Уиронда. Другая темнота (сборник)
Шрифт:
Лес, развилки
У нее будут новые зубы.
Белые, ровные, красивые.
Будут, будут, будут, – напевает она про себя. Больше не придется плакать над безумными счетами, которые выставляет Капеллетти.
Только бы все получилось. Только бы Марио не стал возражать.
Если и в этот раз он будет против, если начнет ворчать из-за денег, операции или из-за чего-нибудь еще, тогда… тогда она сделает все сама. Поедет в Румынию одна.
Чтобы установить импланты.
Чертовы новые зубы.
Стоя перед зеркалом, Мириам Орсини широко открыла рот:
В туалете офиса пахло хлоркой и дерьмом.
Одиночеством.
Вспомнив идеальные зубы Луаны, Мириам чуть не заплакала. Они вселяли такую надежду.
Полжизни она провела, решая проблемы с зубами. Ежемесячные визиты к своему стоматологу, Артуро Капеллетти, стали для нее бесконечно повторяющимся кошмаром – буры, слюноотсосы, деньги, улетучивающиеся из кошелька.
Большие и малые коренные всегда доставляли ей море хлопот: кариес, абсцессы, пломбы, анестезия, удаления. Ее, красивую тридцатисемилетнюю женщину, преследовали наследственные проблемы с зубами, а денег на качественное лечение не было.
Она сложила ладони лодочкой возле носа и выдохнула, а потом понюхала воздух и щедро плеснула в рот жидкость для полоскания: с недавнего времени ей стало казаться, что изо рта пахнет – словно из-за бесконечного лечения и ударов по самооценке надуманная вонь превратилась в реальную.
Марио все время повторял, что зубы стали ее навязчивой идеей, но, по сути, он просто хотел, чтобы она от него отвязалась.
Мириам все чаще спрашивала себя, какой была бы ее жизнь, если бы она вышла замуж за другого, если бы они с Марио не встретились, если бы тем вечером много лет назад она не пошла бы в паб, а осталась дома… Может, у нее уже родились бы дети, и жила бы она побогаче…
Куда делся тот нахальный парень, который так хорошо умел ее рассмешить и прикасался к ней, как к самой большой драгоценности на свете?
Почему они больше не трахаются?
Потому что у нее пахнет изо рта?
Из-за плохих зубов?
Она совсем пала духом.
Как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, в конце месяца в офисе появилась Луана. Пришла работать в отдел закупок. Девушка с улыбкой модели.
Однажды за обедом они разговорились о зубах. Может, Луана заметила, что Мириам, когда улыбается, всегда прикрывает рот рукой. Луана положила в рот большой кусок бифштекса, а потом выплюнула его.
– Боже, мясо резиновое, совсем не жуется; хотя всего год назад я и рыбу-то едва жевала.
– Почему? – спросила Мириам.
– Пародонтоз. Та еще гадость. – Луана скорчила гримасу. – У меня десны воспалились, зубы начали шататься. И выпадать. Стоматолог сказал, что придется вставлять все зубы, полностью, а у нас, в Италии, это бешеных денег стоит… Я чуть с ума не сошла! Потом от консьержки узнала об одной клинике, в которую ездила ее дочь, в Румынии. Посмотри, как сделали!
Мириам принялась разглядывать обе челюсти – вот это зубы, словно вылеплены самим Антонио Кановой [21] !
21
Антонио Канова (1757–1822) – итальянский скульптор, наиболее значительный представитель салонно-академического течения в искусстве в период неоклассицизма. За свое мастерство получил прозвание «Новый Фидий».
– А что за клиника?
– Слышала о стоматологическом туризме? Некоторые фирмы организуют самые настоящие туры. В Румынии есть крутые клиники, видела бы ты только… Ко мне там относились как к принцессе. Отправляешь документы, тебе высылают предварительный расчет, и вуаля – едешь вставлять зубы. Все организует агентство. Очень многие итальянцы так делают. Знаешь, что круче всего? Мне это обошлось в три раза дешевле, чем стоило бы в Италии.
– В тр-ри ра-за? – переспросила Мириам и тут же добавила: – У меня тоже большие проблемы с зубами. Надо бы давным-давно заняться, но муж потерял работу и… знаешь, как бывает…
Понимающе улыбнувшись, Луана порылась в сумочке и вытащила из нее рекламную брошюрку.
– Вот тут вся информация. Позвони, попробуй. Эта клиника в таком сказочном месте находится, в Трансильвании. Вид – как на открытке.
– О, муж обожает фильмы про вампиров. Может, в этот раз не станет…
Вот так все и началось. И теперь она, закрывшись в ванной, стоит перед зеркалом и мечтает, что скоро все останется в прошлом – запах жженых зубов, раздражение от лекарств на губах и бешеные счета за лечение.
Не разжимая губ, она улыбается собственному отражению, а тем временем сирена извещает об окончании рабочего дня. Она выходит из здания, каблучки выстукивают тарантеллу по линолеуму, душа ликует, от восторга теснит грудь.
В кармане лежит брошюрка.
Переполненное надеждой сердце колотится как бешеное.
Шагая к машине под розоватыми закатными облаками цвета десен, она пытается заставить себя не поддаваться эмоциям. Но едва успев сесть в автомобиль, набирает номер клиники.
К черту.
Она поставит Марио перед фактом.
Слушая гудки, Мириам делает глубокий выдох и молится про себя, как в детстве, когда в темной комнате раздавался скрип мебели, а до восхода солнца было еще далеко.
Бесконечное утро.
А день еще длиннее.
Стрелки часов едва ползут, как три слизняка по шершавому цементу циферблата.
Перекусив фокаччей с ветчиной и бри, он отправил резюме в очередную фирму, выключил компьютер и пошел в гараж. В одном из окон, выходящих во двор дома «Аврора», увидел свое отражение – сорокалетнего мужчину, который давно не заглядывал в спортзал.
Под глазами – круги. Лишний жирок не скрывает даже мешковатый костюм.
Он чувствовал себя старым. Совсем бессильным.
Потеряв работу, перестал за собой следить. Все больше времени проводил в гараже, натирая до блеска металл старого «фольксвагена», доставшегося от отца. Это позволяло ему расслабиться, создавало иллюзию деятельности.
В ожидании хоть каких-то изменений.
Он сел в машину и включил радио. Шинейд О’Коннор пела о потерянной любви, с которой ничто не может сравниться. На душе стало тоскливо, и Марио Аррас поспешил сменить радиостанцию.