Уиронда. Другая темнота (сборник)

…Твой час пробьет, ты перестанешь быть служанкой, орлицей итальянскою паря, узнаешь новые законы и царя…

Ренцо убрал руки с перил, не зная, что делать. Его лицо побледнело, как забытая в отбеливателе тряпка. Когда он наконец немного пришел в себя, и я увидел, что его губы шепчут «Бежим, бежим, бежим!», тень спрыгнула со ступеньки на лестничную площадку и нависла над нами. Звук был такой, будто кто-то уронил мешок с камнями. Нас разделял всего один лестничный пролет.

Горячая струя потекла по бедру, намочив мои трусы и джинсы.

Если бы я мог подобрать слова, чтобы хотя бы примерно описать эту чудовищную аномалию, рассказать, каким ужасом веяло от этого сгустка непроглядной тьмы, я бы уже стал известным писателем.

Тощая черная тень была облачена в длинное пальто членов Балиллы [12] , украшенное значками с изображениями черепов, непристойных фигурок животных, крестами неправильной формы и крючковатыми звездами, которых я не видел ни в одном учебнике истории; огромная феска с грязной кисточкой, сделанной, как мне показалось, из нарезанных полосками велосипедных шин, венчала голову, на месте которой не было ничего; из темной пустоты лица на нас смотрели глаза без век молочного цвета, пустые и безжалостные глаза убийцы, насаженные на длинные тонкие щупальца, как у улитки; ноги были обуты в несоразмерные кожаные сапоги, напоминающие ортопедическую обувь, с белыми блестящими носами, отшлифованными за много веков ветрами смерти.

12

Балилла – фашистская молодежная организация, существовавшая в Италии в 1926–1937 годах. Название происходит от слова «Балилла» – прозвища Джована Баттисты Перассо, мальчика из Генуи, который в 1746 году бросил камень в австрийского солдата и этим начал восстание против австрийских войск, оккупировавших город. Образ Перассо использовался фашистской пропагандой как образчик патриотического поведения для итальянских детей.

Чудовищное существо подняло руку, а потом ударило самого себя. Раздался звук, будто кто-то смял в руке фольгу. Страшилище стало увеличиваться в размерах, игнорируя все существующие законы физики. В руках оно держало полуметровый нож, лезвие которого испускало чарующее голубое свечение, и размахивало им, словно прокалывало мячи. А потом тело Фолкини вытянулось вверх, его глаза-щупальца прижались друг к другу, сплетаясь и запутываясь, как мерзкие маленькие ручонки, которые кладут в подарок в пакеты с чипсами. Другой рукой оно задрало пальто до пояса, и мы увидели гнилой член, весь в бубонах, выпяченный в нашу сторону.

– А теперь я вас проткну, ребяткииии, – ухмыльнулось чудище. – Теперь я продырявлю эти маленькие южные головки, эти белые задницы и эти неаполитанские легкие, продырявлю вас! Ну что, немного зачистим территорию, ааааа? – слово «неаполитанские» он выговорил, пародируя местный диалект.

Последний слог, протяжный, как песнопение, зазвенел на лестнице, будто кто-то просыпал гвозди на деревянный пол. От дыхания монстра несло падалью. В темноте виднелись желтые гнилые зубы.

Та пум!

Ступенька, на которой стояла его нога, словно прогнулась под тяжестью тела – или мы наблюдали изменение материи, недоступное нашему пониманию.

Та пум!

– Вито, бежим!

Простояв, как парализованные, еще секунд десять, мы рванули вниз по лестнице, визжа, как сумасшедшие. Ренцо швырнул меня в лифт, и я, в буквальном смысле пролетев почти метр, рухнул на колени, которые ужасно болели всю следующую неделю.

– Шевелись! – рявкнул я на него.

Но подгонять Ренцо было не нужно.

