Украденная субмарина. К-129

«Ознакомившись с результатами обследования и уяснив, что особую озабоченность вызывают разноречивые доклады операторов о положении выдвижных устройств и состоянии рубочного люка на ПЛ, вице-адмирал решил лично спуститься в наблюдательной камере… Это поставило меня в крайне затруднительное положение, тем более, что безопасность спусков в наблюдательной камере не гарантировалась из-за нависшей над корпусом ПЛ рыболовной сети. И хотя Петелин был старшим по должности и званию, мне пришлось возразить, что выполнить его решение не представляется возможным. Мои доводы вице-адмирал воспринял крайне негативно».

Начальник специально созданного соединения ЭОН-10 (Экспедиция особого назначения) капитан 1-го ранга С. Минченко к 300-летию российского флота опубликовал свои воспоминания. Книжка делится на две примерно равные части: собственно операция под кодовым названием «Глубина» и преодоление многочисленных ведомственных «рогаток». Недавнему сослуживцу-северянину, присланному из Москвы с заданием самого главкома, то и дело ставили палки в колеса: не давали этих самых «колес», т. е. автотранспорта, развели волынку с телефонной связью, к сроку не обеспечили назначенными кораблями, выделяли людей по принципу «возьми, Боже, что нам негоже»… Высшим должностным лицам Северного флота было невыгодно, чтобы вместе с С-80 всплыла правда о ее последнем походе. Те, кто отправлял корабль в море, за восемь лет выросли в званиях, продвинулись в должностях. Мертвые не должны тянуть на дно живых.

Напрасно С. Минченко надеялся, что флаг-спецы не пустят адмирала под воду. Подчиненные прогнулись и тут же «по всей Форме» приняли у высокого чина зачеты… Понимая, что в любом случае с него в Москве снимут три шкуры за подводную «экскурсию» первого заместителя комфлота, начальник ЭОН-10 просил Петелина не особо распространяться о собственной лихости, и адмирал обещал. И слова не сдержал. Со всеми вытекающими… для Минченко, конечно, расследованиями. Типичный образец флотских взаимоотношений старшего и младшего.

Но самое-то главное, из-за чего вызверился Петелин, С. Минченко, упомянул только вскользь. Адмирал требовал, чтобы спускаемую камеру перебуксировали к корме субмарины. Почему? Да Потому, что именно в корму обращены крышки ракетных шахт. И адмирал хотел лично, своими глазами убедиться, что они закрыты. Что ракеты, стало быть, там! А его — на поверхность, из-за каких-то выработанных регенеративных патронов…

Решение поднять затонувшую ракетную «эску» приняла вновь образованная правительственная комиссия. Теперь уже ею руководил прославленный моряк вице-адмирал Щедрин. Операция Получила кодовое название «Глубина». Были спроектированы «челюсти» — громадный клещевой захват массой около 400 тонн. Именно им предполагалось обхватить корпус лодки, чтобы вырыть ее из илистого грунта. К сожалению, воспользоваться «челюстями» не пришлось. Успех всей операции во многом зависел от погоды. Обратились в Гидрометцентр, подняли из архивов данные. Оказалось, что с 12 по 17 июля в Баренцевом море всегда штиль. В Сормово построить к этому времени захват не успели. Оставался запасной вариант — гини. Простые петли из стального троса.

Вспоминает капитан дальнего плавания В. Гудыма:

«В 1968 г. мы были командированы в ГДР, откуда пригнали новый киллектор. Нас сразу же включили в состав экспедиции по подъему С-80. По вечерам специалисты-спасатели экспедиции ЭОН-10 допоздна засиживались на нашем гостеприимном судне. И, естественно, из бесед мы узнали, что «Карпаты» не могут поднимать груз из глубины при волнении моря. Судно наверху испытывает вертикальные перемещения, а груз на грунте находится в состоянии покоя. Это создает опасные рывки на тросы. Мы предложили сделать вставки-амортизаторы из капроновых тросов. А какие их физические свойства — в то время мы еще не знали. И все лабораторные испытания решили провести на нашем судне. На борт доставили десяток бухт капронового троса. Используя судовые лебедки, мы их нагружали, растягивали, рвали. В море на швартовных бочках были подвешены бетонные массивы разного веса — капроновые тросы испытывали на периодичность и количество растяжений. То есть мы получили те данные, которые сегодня известны каждому судоводителю. И амортизаторы сработали, лодку удалось поднять».

С Черноморского флота прибыло к месту работы судоподъемное судно «Карпаты». Работы начались 9 июня 1969 г. и продолжались 34 дня. За время судоподъемной операции было совершено 67 спусков глубоководной рабочей камеры с общим пребыванием под водой 172 часа и 20 спусков специальной наблюдательной камеры (всего под водой — 67 часов). Водолазы погружались 54 раза, их общее рабочее время под водой составило 68 часов, а время декомпрессии — 175 часов.

