Украденный Христос

Когда Данлоп достиг пика возбуждения, танцовщица оседлала его, как и было приказано. Конгрессмен не мог устоять. Он был слаб. Теперь Браун получил видеозапись этого действа, причем довольно длинную, хотя Данлоп и сопротивлялся поначалу. Несмотря на строптивость, девчонка знала толк в деле. Умница.

Скорее всего, пленка останется лежать на полке. Данлопа будут умасливать и дальше, однако дадут понять, что он на крючке. Его полномочия могут вскоре сослужить Брауну службу.

Он выключил монитор и выдвинул ящик стола, где хранилась причина его беспокойства. Папка. Простая папка в кожаном переплете с золотыми тиснеными буквами.

«Гороскопы смертей». Этот термин изобрела предсказательница, которая рассчитала их тридцать лет назад по просьбе Брауна-отца, прикрывшись предостережением, что ее гороскопы не всегда сбываются. Поначалу отцовская доверчивость казалась Брауну постыдной, пока тот не сказал, что для будущего повелителя судеб знание собственной смерти необходимо не меньше, чем знание жизни. Вот почему цари и наследники с незапамятных времен советовались со звездами.

Браун заявил отцу, что в предрассудки не верит и объясняет все его заслуги плодом упорного труда, а не расположением звезд. Выдающиеся люди, якобы заглядывающие в гороскоп перед принятием важного решения, водят всех за нос. А гороскоп смерти – и вовсе чепуха.

Астролог написала, что Уран, вызывающий неожиданные энергетические казусы, правил восьмым Домом смерти отца, а его девятый Дом предполагал связь с далекими странами, а также с водой. Значит, ему надлежало утонуть в чужой стране. Браун посмеивался над предсказанием, пока в один из редких средиземноморских штормов в яхту отца не ударила молния, отчего она ушла под воду у берегов Мальты.

Гороскоп самого Брауна начинался с характеристики личности:

«Солнце и Марс во Льве в четвертом Доме семьи: вы будете царствовать, подобно королю, повелевая из недр собственной крепости. Все планеты, кроме двух, ниже горизонта: ваши действия будут сокрыты от мира».

Это, несомненно, соответствовало истине.

«В подчиненных вы обретете приязнь, граничащую с любовью, словно они продолжение вас самих. Вы захотите править ими справедливо, как и всем прочим. Любая угроза безопасности страны будет восприниматься вами как личная. Вы не единожды поможете своему народу».

И это сбылось.

«Ваши чувства, инстинкты и стратегический разум работают четко и слаженно. Вы обладатель быстрого и творческого ума. Ваши мысли глубоки, дерзки и бесстрашны. Вы стараетесь держать ситуацию под контролем, но не из страха, поскольку всегда сохраняете душевный покой, трезвость и сосредоточенность».

Верно.

«Вас радует роскошь, вы любите находиться в окружении прекрасных вещей, но гармония в отношениях с людьми вам дается непросто».

Опять верно.

«Наиболее примечательный и мощный элемент вашей натальной схемы – полное слияние Юпитера и Сатурна в девяноста градусах от Солнца. Оно определило ваше стремление к осторожности, консервативность, избегание крайностей и желание сохранить материальное наследие. В каком-то смысле в этом мире вы, рискну предположить, хотите быть богом, и в определенных пределах вам это удастся».

Невероятно.

Он был человеком рациональным и современным, однако упорно не принимал всерьез гороскоп смерти – несмотря на точность предсказаний первой части и обстоятельства отцовской гибели. Браун на самом деле сознательно подражал фигуре Саваофа в библейской истории. Он создал свое личное царство – просто забавы ради, предусмотрительно не допуская чужаков к власти. Когда наставало время дергать за ниточки, он дергал. Не было такой иерархии, которая сумела бы уйти из-под его влияния.

