрительным взглядом.

Как на.

Как на подыхающую гадюку. Будто ждал, когда можно будет подойти ближе.

До чего же неприятный тип. Весь из комплексов. С такими можно иметь дело только в двух случаях. Когда они в полном порядке. В полнейшем. Или когда по уши в говне. А чуть высунулся хотя бы до подбородка - все, конец любому нормальному разговору. С чего бы это? Здоровый, крепкий мужик. Высокий, спортивный. Даже красивый. Если бы не этот взгляд. Будто его все время хотят унизить. Все. И нужно постоянно доказывать, что ты не из тех. Даже нацепил перед штурмом погоны на камуфляж. Чтобы никто не забыл случайно, что он, блин, подполковник, а не хухры-мухры.