Уголовное право США. Успехи и проблемы реформирования

Иногда можно говорить о совместной (совпадающей) юрисдикции (федеральной и какого-либо штата), в частности, в отношении самолета и совершаемых на его борту преступлениях, когда он летит над Соединенными Штатами. Такой вывод вытекает из двух фактов. С одной стороны, Конгресс наделил федеральные власти «исключительным суверенитетом» в данной области (ст. 40103 раздела 49 Свода законов), а с другой – суд, рассматривая конкретное дело, [75] постановил: федеральный закон об авиации не лишает какой-либо штат юрисдикции в отношении некоторых преступлений, совершенных на борту самолета, находящегося в полете над таким штатом.

75

Суть дела состояла в том, что лицо было привлечено к уголовной ответственности за владение марихуаной в самолете, пролетавшем над штатом Нью-Мексико (Marsh V. State, 95 N.M. 224, 620 P. 2d 878 (1980)).

Во-вторых, он означает, что США могут осуществлять уголовное преследование за деяние, совершенное на водных судах любой национальной (государственной) принадлежности в их территориальных водах, в пределах полосы шириной 12 морских (13,8 обычных) миль от берега. [76] Суверенитет федерации в этих пределах такой же, «какой она имеет в отношении своей сухопутной территории» [77] при условии, однако, предоставления «судам всех стран права на невиновный проход» [78] .

76

Морская конвенция 1982 г., ратифицированная большинством государств – членов ООН, но не США, позволяет объявлять территориальными водами полосу шириной в 12 морских миль, а также зону шириной до 24 морских миль от берега. Президентской прокламацией от 2 сентября 1999 г. эти пределы были приняты и Соединенными Штатами (N.Y. Times. P. A13. Sept. 3. 1999). Однако не совсем понятно, в каком объеме они могут осуществлять юрисдикцию в дополнительной 12-мильной зоне.

77

Restatement (Third) of the foreign relations law…§ 512.

78

Benedict on Admiralty. 7-th ed., 2 § 112 (a) (5) (i).

Кроме сказанного выше, следует отметить два случая, когда установление, а по существу расширение, морской юрисдикции направлено на более эффективную борьбу с распространением наркотиков. В соответствии со ст. 1903 раздела 46 (доп.) Свода законов американское законодательство [79] применяется к лицам, которые изготавливают, распространяют или владеют с целью распространения контролируемыми веществами на борту судна, которое: а) «зарегистрировано в иностранном государстве, если государство флага согласилось или сняло возражения относительно применения Соединенными Штатами своего закона» [80] , и б) «является судном, не имеющим национальной (государственной) принадлежности». В первом случае осуществление такой юрисдикции было признано судебной практикой надлежащим, [81] так как основано на праве, предоставленном Конституцией Конгрессу, «определять и карать пиратство и фелонии, [82] совершенные в открытом море, а также посягательства против международного права» (ч. 8 ст. 1). Во втором случае – также надлежащим, но по другому основанию; а именно потому, что суда без национальной (государственной) принадлежности «являются пиратами, не имеющими международно признанного права свободно плавать в открытом море». [83]

79

См. ст. 1010 Комплексного закона о предупреждении злоупотреблений и контроле за наркотиками 1970 г. (ст. 960 раздела 21 Свода законов).

80

«Согласие или снятие возражения» может быть осуществлено по радио, телефону и другим подобным устным или электронным способом в любой момент до судебного разбирательства.

81

United States V. Suerte, 291 F. 3d 366 (5^th Cir. 2002).

82

По общему правилу в настоящее время фелонии – это деяния, караемые лишением свободы на срок свыше одного года.

83

United States V. Marino-Garcia, 675 F. 2d 1373 (11^th Cir. 1982).

Столь значительное расширение прав федеральных властей США, как прямо отмечается в п. “h” ст. 1903 раздела 46 (доп.) Свода законов, направлено на то, чтобы «достать» такие действия, как «владение, изготовление или распространение» наркотиков, совершенные за пределами американской территориальной юрисдикции. [84]

Для решения вопроса о том, когда должен быть применен американский федеральный закон, а когда – какой-то другой, большое значение имеет определение места совершения преступления.

84

В указанной статье содержатся основные положения специального закона (Maritime drug law enforcement Act), в котором предусматривается ответственность за изготовление, сбыт или владение с этой целью наркотиками на борту судна.

Если все элементы преступления реализованы на федеральной территории, то совершенно ясно, что должен быть применен соответствующий федеральный закон. Однако более сложными оказываются ситуации, когда, например, деяние совершено на федеральной территории, а последствия наступили где-то еще или наоборот. Законодательно этот вопрос не урегулирован, [85] а в судебной практике наблюдаются разные подходы к его решению. В одних случаях суды придерживаются правила, выработанного общим правом, во-первых, о том, что каждое преступление имеет только одно место его совершения, и, во-вторых, о том, что таковым является место, где деяние «возымело» действие, даже если окончательный результат наступил где-то еще. Так, если убийца стреляет в Округе Колумбия в потерпевшего, который в результате причиненного ранения умирает в штате Нью-Джерси, дело имеют право рассматривать федеральные суды Округа Колумбия (1882 г.). [86] Другой, более «свежий» пример: дело обвиняемого в тяжком убийстве, который нанес удар потерпевшему за пределами военной базы, в результате которого тот скончался на ее территории, было признано не подлежащим федеральной юрисдикции. [87]

85

Нельзя признать решением вопроса единственное положение, содержащееся в СЗ США, причем частного характера (применительно к водным судам), следующего содержания: «Все юрисдикционные вопросы, возникающие в связи с применением данной главы (гл. 38 раздела 46 (доп.) СЗ), являются прелиминарными вопросами права, которые должны быть решены только судьей, рассматривающим дело» (п. «f» ст. 1903 того же раздела СЗ).

