Угол падения
Шрифт:
В завязавшейся затем рукопашной схватке дольше всех продержался, разумеется, Доминик. Наверное, оберегающему его Ньюмену было самому интересно, сколько времени босс макаронников выстоит против такой прорвы врагов и не растерял ли он – Демиург – свои таланты при переходе на новую клиентуру. Прочие же сицилийцы, получив от коварного демона пинок под зад, практически сразу пали храброй, но отнюдь не благородной смертью.
Чико Ностромо не посчастливилось нарваться на безумную огненноволосую вампиршу в обтягивающем латексном комбинезоне, вооруженную двумя устрашающего вида тесаками и длинной цепью. Ловко метнув последнюю, вампирша заарканила Чико за шею, рывком подтянула к себе и, заключив его в цепкие объятья, впилась клыками ему в сонную артерию. Ностромо пытался вырваться и лупил кровососку рукоятками разряженных пистолетов, но все без толку.
Косматого Джулиано постигла примерно та же участь, только нарвался он не на воинствующую амазонку, состоящую в дальнем родстве с графом Дракулой, а на лихого араба в кушаке и шароварах, виртуозно размахивающего ятаганом. Завидев бегущего к нему ожившего персонажа «Тысячи и одной ночи», Зампа вскинул пистолет и выпустил во врага остаток магазина. И хоть Джулиано стрелял с короткой дистанции, араб тем не менее увернулся от пуль, проявив при этом чудеса акробатики. Метнувшись к стене, он запрыгнул на нее, словно гонимый собаками кот, а потом, пробежав полдюжины шагов по вертикальной поверхности, оттолкнулся от нее, крутанул в воздухе сальто и очутился у Косматого за спиной. Зампа не успел обернуться, как его косматая голова уже летела с плеч, срубленная лихим ударом арабского ятагана.
Самая прозаическая гибель выдалась у брата сгоревшего в плазменном огне Альдо – Франческо. Настолько прозаическая, что малорослому Саббиани стало даже обидно, поскольку подобным образом он мог не единожды подохнуть и на улицах реального Чикаго. Никакой экзотики: ни инопланетной плазмы, ни сексапильных вампирш, ни арабов с саблями, ни даже, на худой конец, водопроводчиков с вантузами. Франческо был банальным образом забит до смерти бейсбольными битами и клюшками для гольфа. Ими его отутюжила банда обкуренных гаитян, невесть как очутившихся в «Старом маразматике» и смотревшихся здесь еще чужероднее, чем головорезы Южного Трезубца.
– Передай привет Томми Верчетти, вонючий макаронник! – орали гаитяне, мутузя коротышку-сицилийца с таким самозабвением, что, прежде чем умереть, Франческо десять раз проклял неведомого соотечественника, за чьи грехи ему пришлось расплатиться с процентами.
А вот за право разделаться с Томазо Гольджи среди завсегдатаев бара развернулась яростная конкурентная борьба. Вероятно, виной тому была могучая комплекция Мухобойки, по причине которой он казался на первый взгляд самым достойным противником из всех шести макаронников. Надо полагать, что сразиться с громилой рвались лишь лучшие местные бойцы, хотя сам Томазо гордости по этому поводу, ясное дело, не испытывал.
Первым на него накинулся какой-то верхолаз, одетый в черный комбинезон и похожий одновременно как на ниндзя, так и на аквалангиста без ласт. Зацепившись ногами за невысокую декоративную балку и повиснув на ней вверх тормашками, человек-тень изловчился и ухватил дезориентированного Гольджи за шею. А потом захотел оторвать его от пола и придушить, но не рассчитал вес дюжей жертвы и сам сорвался с балки, грохнувшись прямо под ноги Мухобойке.
Обрадованный Томазо бросился было на опростоволосившегося врага и начал втаптывать его в пол, но тут сзади на него накинули тонкую удавку и снова взялись душить, на сей раз гораздо более эффективным способом. Струна до крови врезалась в толстую шею громилы, коему грозило повторить трагическую участь незабвенного Люка Брази, служившего киношному клану сицилийцев Корлеоне. Что непременно и произошло бы, не подоспей в этот момент очередной соискатель на голову Мухобойки. Позади Гольджи раздался звук тяжелого удара, после чего удавка вмиг ослабла, а бездыханное тело душителя – рослого бритоголового типа в костюме и со странной татуировкой в виде штрих-кода на затылке – рухнуло возле корчившегося от боли верхолаза.
Душитель был ошарашен по темечку обычной стальной монтировкой, что служила оружием странному очкарику в оранжевом скафандре без шлема. Несмотря на внешность типичной лабораторной крысы, очкарик дрался шанцевым инструментом так мастерски, словно всю жизнь только этим и занимался. Томазо заработал переломы обоих предплечий, пытаясь защититься от вражеской монтировки, и уже не сомневался, что очкарик вот-вот проломит ему голову, но и безумному ученому не довелось расправиться с Мухобойкой.