Мы захлопнули две решетки, я нажал ALT, а потом кнопку первого этажа, и стал молиться, чтобы лифт заработал и поехал вниз. Пусть лучше рухнет, лишь бы не застрял тут, где нас достанет мерзкая тварь Фолкини.

Чокнутый сверху за нами не пошел.

Последнее, что я увидел, прежде чем лифт погрузился в шахту, была гигантская тень фески и деревянная табличка с надписью «3,5 этаж».

Мы обнялись, и я прижался лицом к груди Ренцо, пока лифт спускался на несколько этажей (Сколько? Сколько именно?). Казалось, это длилось целую вечность.

– Что мы будем делать? – всхлипнул я. – Что мы будем делать, если это ждет нас внизу, если там паук или?..

– Шшшшш, заткнись!

– Да, но…

– Шшшш, послушай! – Ренцо показал пальцем на дверь. Казалось, он немного успокоился, хотя все еще был возбужден. Мы почти доехали до первого этажа.

Я был весь в соплях и слезах, да еще и брюки сырые. Затаив дыхание, прислушался. Сначала до нас донеслись неразборчивые крики из бокового коридора. Мое сердце ушло в пятки. Это, наверняка, друзья Фолкини, убийцы или гигантские насекомые.

Но потом, разобрав слова, я чуть не завопил от радости.

– Ты обманщик, Лука, вот почему у тебя такое прозвище. Ты Дерьмовая Башка, ты подглядывал, ты придурок, я пошел домой! – вечные необоснованные жалобы Джузеппе обычно раздражали меня до чертиков, но сегодня показались серенадой.

– А ты обосрался, как всегда, и твоя мать отсосет у любого, кто захочет, понял? Я не подглядывал!

– Перестаньте спорить, как маленькие!

– Ага, мы маленькие, мы! А остальные-то куда подевались?

– Не знаю. Эй, выходите, мы пока не играем. Джузэ снова всем недоволен!

Услышав сладкую музыку голоса дамы своего сердца, от долгого взгляда которой меня бросало в жар, я вдруг разрыдался. Мы только что пережили невероятное приключение, а здесь все было по-прежнему – банально, просто и хорошо.

– Успокойся. Вытри сопли, – Ренцо взял в руки мое лицо и уставился прямо в глаза. Его губы дрожали. Он был испуган и очень возбужден. Так случалось каждый раз, когда мы сталкивались с чем-то новым или рискованным. – Послушай меня. Нельзя ничего говорить другим. Я хочу понять, что… что мы видели, прежде чем кто-то еще узнает. Хорошо?

Я кивнул несколько раз, пытаясь взять себя в руки. Снял куртку, вытер рукавом глаза, а потом обвязал вокруг пояса, чтобы прикрыть мокрые штаны.

– Это наш секрет на какое-то время. Договорились?

Мы пожали друг другу руки.

Лифт остановился, мы вышли из кабины, добежали до коридора, и я понял, что мы снова в привычной реальности. За окном совсем стемнело, показалась луна, синьора Ди Фебо шла домой из магазина с сумками, а на балконах ветер трепал развешанные сушиться простыни, которые напоминали ожиревшие привидения. Я даже подумал, вдруг мы случайно попробовали наркотики Денизи, и у нас просто были кратковременные галлюцинации. Часы снова заработали: на табло высветилось 18:45. Я показал их Ренцо, он кивнул и пробормотал: «Как будто время там остановилось».

Когда я увидел ребят, слезы уже высохли, а парни все еще продолжали препираться. Джузеппе. Лука. Диана. Я уставился на нее и не мог отвести взгляд – никогда еще она не казалась мне такой красивой.

– Вот они! – закричала Диана. – Ну у вас и физиономии! Как будто смерть увидели!

Хуже того, захотелось сказать мне, но я прикусил язык, прислушался к гудению неоновых лампочек и дал возможность Ренцо самому все объяснить (Ребята, Вито плохо себя чувствует, не будем больше играть, пойдемте по домам).