Уик-энд Остермана

– Все было рассчитано на то, чтобы держать в панике не только нас, но и остальных. Мы не знали ни минуты покоя, подозревали всех и каждого… – сказала Элис и, посмотрев на мужа, тихо добавила: – Почему так случилось? Что мы друг другу говорили?

– Были моменты, когда мне казалось, что каждый из них выдал себя… Я был в этом абсолютно уверен.

– Вы ждали, что они себя выдадут, – сказал Грувер. – Вам мучительно хотелось этого. И учтите, что ваши друзья были очень напуганы. Фоссет поработал на славу. Он шантажировал их не только профессиональными грехами, но, самое главное, Цюрихом.

Таннер и Элис слушали, не перебивая.

– И это объясняет их действия в финале. Кардоун даже не поехал к больному отцу в Филадельфию. Он позвонил своему партнеру Беннету и назначил ему встречу. Он не захотел говорить о делах по телефону, так как боялся, что за его домом установлена слежка. И в то же время не хотел уезжать далеко от семьи. Они встретились в кафе, на шоссе номер пять… Кардоун рассказал Беннету о финансовых операциях в Цюрихе и предложил свою отставку, если тот поможет ему замять скандал. Замысел Кардоуна состоял в том, чтобы дать свидетельские показания органам правосудия в обмен на гарантии неприкосновенности.

– Тримейн сказал, что улетит сегодня утром…

– Самолетом «Люфтганза». Прямиком в Цюрих. Он хороший адвокат. Очень искушенный в решении подобного рода споров. Он собирался выйти из этой истории с минимальными потерями.

– Выходит, они оба – и каждый в отдельности – оставляли Берни одного расхлебывать эту кашу?

– Да, но у мистера и миссис Остерман были свои планы. Один из крупных парижских синдикатов дал согласие принять их долю капитала. Все, что для этого требовалось, это дать телеграмму французским адвокатам фирмы.

Таннер поднялся с дивана и, прихрамывая, подошел к окнам, выходящим во двор. Он не был уверен в том, что хочет продолжать этот разговор. Он устал. Его душило отчаяние. «Омега» никого не оставила в стороне. Как там говорил Фоссет?

«Это неизбежно, мистер Таннер. Безгрешных людей нет».

Он медленно повернулся к сидящим в креслах гостям.

– Остаются еще вопросы…

– Боюсь, что мы никогда не сможем дать вам исчерпывающих ответов, – сказал Дженкинс. – Вы будете обнаруживать несовпадения, противоречия – они породят сомнения. Появятся новые вопросы… Это самый тяжелый для вас момент. Прошедшие события слишком глубоко затронули вас лично. В течение пяти дней вы жили на пределе, в огромном напряжении, почти без сна… Фоссет рассчитывал и на это.

– Нет-нет, я не о том. Я имею в виду конкретные факты. Тогда, в подвале, на Лейле была брошь, которая светилась в темноте. И на стене вокруг нее не оказалось следов пуль… Ее мужа не было здесь, когда я находился в городе. Кто-то проколол шины моего автомобиля и пытался сбить меня… Встреча на станции Лесситер была моей идеей. Как Фоссет смог узнать о ней, если ни один из них не сообщал ему?.. Вы говорите, они не причастны? На чем основана ваша уверенность? Ведь вы не знали о Маколиффе? Откуда вам известно, что они не… – Джон Таннер остановился, поняв, какое обвинение собирался бросить в адрес своих ближайших друзей. Он посмотрел на Дженкинса, не сводившего с него глаз.

Дженкинс оказался прав. Вопросы возникали снова и снова. Многое в этой истории было чересчур личным.

Грувер подался вперед.