86

Это дело было связано с убийством президента Дж. Гарфилда (United States V. Guiteau, 12 D.C. (1 Mackey) 498 (1882).

87

United States V. Parker, 622 F. 2d 298 (8^th Cir. 1980).

В других случаях суды придерживаются так называемой «доктрины эффекта», [88] которая в современном виде была сформулирована в 1945 г. Рассматривая дело Alcoa, суд постановил: антитрестовское законодательство может быть применено безотносительно к тому, где деяние за границей замышлялось и где в пределах США оно действительно имело своим результатом существенный «эффект». [89] Несмотря на то, что дело было по существу гражданско-правовым, данное правило стало применяться и в уголовных делах, причем не только связанных с нарушением этого законодательства. Согласно указанной доктрине, как отмечалось в одном из последних судебных решений по рассматриваемому вопросу, для признания федеральной территориальной юрисдикции важно установить, что «действия, совершенные за пределами США, вызвали вредный результат (эффект) в пределах США». [90]

88

Эта доктрина еще иногда именуется «объективно-территориальным принципом», в отличие от вышеуказанной, получившей название «субъективно-территориальный принцип».

89

United States V. Aluminium Co. of America, 148 F. 2d 416 (2^nd Cir. 1945).

90

United States V. Hill, 279 F. 3d 731 (9^th Cir. 2002).

Однако «доктрина эффекта», или «действительного эффекта», как ее еще называют, оказывалась неподходящей, узкой, когда возникал вопрос об ответственности за неоконченные посягательства, в частности за сговор. [91] В этих случаях для установления федеральной территориальной юрисдикции суды используют «тест намерения». Причем этот тест применяется даже тогда, когда сговор, имевший место за пределами США, не был подтвержден каким-либо «явным» или любым действием, совершенным в США. Необходимо лишь доказать, что было намерение… чтобы сговор был осуществлен в пределах США. [92]

91

См. § 4 гл. 2 данной работы.

92

United States V. Ricardo, 619 F. 2d 1124 (5^th Cir. 1980).

Более того, «тест намерения» применяется некоторыми судами для установления территориальной юрисдикции и в отношении других деяний. Так, например, владение большим количеством марихуаны с целью ее сбыта (что обвиняемым вменялось в вину) на судне, находившемся на расстоянии нескольких сотен миль от побережья США, было признано судом подпадающим под американскую юрисдикцию. Доводы обвиняемых, что «традиционное требование международного права о том, что государство осуществляет свою уголовную юрисдикцию в отношении действий, совершаемых за пределами территориальных границ, только когда эффект имеет место в пределах этих границ», суд отклонил. Сославшись на мнение некоторых ученых о том, что традиционное правило претерпело изменения, [93] он заключил: международное право разрешает осуществлять юрисдикцию в отношении каждого пункта обвинения в данном деле, если «желаемый эффект в США, а не действительный, доказан». [94]

93

Это мнение в дальнейшем нашло отражение в соответствующем документе, где сказано, что государство может осуществлять юрисдикцию в отношении «поведения, осуществленного за его пределами, которое имело или должно было иметь существенный эффект в пределах его территории» (Restatement (Third) of the foreign relations law.. § 402 (1) (c)).

94

United States V. Wright-Barker, 784 F.2d 161 (3d Cir. 1986).

Несмотря на то, что некоторые суды восприняли эту доктрину «на ура», так как она позволяет, по их мнению, правильно применять «объективно-территориальный принцип», другие, как, впрочем, и некоторые ученые, посчитали, что приведенный вывод суда более относится к «защитительному» принципу, т. е. к экстерриториальной юрисдикции государства. [95]

Вообще же в рамках экстерриториальности международное право признает четыре принципа действия закона в пространстве: национальный, защитительный, пассивно-персональный и универсальный.

95

Podgor Е. Globalization and the federal prosecution of write Collar crime. 34 Am. Crim. L. Rev. 1997. P. 325, 342–343.

Основной общий вопрос, который возникает здесь, состоит в том, могут ли эти принципы применяться непосредственно, как бы автоматически, расширяя сферу действия федерального законодательства, или только при наличии специального мандата Конгресса.

В судебной практике и доктрине можно обнаружить два принципиально отличающихся друг от друга варианта его решения.

Суть первого, который базируется на решении Верховного суда 1909 г., можно свести к правилу о презумпции против экстерриториальности. [96]

96

Выступая по этому делу, судья Холмс заявил: «Общее и почти универсальное правило состоит в том, что характер действия, правомерного или противоправного, должен полностью определяться законом страны, где действие совершено» и что это «в случае сомнения должно привести к такому толкованию какого-либо статута, которое направлено на ограничение его применения и действия территориальными границами, в пределах которых законодатель имеет общее и законное полномочие» (American Banana Co. V. United Fruit Co., 213 U.S. 347, 29 S. Ct. 511, 53 L.Ed 826 (1909)).

Однако в дальнейшем позиция Верховного суда по данному вопросу была довольно непоследовательной: он то игнорировал это правило, то вновь «оживлял» его. Так, сравнительно недавно (1991 г.) он заявил: «Устоявшимся принципом американского права является то, что законодательство Конгресса, если иное намерение не усматривается, применяется только в пределах территориальной юрисдикции Соединенных Штатов… Этот канон толкования… обоснованный подход, посредством которого может быть установлено невыраженное намерение Конгресса». [97]

97

E.E.O.C. V. Arabian American Oil Co. 499 U.S. 244, 111 S. Ct. 1227, 113 L.Ed. 2d 274 (1991).