Уха из золотой рыбки

– Она еще ключи потеряла, теперь домой не попадет.

Малика взяла игрушку, брезгливо повертела ее в руках, потом вернула заведующей, раскрыла роскошную сумку из крокодиловой кожи, вытащила колечко с золотым брелоком, на котором покачивались ключи, и сообщила:

– Моя связка на месте, и потом, мне и в голову бы не пришло использовать подобный футляр.

– Так я не говорю, что мишка ваш, – сопротивлялась Арина Яковлевна, – он принадлежит той особе, что сегодня каталась на вашей машине.

– Уходите, – велела Малика. – Мне надо работать. Мой «мерс» никто не использует.

– Паркуете машину под окнами яслей!

– Там нет знака, запрещающего стоянку, – отбила мяч Малика.

– Ну погоди, – не выдержала Арина Яковлевна, – плохо тебе будет. На «мерсе» катаешься, а больному ребенку денег на одежду пожалела!

– С какой стати я должна давать хоть копейку? – взвилась Малика.

– Он из-за твоего «мерина» заболел! Еще раз поставишь автомобиль на тротуар, мы тебе на капот кирпич сбросим.

Малика слегка покраснела, но голос ее звучал спо­койно:

– Можете хоть завалить кабриолет камнями, куплю себе новый, а вот от ваших яслей ничего не останется. Скажу мужу, и сначала его ребята окна перебьют, а потом и тобой займутся, вымогательница, в подъезде прижмут и головой о батарею приложат. Иди вон, пока милицию не позвала. Еще доказать надо, что ребенок из-за моей машины заболел, а то, что ты тут стоишь и мне угрожаешь, Алла Евгеньевна подтвердит. Ведь правда?

И Малика повернулась к женщине, сидевшей в кресле. Та растерянно кивнула и пробормотала:

– Идите, Арина Яковлевна, лучше на работу, Малика Юсуповна правда никуда не выходила, напутали вы что-то!

Пришлось Арине Яковлевне уйти несолоно хлебавши.

– Где живет эта Алла Евгеньевна? – поинтересовалась я.

– А в нашем доме, во втором подъезде, – пояснила заведующая, – квартира тридцать пять.

Я забрала у женщин ключницу, строго-настрого велела им не рассказывать никому о моем визите и, пообещав непременно посадить за решетку Малику Юсуповну, пошла искать тридцать пятую квартиру.

Глава 18

– Кто там? – бдительно раздалось из-за двери.

– Алла Евгеньевна дома?

– А зачем она вам? – упорствовала женщина, не открывая створку.

– Меня Арина Яковлевна прислала, заведующая яслями, куда ходит ваша дочь.

Загремела цепочка, залязгали замки, и на пороге появилась молодая женщина, худая, даже тощая, с изможденным лицом. Одета она была в грязные, некогда ярко-красные брюки и застиранную футболку.

– Девка заболела? – спросила она и отступила в глубь прихожей.

– С девочкой все в полном порядке, – быстро сказала я.

– Тогда чего?

– Можно войти?

– Ну идите, – с явной неохотой пробормотала Алла, – если вы по поводу оплаты, так я уже снесла квитанцию бывшему мужу, он ее и погасит. Вы не имеете права девку из яслей выгнать, потому что не частники, государственное учреждение, я свои права знаю.

Продолжая бормотать, она вошла в комнату, служащую в этой квартире спальней, гостиной и детской одновременно. Диван, разложенный у стены, топорщился пледом в не слишком чистом пододеяльнике, на полу валялись журналы «Лиза», «Космополитен» и стояла чашка с остатками кофе. В углу мерцал синим светом телевизор. В комнате было душно и холодно одновременно, в воздухе висел запах окурков, и в этом не было ничего удивительного, потому что на обеденном столе, между масленкой и сахарницей, стояла большая пепельница, доверху набитая бычками. Занавески, вернее две серые от пыли тряпки, болтались по краям облупившейся рамы, из щелей торчали куски смятой газеты.

– Так чего надо? – еще раз спросила Алла, плюхаясь прямо на незастеленный диван. – Если деньги собираете на игрушки или дополнительные занятия, то зря пришли. Безработная я, живу впроголодь.

Да уж! Однако на кофе, сигареты и журналы хватает!

– Что же не устроитесь на службу? – вырвалось у меня.

Алла скривилась:

– А вам какое дело?

– Просто жаль вас, кстати, тут на углу супермаркет, на двери объявление висит: «Требуются кассиры и уборщицы». Может, вам сходить, поинтересоваться?

Алла зевнула:

– Была охота за копейки ломаться, вставать в шесть утра. Нет, я ищу хорошую работу, чтобы не меньше тысячи баксов в месяц и часа три, ладно, четыре в день.

– Какое у вас образование?

– Десять классов.

– Навряд ли найдете такую работу, может, лучше пока временно где-нибудь устроитесь? Сами же говорите, денег у вас нет, а девочку надо кормить, одевать, обувать, за ясли платить.

Алла взяла пачку «Парламента»:

– Девку вдвоем делали, вот пусть ее папенька и крутится.

Вымолвив последнюю фразу, она принялась раскуривать сигарету. Я с огромным усилием удержалась от того, чтобы не продолжить разговор о работе. Абсолютно уверена, если человек, живущий в большом городе, жалуется на безденежье, то он лентяй. В провинции да, согласна, там трудней. Если в вашем городке закрыли фабрику, на которой стояла у станков основная часть трудоспособного населения, – это несчастье. Но в мегаполисе, где проживают миллионы?! Домработница, няня, шофер, уборщица… Да мало ли где можно пристроиться, вот только отнюдь не все на самом деле стремятся работать. Кое-кто, щелкая пультом, предпочитает лежать у телика и ныть о тотальном отсутствии денег. Согласна, превратиться из инженера в поломойку неприятно и морально, и физически, но если нет альтернативы? И уж совсем не понимаю, когда о голодной жизни заводит разговор педагог. Что мешает заняться репетиторством? Впрочем, есть у меня одна знакомая, «англичанка», имеющая манеру прийти в гости, окинуть взглядом стол и со вздохом заявить:

– Вот! У вас пирожные, а мне на хлеб не хватает.

Честно говоря, услыхав эту фразу впервые, я начала комплексовать, вытащила кошелек и сунула Наде деньги. Но однажды Зайка спросила меня:

– Зачем ты даешь Надьке доллары?

– Но она голодает!

Ольга фыркнула:

– Ну-ка припомни. Надя взяла у тебя доллары на установку стеклопакетов.

– Да, она живет около завода, шум мешает.

– Ага! Потом еще на летний отдых.

– Ну не держать же ребенка в городе.

– Затем на операцию своему двоюродному брату.

– Он мог умереть.

– Послушай, – вышла из себя Зайка, – отчего твоя Надя не желает набрать учеников? Десять долларов в час. Трое в день – это тридцать баксов, умножь на семь – двести десять в неделю. А детей найти очень легко, много неуспевающих по языку прямо в ее классе.

– Надя говорит, что моральные принципы не позволяют ей давать частные уроки, – вздохнула я.

– Вот дрянь, – вскипела Ольга, – просто ей охота прийти домой в два часа дня и завалиться на диван, а не бегать по ученикам. Ну-ка вспомни себя! Хороши принципы! Работать не позволяют, а тянуть из тебя деньги сколько угодно! Отлично получается! Имей в виду, помогать надо не всем, некоторые недостойны этого. Надя нагло пользуется тобой, она звонит и появляется только тогда, когда ей что-нибудь надо.