– Я попробую ответить вам. На мой взгляд, все достаточно просто. Фоссет и Маколифф работали в паре. Когда Фоссет покинул мотель, он забрал с собой всю аппаратуру и подслушивающие устройства. Когда вы уехали из дома и позвонили вашим друзьям, назначив встречу, он легко мог связаться по рации с Маколиффом и передать ему приказ уничтожить вас. После того как Маколифф сообщил ему о том, что не сумел этого сделать, Фоссет сам поехал на станцию. Достать автомобиль – не проблема, проколоть шины – тем более. Брошь миссис Остерман? Думаю, она надела ее случайно… Стена без пулевых отметин? Насколько я помню, ее расположение почти полностью исключает возможность прямого попадания.

– «Почти», «случайно»… О боже! – Таннер вернулся к дивану и неловко сел. Он взял руку жены. – Постойте… Вчера на кухне, когда я вышел закрыть зонты и попал под обстрел, Элис услышала странный диалог…

– Мы знаем, – мягко перебил его Дженкинс. – Ваша жена рассказала нам.

Элис посмотрела на Джона и кивнула. Глаза ее были печальными.

– Ваши друзья, Остерманы, удивительная пара, – продолжал Дженкинс. – Миссис Остерман видела, что ее муж хотел… должен был прийти вам на помощь. Он не мог просто так стоять и смотреть, как вас убивают… Они очень близки. Вчера она фактически разрешила ему рисковать за вас жизнью.

Джон Таннер закрыл глаза.

– Не думайте об этом, – сказал Дженкинс. Таннер посмотрел на Дженкинса и понял, что тот имел в виду.

Грувер поднялся со своего кресла. Это было сигналом для Дженкинса, который последовал за ним.

– Нам пора идти. Мы не хотим утомлять вас. Время еще будет. Мы всегда к вашим услугам… Да, кстати, это принадлежит вам. – Грувер полез в карман и вытащил оттуда конверт.

– Что это?

– Обязательство, которое Фоссет заставил вас подписать. Ваше согласие участвовать в операции. Даю вам честное слово, что магнитная запись этого разговора надежно похоронена в архивах. Навечно. Ради безопасности обеих сторон.

– Я понимаю. Позвольте еще один вопрос. – Таннер помедлил, словно боясь собственных мыслей.

– Да, слушаю.

– Кто из них позвонил вам? Кто сообщил вам о встрече у станции?

– Они сделали это вместе. Все трое встретились и решили позвонить в полицию.

– Вот так просто?..

– Ирония судьбы, мистер Таннер, – сказал Дженкинс. – Если бы они сделали это раньше, ничего не случилось бы. Но только прошлой ночью они решились встретиться и рассказать друг другу правду.

Дженкинс и Грувер поднялись, чтобы попрощаться. Пожимая им руки, Джон вдруг спросил:

– Скажите, а кто же был в машине?

– В какой машине, мистер Таннер?

Джон продолжал держать руку Грувера.

– Когда я шел по Лесситер-роуд, мимо меня дважды проехала черная машина – к станции и обратно, в Сэддл-Вэлли. Маколифф и Фоссет остались поджидать меня. А кто же был в машине?

Джон наконец выпустил руку Грувера.

– Вы сегодня очень устали, мистер Таннер, давайте в следующий раз, – вместо ответа сказал Грувер. – Как-нибудь в другой раз… – повторил он, и они с Дженкинсом быстро вышли из комнаты.

* * *

Сэддл-Вэлли наполнился слухами. В полумраке местного бара завсегдатаи собирались группами и шептались о чем-то. В клубе, на теннисных кортах и у бассейна оживленно обсуждали неслыханные события, потрясшие их райский уголок.

Рассказывали странные вещи – будто Кардоуны уехали в длительное путешествие, никто не знает куда. Говорят, у его фирмы неприятности… Ричард Тримейн пьет больше обычного, а он и так никогда не был трезвенником. И вообще, в его семье что-то неладно. Прислуга куда-то пропала. Дом далеко не тот, каким был раньше. Любимый сад Вирджинии потихоньку зарастает…