Ухо, дыня, сто двадцать пять!

Но и на этот раз вместо слов из его горла раздалось лишь грозное ворчание, сопровождаемое оскалом острых зубов. Пани Малиновская возмутилась.

— Поглядите только, — обратилась она к остановившейся рядом соседке, — какой злой! На вид симпатичный и добрый, а только я заговорила с ним — ворчит.

— Может, он просто нервничает: его только что здорово поцарапал кот, — вмешалась какая-то мама с коляской.

— Может быть! Он, наверно, испугался, — утешилась пани Малиновская и, не теряя надежды завладеть собакой, приблизилась к Космале с явным намерением взять его домой.

— Ни за что на свете! — рявкнул Космаля и, поджав хвост, кинулся наутёк.

Он мчался во всю прыть, поминутно оглядываясь, не гонится ли за ним пани Малиновская. Пани

Малиновская не гналась, зато огромными прыжками настигал его какой-то большой косматый пёс.

— Загрызёт меня, и конец! — охнул Космаля и попытался бежать ещё быстрее, но пёс догнал его и пролаял низким голосом:

— Стой! Стой! Обожди!

Яцек не собирался ни стоять, ни ждать, а продолжал бежать так быстро, как только позволяли его короткие, кривые лапы. Тогда кудлатый пёс обогнал его и преградил дорогу. Космаля испуганно поднял глаза к нависшей над ним морде, отлично понимая, что он сейчас целиком во власти этого огромного создания.

— Привет, Яцек! — пролаяла собачища. — Что это ты? Не узнаёшь меня? Раньше ты никогда от меня не бегал!

Яцек осторожно пригляделся — действительно, что-то знакомое. Сейчас, сейчас! Ну, да, конечно! Ведь это же Гапа! Та самая Гапа, которая частенько бегала около школы и возле его дома!

В минуты опасности мысль работает быстро. Так она сейчас работала и у Космали. Ну, в самом деле! Он отлично вспомнил, как Юлька из его класса хвасталась, что это собака её дяди и что она самая умная из всех собак. Но не это главное! Яцек тихо охнул и снова закрыл глаза, так как в этот момент вспомнил, что совсем недавно, кажется, на прошлой неделе, он бросал в Гапу каштанами и даже два раза камнями, а один раз попал ей камнем по лапе так, что она целый день хромала.

«Сейчас она меня за это искусает», — подумал он с ужасом и был готов к самому худшему.

Но Гапа, как видно, не собиралась бросаться на Космалю. Она села рядом и, почесав за ухом, заметила:

— Ну что? Сдаётся мне, что, как это у вас людей говорится, началась для тебя собачья жизнь, не так ли? Как чувствуешь себя в собачьей шкуре?

Яцек не ответил. Ему только стало не по себе, и он почувствовал, что краснеет, но под шерстью, густо покрывающей мордочку, это было не видно. А Гапа зевнула и добавила:

— Не бойся, ничего тебе не сделаю. Я не обижаю маленьких собачонок! — Она великодушно вильнула хвостом и удалилась. Обескураженный Космаля с минуту сидел, не зная, как себя вести.

Гапа обошлась с ним, как с глупым щенком!

Но позвольте, позвольте: выходит, Гапа знает о том, что Продавец Шаров превратил его в таксу! Караул! А что, если псы из всей округи явятся, чтобы свести с ним счёты? Ведь он им немало досаждал. Скверная получается история. И вот что удивительно: будучи в собачьей шкуре, он прекрасно понимает не только человеческую речь, но и язык животных! Подумайте, ведь он без труда понял, что говорил ему тот бессовестный котище, а с Гапой вообще беседовал совершенно запросто.

«По крайней мере, хоть немного развлекусь — послушаю, о чём говорят между собой собаки, — подумал он в утешение. — А интересно, мог бы я, например, поговорить с конём?…»

Сидя так на газоне и размышляя о своей собачьей доле, он снова услышал пронзительный голос пани Малиновской, которая звала его:

— Пёсик, пёсик! Иди ко мне!

11. Розовый бант

Он бежал изо всех сил, лишь бы подальше от пани Малиновской. Пробегал какие-то улицы и переулки, нигде не останавливаясь.

Наконец он так устал, что просто не мог больше бежать. Тогда он сел под незнакомым забором, высунув язык чуть не до земли, и решил хоть минутку передохнуть после такого сумасшедшего бегства.

В этот момент из ворот соседнего дома выбежал мальчик с портфелем под мышкой. Наверно, он спешил в школу, но, увидев Космалю, остановился и пронзительно свистнул. Свист прозвучал очень неприятно, Космаля даже вздрогнул. Парнишка свистнул ещё раз.

«Это он мне свистит, — подумал Яцек. — Как он смеет! Я ему покажу, как свистеть Космале!» Он повернулся и стал скрести землю задними лапами, готовясь броситься на обидчика. Парнишка приблизился, и Яцек с огромным удивлением узнал в нём Манека. Того самого, из своей Команды. И вместо того, чтобы рычать и бросаться, он побежал ему навстречу, виляя хвостом в знак приветствия.

— Гав! Гав! Гав! — весело тявкал он.

Но Манек не обратил никакого внимания на эти знаки радости и, уж конечно, не мог понять, что Яцек кричал ему: «Привет, Манек! Что это ты? Не узнаёшь меня? Чего строишь такую глупую мину?! Ведь это я! Только меня заколдовал Продавец Шаров!»

Яцек хотел поведать товарищу свою историю: что пёс этот вовсе не пёс, а он, Яцек Космаля, и даже упёрся в мальчишку передними лапами, но тот отнесся к его радости совершенно безразлично, отскочил назад и крикнул:

— А иди ты! Что это ещё за пёс? Привязался! — Он наклонился за камнем. — Вот погоди, дам тебе хорошенько! Штаны-то как мне замарал!

Действительно. На тёмно-синих отглаженных брюках остались следы грязных собачьих лап.

Тут Манек прицелился и швырнул в него камнем. Хорошо ещё, что Яцек вовремя увернулся, а то бы ему здорово досталось.

Он спрятался за угол дома и с горечью подумал: «Вот так товарищ. А я ещё взял его в свою Команду Силачей и даже хотел сделать моим помощником…»

В это время Манек, страшно злой, отряхивал брюки… Тут из ворот вышел какой-то парень. Космаля немного знал его, так, по внешнему виду: тот часто болтался возле школы. Правда, в школу уже не ходил, но его брат учился в третьем классе.

— Перемазался? — спросил он Манека. В зубах он держал сигарету, говорил поэтому невнятно.

— Какое там перемазался! — ответил Манек. — Вон тот пёс стал на меня прыгать как ошалелый и испачкал мне брюки. Совсем новые, третий раз надел. Я тебе дам! — Это уже было обращено к выглядывавшему из-за угла Космале. Манек погрозил кулаком.

— А это разве не твой пёс? — спросил паренёк с сигаретой.

— Какое там! — отмахнулся Манек. — Пристал просто.

— Он ведь породистый. Вроде бы такса, видишь? Парень с сигаретой явно заинтересовался жёлтой

таксой. Яцеку это даже понравилось, и он побольше высунулся из-за угла.

— О, какие лапы у неё кривые и уши какие длинные. Я тебе говорю: это породистая собачка. И наверно, дорогая. Я в них разбираюсь: мой дядя раньше торговал собаками. А эта, видно, потерялась. Ну, иди сюда, иди!