Уходили из дома

Но тщетно. Впрочем, болтанка скоро прекратилась, и я, немного успокоившись, понял, в чем дело.

Я попал в ловушку. В простейшую, глупую ловушку. Мою ногу прочно обхватывала веревка, привязанная к макушке дерева, а я висел вверх тормашками. Судя по затухающему фонарику, валявшемуся неподалеку, в полутора метрах от земли. Рюкзак лежал там же. Нож в кармане рюкзака. Мне кранты.

Я попытался дотянуться до ноги, но не смог. Рванулся, пытаясь обмануть возникшие колебания, но напрасно. Меня развернуло, и снова началось — вверх-вниз, вверх-вниз.

Сколько я смогу так провисеть, прежде чем умру от кровоизлияния в мозг? Час, два? Какова вероятность, что кто-то найдет меня хотя бы утром? Вообще, буду ли я жив к утру?

Стало страшно по-настоящему. Я задергался, пытаясь схватить веревку, потом принялся раскачиваться, чтобы по инерции взлететь вверх и ухватиться или дотянуться до земли и тяжелой поклажи, но снова и снова терпел поражение. Дерево легко выдерживало мою тяжесть, не хрустнуло и не сломалось — на это я тоже надеялся. Кому, какому придурку пришло в голову ставить ловушку на тропинке?! Или... это была не тропинка?

Фонарик погас, и я полностью потерял ориентацию в пространстве. Голова кружилась, пошли цветные пятна в глазах. Я нащупал сигареты и спички в куртке, неумело закурил. Вдыхать дым вверх ногами не очень-то удобно, и, сделав две затяжки, я бросил сигарету. Несколько секунд она тлела, пшикнула и погасла. Тишина, шум дождя, скрип деревьев.

И я начал кричать. Во всю силу легких, кашляя, срывая голос, я выкрикивал не призывы о помощи, я просто орал. Истошно, безнадежно — кто может услышать меня в глухом горном лесу среди ночи?

Выдохшись, висел молча, один раз расхохотался, потом расплакался. Выжить в стольких, казалось бы, патовых ситуациях и глупо умереть в ночном лесу под Богатым Ущельем...

Безумно кружилась голова, силы кончились совершенно. Темноты я уже не видел, вместо ночи вокруг вращалась радуга. Я терял сознание.

Собравшись с силами и находясь уже в какой-то странной эйфории, я покричал еще немного. Потом прочитал «Отче наш», попросил прощения у мамы и друзей...

В глаза ударил яркий свет.

«Вот оно, — подумал я, — разумеется. Сейчас будет белый коридор, а потом Бог, который собственноручно отведет меня в ад. Там я встречу Джона Леннона, Джима Моррисона, Хендрикса и Мэрилин Монро, если очень повезет».

Но вместо Бога я услышал лай. А потом голос:

—Ёп!

С моим телом произвели какие-то манипуляции, и я кулем рухнул на листья.

Мое лицо немедленно принялся кто-то облизывать. Собака.

— Ты чё тут делаешь? — спросил голос. — Ты кто вообще?

— Я шел, — пробормотал я. — И вдруг взлетел... Спасибо вам... Если бы не вы...

Сознание возвращалось. Я не умер. Чудесный прохожий спас меня.

— Ты откуда такой взялся вообще? — возмущенно спросил голос из-за фонаря.

— Я из Москвы... Иду из Богатого.

— Турист, что ли? Вот угораздило-то. А что сюда поперся? Тропа же не здесь, это козья тропа.

— Сбился, наверное... Спасибо вам...

Я встал. Голова гудела, шатало, но терпимо.

— А вы кто? — поинтересовался я. — Вы-то что так поздно тут ходите?

Я не видел глаза спасителя, но мне кажется, они забегали.

— Я... я, это, я шел... Егерь я, вот! — обрадовался мужик. — Я тут хожу, этих, браконьеров высматриваю. Они силки на коз ставят, ловушки вот такие. Коза попадает копытом в петлю и висит потом на дереве. А в этот раз что-то не рассчитал проклятый браконьер... Пьяный, наверное, был... — Мужик озабоченно посветил вверх. — Ты, по задумке, не должен был так высоко висеть...

— А проводите меня немножко, а то я опять вляпаюсь куда-нибудь, — попросил я.

— Да уж, пожалуй, — согласился спаситель. — У тебя выпить есть?

Я достал остатки самогона и яблоки.

— Ну, за вас, за то, что вы вовремя проходили с осмотром территории!

— Чего? — не понял мужик. — А, ну да, проходил, да. — Отхлебнув из бутылки, он расслабился. — У нас тут летом хорошо. Это сейчас хмарь такая. Летом приезжай, турист.

Я не стал ничего говорить и тоже отхлебнул. Стало легче.

«Егерь» проводил меня почти до Новоульяновки, рассказывая о красотах, погоде, охоте и своей жене-стерве. Когда мелькнули огни села, попрощался.

— Давай, турист, снова не заблудись. И это, не рассказывай никому, что случилось, ладно? А то до участкового нашего дойдет, и начнется... Ну, протоколы там писать всякие о спасении туриста... А я скромный, не люблю этого...

От Новоульяновки маршрут я знал прекрасно. На Мангуп поплелся не по тропе, а по длинной автомобильной дороге, пошатываясь и спотыкаясь.

Поднявшись, встретил Скрипу, бредущего среди ночи на родник. Испугавшись неожиданно возникшего меня, он посветил мне в лицо фонариком и вскрикнул:

— Ринго! Ты?! Уф, напугал. Ты только поднялся? Ой! Что у тебя с глазами?!

— А я вампир же, с охоты иду, — проворчал я и побрел в Графскую.

27 октября, вторник

Осталось нас совсем немного.

Раздолбай Скрипа, в который раз обломавшийся ехать на суд; Игорь из Севастополя, сегодня приехавший; сбривший усы с бородой и из-за этого значительно помолодевший Гарри; трое керченских. И я.

Большая часть народа завтра уезжает, совсем мало нас остается. Ничего, дождусь Зойку, поживем с ней тут недельку, да и свалим. Либо с ней в Киев, либо уже со Скрипой в Загорск.

Скрипа порадовал, кстати. Он еще и Кляксу туда к себе приглашает, и Сережу Йогу. И в Москве еще народу наберет, я уверен. И все они прекрасные, интересные и добрые люди. Но если всех хороших людей собрать в этот дом, там непременно будет бедлам и бомжатник.

Вернулся Петька. Проспавшись и придя в ужас от того, что родители меня не задержали, а отправили одного в ночь, он тут же побежал на Мангуп. Выслушав мою страшную историю про козью ловушку и чудесного егеря, он полностью развеял мои сомнения, заявив, что это и был собственно браконьер, проверявший ловушки.