Угол атаки (Солдаты удачи - 7)

Юрий подал отцу широкий хрустальный стакан с крупными гранями и толстым дном, отчего виски в стакане казалось намного больше, чем на самом деле. Хотел выйти из кабинета, но Ермаков предупредил его движение:

– Сиди, чего уж. Ты уже влез в эти дела.
– Он сделал глоток и только после этого нажал клавишу громкой связи: - Слушаю.

– Товарищ генерал-лейтенант, докладывает полковник Тулин, - раздался голос командира части.
– Здесь Сивопляс. Требует связи с вами. Настаивает, чтобы все удалились.

– Что там еще стряслось?
– брезгливо спросил Ермаков.

– Никакой новой информацией не располагаю. Саперы обещают восстановить ЛЭП завтра к четырнадцати ноль-ноль. Как только прибудет "Руслан", начнем погрузку. Взлетно-посадочную полосу к этому времени освободим.

– "Руслан"?
– переспросил Ермаков.
– Какой "Руслан"?

– Ан-124. Борт из Домодедова. Тимашук сказал, что он будет задействован вместо "Мрии". Ермаков насторожился:

– Вместо "Мрии"? Откуда он это взял?

– Полагаю, ему сообщил генерал армии Г. Час назад он приказал вызвать подполковника Тимашука в узел связи и говорил с ним. Как раз перед тем, как позвонили вы.

– О чем говорили?

– Не слышал, было приказано выйти. Замечено: после разговора Тимашук был радостно возбужден.

Эти слова полковника только подтвердили уверенность Ермакова: Г. решил, что можно без него обойтись. Ну-ну, посмотрим, как вы без меня обойдетесь. Но сейчас его больше заинтересовало и озадачило другое.

"Руслан". Будет задействован вместо "Мрии". Это еще что такое?

– Передаю трубку Сивоплясу, - сказал полковник Тулин.

– Товарищ генерал-лейтенант, у нас ЧП, - доложил начальник охраны "Феникса".

– У вас там сплошные ЧП. Что на этот раз?

– Подполковник Тимашук готов.

– Что значит - готов?
– не понял Ермаков.
– К чему готов?

– Ему сделали вид, что он застрелился.

– Как - застрелился? Что ты несешь? Как он мог застрелиться?

– Так точно, не мог, - подтвердил Сивопляс.
– Ему придали видимость самоубийства.

– Кто, черт возьми, придал? Говори ясней!

– Арестованные диверсанты. Я ему предупреждал, а он и ухом не моргнул, приказал: кругом.

– Отставить!
– скомандовал Ермаков.
– Докладывай с начала. Все по порядку!

С помощью наводящих вопросов Ермаков выяснил, что произошло. Тимашук остался один на один с арестованными. Через пятнадцать минут раздался выстрел. Ворвавшись в бокс, Сивопляс обнаружил на полу труп подполковника. В правой руке у него был пистолет ПМ. Пуля вошла в висок и вышла из затылка. Трое арестованных были прикованы наручниками к трубам водяного отопления, четвертый сидел связанный в кресле, а пятый лежал на носилках, пристегнутый ремнями и в наручниках. Наручники на всех диверсантах были защелкнуты, замки в порядке, а ключ лежал в кармане камуфляжки подполковника Тимашука.

– Почему же ты решил, что его убили?
– спросил Ермаков.

– Он левша, а выстрел был в правую голову. И слишком малая наличность крови. Сердце не качало. Когда они его убили, он уже был.

– Сивопляс, черт бы тебя! Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Как они могли убить его, если были в наручниках и прикованы к трубам?

– Не могу знать, товарищ генерал-лейтенант. Загадка жизни.

– Уйти пытались?

– Куда? И дураку глупо. Бокс глухой. А в коридоре охраны было как селедок в бомбе.

Ермаков помолчал, обдумывая услышанное. Еще один крутой разворот сюжета. Как он должен реагировать на него? И вдруг понял: да никак. Его это не касается. Его вывели из дела? Очень хорошо. Теперь сами решайте свои проблемы. Он даже испытал нечто похожее на злорадство.

– Мои действия, товарищ генерал-лейтенант?
– напомнил о себе Сивопляс.

– Где сейчас Тимашук?

– Трудно сказать. Смотря сколько у него было грехов.

– Я спрашиваю: где труп?

– В компрессорной. В холодильнике. Охрана снаружи, чтобы не вышло. Полковник Тулин настаивал доложить в округ, подполковник запретил исполнять. Так теперь что или как тогда?

Ермаков крупным глотком допил виски и жестом приказал сыну налить еще. Вопрос был очень серьезный. Доложить в округ означало передать захваченных диверсантов местным контрразведчикам. Тут же начнутся допросы. Что они смогут рассказать? Иными словами: что они успели узнать?

– Сивопляс, слушаешь?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

– Где диверсанты?

– В боксе. Сидят лежа.

– Ты на допросах присутствовал?

– Когда первый майор, нет. Когда второй, на недолго. Пока он меня не. А третьих он не успел.

– Какие майоры?
– удивился Ермаков.
– Откуда там взялись майоры?

– Майор Пастухов. И майор Перегудов, - подтвердил Сивопляс. Подполковник сказал: поздравь. А мне они такие майоры, как свисток на Казанском вокзале.

Ермаков отметил, как при этих словах Юрий насторожился, но не придал этому значения.

– Про что они рассказали?
– продолжал он расспросы.

– Про что видели. Про лабораторию. Про самолеты. Про инженера, как он матюгался и требовал водки. Грозил компьютеры перебить и зашифровать так, что сам не расшифрует. Мы даем, но он все мало, требует ящик.

– Так дайте ящик, пусть зальется!
– раздраженно отсек Ермаков ответвление разговора от интересующей его темы.
– Что за Центр - сказали?

– Нет. Уклонились за Пугачеву.

– Сивопляс!
– гаркнул Ермаков.
– Ты можешь говорить нормальным русским языком? Что значит:

"Уклонились за Пугачеву"?

– А я каким говорю?
– обиделся Сивопляс.
– Он ему: "Что такое УПСМ?" А он ему: "Миллион алых роз". Как еще можно более русским языком?

– "Миллион алых роз"?
– переспросил Ермаков.

– Так точно. "Из окна видишь ты".

– Это слоган, - подсказал Юрий.

– Чтоб вас всех!
– разозлился Ермаков.
– Сивопляс, не отключайся. Что такое слоган?
– обернулся он к сыну.

– Любая словесная формула. Чем проще, тем лучше. Попса для этого - в самый раз. Защита при допросах с применением психотропных средств.

– Помогает?

– Практически нет. Только если доза маленькая. Или человек с очень сильной психикой.