Исполнители его воли всячески поощрялись и лелеялись. За редкими исключениями вроде Сэма, танцовщицы и дворецкого, они видели только его и не были знакомы друг с другом. Даже внутри этой тройки контакты сводились к минимуму, пока Сэм не задумал развлечься в кухне. Зато танцовщица, ответив на бесхитростный вопрос, поделилась полезным сведением, лишний раз укрепив к себе доверие. Умница, да и только.

Всех их Браун держал под контролем, пользуясь их благодарностью и тщательно внушаемым благоговением. Как и библейский Бог, он фактически обходился без насилия – во всяком случае, на американских просторах. Насилие врезалось в память, вызывало ненависть и бунты. А силовые меры Брауна казались не менее естественными, чем кары Божьи. Одним словом, он исповедовал то, что его отец называл принципом необходимого минимума. В точности как писала предсказательница.

Браун вернулся к своему гороскопу смерти.

Астролог, видно, не боялась ярлыка умалишенной, поскольку дальше значилось следующее:

«В час вашего рождения Вифлеемская звезда едва поднялась над горизонтом. Это событие порождено слиянием Юпитера с Сатурном. Именно его наблюдали мудрецы с востока – им оно символизировало рождение царя. В то далекое время две эти планеты находились в знаке Рыб, ассоциируемом с евреями. В день вашего рождения знамение произошло в знаке Тельца. Оно правит вашим восьмым Домом смерти из двенадцатого Дома тайн, включающим убийства. Скорее всего, вы умрете вне дома, на суше, от руки уважаемого убийцы, заинтересованного в рождении или перерождении царя. Как ни странно, двенадцатый Дом наиболее естественен для Рыб, иудейского знака, и поэтому, буквально или метафорически, упомянутый царь есть тот самый, которого искали пророки».

В то время Брауну было около тридцати. Он рассмеялся, попросил отца намекнуть, когда начнется Второе пришествие, и больше не заглядывал в гороскоп до его смерти.

А теперь пришлось…

Он закрыл папку и убрал ее в стол вместе со статьей «Америка клонирует», где говорилось, что генетический донор – возможно, самая значительная личность в истории. Браун понял, кто имелся в виду. А вот знала ли это «Таймс»?

Глава 17 Вечер понедельника. Церковь Святого Томаса Мора, Нью-Йорк

Небольшое море черных спин, то тут, то там оживляемое барашками модных шляпок, хлынуло через высокие кованые ворота по изящным гранитным ступеням прямо в двери из красного дерева, гордость церкви Святого Томаса Мора. Одно ее месторасположение чуть в стороне от Музейной Мили, между Парк– и Мэдисон-авеню, позволяет догадаться, что ее посещает католическая элита Нью-Йорка.

Интерьер церкви совершенно под стать прихожанам.

За спиной у священника – единственное витражное окно, под ним резное распятие, скромный алтарь без излишеств, массивные скамьи, навощенный до блеска паркет, несколько статуй, деревянные барельефы святых, прекрасно оформленные букеты, маленький орган с приятным звуком. Ничего модного, ничего кричащего. Во всем ощущаются вкус, добротность и бешеные деньги.

Однако сейчас Франческа Росси не чувствовала себя частью всего этого. Она сидела в переднем ряду вместе с кузеном и дядей, с которыми только вчера познакомилась. Феликс, опасаясь ледяного приема, сел у дальнего края рядом с Мэгги. За ними пристроилась Аделина; Франческа не виделась с ней три дня.

Поначалу нежданное наследство привело ее в восторг, поскольку теперь у них появлялось какое-то подобие семьи, о чем она всегда мечтала. Больше людей, похожих на них, с теми же мыслями и привычками; больше близких одного с ними круга, в который за всю ее жизнь проникли только двое посторонних. Одной была Аделина, а другой – как ни странно, Мэгги, их горничная; даже ей Франческа была рада. В их затворничестве любой гость являлся подарком, спасением от одиночества.