А теперь посмотрим на эту героику с другой стороны. Если бы лодка плотно села в ил всем корпусом, никто бы ее не поднял с глубины 196 метров. Такого водолазного снаряжения и опыта в СССР не было. На удачу спасателей, нос лодки был приподнят над грунтом. Это позволило буксирам с поверхности подвести под него две петли из стального троса. Одни гини выбирали, приподнимая форштевень, другие в это время протаскивали под днище дальше и дальше, в район IV отсека, где сконцентрированы основные тяжести лодки — дизеля, электродвигатели, кормовая аккумуляторная батарея, на палубе — «цилиндры» ракет.

Теперь о подъеме. Если отбросить словесные фантики вроде «многочисленной глубоководной техники для обследования затонувших объектов», реально СПС «Карпаты» — это самоходная баржа с двумя лебедками не такой уж большой грузоподъемности — по 400 тонн каждая. Общая масса только такелажа, требуемого для оснащение гиней, превышала 120 тонн. Таки образом, оба подъемных поста «Карпат» суммарно могли поднять 680 тонн. Кстати, «челюсти», так и не построенные в Сормово, сами по себе весили 400 тонн. Вот с ними бы точно не подняли ничего: водоизмещение подлодки составляло 1160 тонн. С учетом заполнившей ее воды — около 2000 тонн. И при такой арифметике — С-80 подняли… Или нам чего-то недосказано, или законы физики отдыхают.

Подготовка и подъем С-80 проводились в строго секретных Условиях. Для охраны района работ, проводимых в нейтральных водах, в оперативное подчинение командиру экспедиции капитану 1-го ранга С. Минченко были переданы четыре тральщика и периодически привлекался эсминец. Меры предосторожности оказались не напрасными. Иностранные суда, в том числе норвежский РЗК «Марьята», подходили близко к стоявшим на бочках спасателям и создавали угрозу безопасности советским глубоководным аппаратам.

30 июня приподняли носовую часть субмарины на 10 метров от грунта и начали заводить под корпус кормовые стропы. 10 июля С-80 приподняли до глубины 110 метров, и в таком виде, Подвешенной под корпусом «Карпат», ее было решено буксировать в укромную бухту Завалишина, в губе Териберской, где 12 июля ее снова приподняли и положили на грунт на глубине 57 метров. Далее водолазы привычно пропустили под килем затопленной лодки стальные «полотенца» и навесили понтоны.

Дальнейшее напоминает легенду, вложенную в уста С. Минченко очеркистом Н. Черкашиным:

«Специалисты из минно-торпедного управления уверяли государственную комиссию, что при осушении отсеков торпеды, Пролежав столько лет под водой, при перепаде давления могут взорваться. Они почти убедили руководство не рисковать и подорвать лодку, не осушая, не извлекая тел погибших. При этом терялся весь смысл напряженнейшего труда — поднять корабль, чтобы выяснить причину его гибели. Однажды вечером ко мне приходит минер, капитан 2-го ранга (фамилию его я, к сожалению не помню) (!!!): «Разрешите, я проникну в первый отсек и приведу торпеды в безопасное состояние!» Риск огромный, но я все-таки разрешил. Очень важно было узнать обстоятельства катастрофы. Ночью отправились с ним на С-80. Кавторанг, одетый в легководолазное снаряжение, скрылся в люке. Я страховал его на надстройке. Наконец он вынырнул: «Все. Не взорвутся». Утром совещание. Докладываю: работать можно. Как, что, почему? Рассказал про ночную вылазку. Взгрели по первое число за самовольство. Но председателем комиссии был Герой Советского Союза Щедрин, сам отчаянный моряк. Победителей не судят».

Других подтверждений подвига неизвестного минера я не нашел. Так же, как легенду, следует рассматривать мичмана, замкнувшего на себя аккумуляторную батарею, чтобы не мучиться смертельным удушьем. И прощальное пение «Варяга» в кают-компании. Невозможность этих событий ясна из нижеследующей хронологии катастрофы, изложенной В. Захаром в альманахе «Тайфун».

Вечером 24 июля 1969 г. С-80 подняли на поверхность. На борт СПС «Карпаты» прибыла государственная комиссия, сформированная из высококвалифицированных специалистов ВМФ и Судпрома. Сразу же после осушения отсеков комиссия приступила к осмотру корабля и восстановлению драматических событий.

Внешне ПЛ не имела механических повреждений. Только одно из подъемных выдвижных устройств — антенна РЛС «Флаг», используемая для наблюдения за водной поверхностью, — было погнуто. За него цеплялись рыболовные тралы. Горизонтальные рули находились в положении «на всплытие», вертикальный руль переложен на правый борт. Все входные люки задраены. Когда осушили все семь отсеков лодки, она сохраняла плавучесть и могла держаться на воде без посторонней помощи.

Внутренние помещения представляли собой картину тяжелейшей катастрофы. I, V, VI и VII отсеки разрушений не имели, а II, III и IV были загромождены сорванными с фундаментов механизмами, деревянными обломками и людскими телами. Обе переборки III отсека были разорваны взрывом, направленным внутрь, по направлению из кормы в нос. В IV (аккумуляторном) отсеке палуба была выгнута вверх на 100 мм. Несколько аккумуляторов провалились в цистерну сквозь разрушенную крышу. Следов пожара обнаружено не было.