Слава победителя
в этом престижном состязании, где Гольджи выступал в роли переходящего приза, досталась в итоге одной ошалелой стерве в коротких шортах, гонором похожей на ту, что искали сицилийцы, только вдобавок еще и гимнастке. Ухватившись за балку, на которой до нее болтался верхолаз в черном, красотка раскачалась на ней, а затем соскочила, совершив эффектное сальто и двинув на выходе из него очкарика ногами в грудь. Сметая на своем пути бывших собутыльников, носитель оранжевого комбинезона отлетел в один угол бара, а его монтировка – в другой. Длинноногая стерва тем временем уронила размашистой подсечкой бросившегося к ней Мухобойку на пол и, выхватив из набедренных кобур пару пистолетов, в упор изрешетила недодушенного и недобитого сицилийца пулями. А по завершении расправы немедленно подключилась к полицейскому Максу в его продолжающейся охоте за Тремито.Отшвырнув разряженные «Томмиганы», Доминик взялся было за «Беретту», но не успел сделать и выстрела, как какой-то рослый детина в ярко-синем комбинезоне с номером «13» на груди наотмашь выбил пистолет из руки Тремито обломком ржавой трубы. Нож был утерян сицилийцем еще в начале этой заварухи, и потому с утратой «Беретты» он лишился последнего своего оружия. Пришлось спешно подхватывать с пола массивную ножку разломанного дубового стола и драться ей, как бейсбольной битой. Что для выросшего в беспокойном итальянском квартале Доминика являлось привычным делом, а при поддержке Ньюмена он и вовсе превратился в неудержимого берсерка.
«Тринадцатый» тип лишился сначала всех своих зубов, после чего рухнул замертво с размозженным черепом, а банда гаитян, что до этого насмерть забила Франческо Саббиани, побросала оружие и с криками разбежалась по залу, не выдержав натиска одного-единственного разбушевавшегося макаронника. Вознамерившийся сразить Аглиотти ятаганом араб так и не закончил свой смертоносный пируэт. Акробат был сбит сицилийцем прямо на лету, заполучил перелом хребта и врезался в стену бара со скоростью пушечного ядра. Очкарик в оранжевом комбинезоне подобрал монтировку, но не дерзнул кидаться в честный бой, а попросту издали швырнул инструмент в Доминика. Тремито заметил и отбил импровизированный снаряд с ловкостью профессионального бейсболиста, переадресовав летящую монтировку огненноволосой вампирше и выводя ее из игры еще на подходе.
Разметав окрест толпу любителей рукопашных схваток, сицилиец, сам того не желая, превратился в легкую мишень для тех врагов, кто предпочитал грубой силе стрельбу из всевозможного оружия. Особенно изощрялись в ней полицейский Макс и прикончившая Мухобойку стерва в шортах. Отбивать на лету пули Аглиотти уже не умел, поэтому был вынужден метнуться к колоннаде, что подпирала балкон второго яруса и ведущую к нему лестницу. Где-то там, по расчетам Доминика, валялся его утерянный пистолет, если, конечно, его не прибрал к рукам кто-нибудь из посетителей.
Боеспособный посетитель в той части бара отыскался всего один – водолаз-бурильщик. Да и тот дрыхнул, сидя на полу и привалившись к стене, – очевидно, накачался до такой степени, что ему было откровенно начхать на царивший в «Старом маразматике» бедлам. Сопровождающая водолаза девочка-статистка расположилась у него на коленях, сосредоточенно протирала от нечего делать свой огромный шприц подолом фартучка и тоже не реагировала на стрельбу и крики. И, наверное, не обратила бы внимания на рыскающего в поисках пистолета Тремито, если бы в это время враги не вели по нему усиленный огонь. Несколько пуль впились в стену возле экстравагантной парочки, а одна, пройдя аккурат над головой маленькой статистки, звякнула по медному шлему водолаза…
Казалось бы мелкая неприятность для закованного в скафандр громилы, однако после нее разгоревшийся в баре конфликт вышел на следующий виток своего развития. Малышку со шприцом будто подменили. Ее скучающее настроение будто ветром сдуло. Перепуганный ребенок завизжал так, что его визг заглушил даже канонаду. И тут же пробудил спящего водолаза, которого, казалось, теперь и из пушки было не добудиться. Издав дикий рев, что поверг бы в дрожь даже Кинг-Конга, бурильщик вскочил с пола (девочка при этом моментально юркнула опекуну за спину), подхватил свой ручной инструмент и, запустив его, начал яростно озираться в поисках обидчика своей маленькой спутницы. Тяжеленный наконечник бура с лязгом и грохотом завращался, а набрав обороты, превратился в сокрушительную юлу, способную за считаные секунды проделать в стене дыру диаметром с гимнастический обруч.