Украденный поцелуй

Она задыхается от буйства ощущений, пронизывающих ее насквозь. Странно, но даже мне кажется, что я первый раз занимаюсь сексом. Я продолжаю увеличивать темп, мои толчки почти сталкивают ее с кровати. Встречая мои бешеные толчки, она обхватывает меня ногами, с силой ухватившись за мои плечи, бессвязно что-то выкрикивая в потолок.

— Бренд... черт... черт. О... ф-фу... черт... Бренд…

Мое имя никогда не звучало так сладко. Я смотрю на нее, очарованный страстью этой женщины. Она похожа на сон, который превратился в кошмар, а затем снова в сладкий сон. Вскоре все ее тело начинает бить дрожь. Она вот-вот кончит, и по какой-то совершенно необъяснимой причине, которая никогда не случалась со мной раньше, я хочу кончить вместе с ней.

Отчаянно желая кончить с ней вместе, я отказываюсь от замедленного ритма и начинаю трахать ее, как свирепый зверь. Ее оргазм подталкивает мой, когда мы вместе погружаемся в фейерверк неудержимой страсти. У меня вздуваются вены на руках и шеи, как только агония первобытного сексуального удовольствия наполняет все тело.

Не знаю, сколько времени требуется нам обоим прийти в себя, но, когда я открываю глаза и встречаюсь с ней взглядом, у нее зрачки такие расширенные, что радужка почти почернела. Наши лица так близко лежат друг к другу, что я дышу ее выдохом, а она моим.

С чувством, близким к панике, я вдруг ловлю себя на мысли, что слишком уж прижимаюсь к ней, будто от этого зависит моя жизнь или я переживаю за нее, но очевидно же, что это не так. Я просто жажду ее тела, только тела… И прежде, чем я успеваю убрать свои руки, она хватает меня за шею и глубоко целует. Вкус ее губ полностью сводит меня с ума. Я снова хочу ее трахнуть, но знаю, что не могу. Я слишком измучен эмоционально, поэтому откатываюсь от нее по кровати, собираясь немедленно уйти. Мне нужно побыть одному и подумать, но она хватает меня за запястье. Я смотрю ей в лицо.

— Останься со мной на несколько секунд, пожалуйста, — тихо просит она.

Я переворачиваюсь к ней и прикрываю глаза. Мне пора. Я знаю, что мне нужно уйти. Она слишком опасна для меня, но через несколько секунд я протягиваю руку и с силой притягиваю ее к себе, ее идеальная задница мягко упирается в мой член.

«Всего несколько минут», — успокаиваю я себе.

И терплю неудачу. Уставший мозг отключается, и я погружаюсь в сон, и никакие демоны не в состоянии меня разбудить.

По крайней мере, я проспал шесть-семь часов, проснувшись от утреннего солнца, просачивающегося сквозь занавески. Еще сонный я до конца не понимаю, где нахожусь и почему чувствую себя так умиротворенно. Что-то теплое и мягкое прижимается ко мне, такое сладкое, что я с удивлением вижу ангела в своих объятиях. В тот момент, как только я понимаю, что ангел — мой злейший враг, я немедленно вскакиваю в ужасе.

Так резко, что лампа на прикроватном столике падает на пол, и Лилиана просыпается. Дезориентированная внезапным шумом, она с любопытством смотрит на меня.

Злясь на себя на чем свет стоит, я вскакиваю с постели. Какого хрена я здесь делаю?

— С тобой все в порядке? — спрашивает она, протирая сонные глаза.

Я не отвечаю. Я даже не задумываюсь собрать свою одежду. Разворачиваюсь и топаю голый, сверкая задницей из комнаты.

Глава шестнадцатая

Бренд

Я внезапно просыпаюсь.

— Ма, — шепчу я в темноту, прежде чем понимаю, что яркое видение матери было только эхом из прошлого во сне.

Мне снилось, как мама намазывала волосы домашним майонезом, чтобы они были блестящими и густыми, а папа дразнил ее за это. Говорил, что не возражает против запаха, если они вырастут на пару дюймов. Моя мать была очень маленькой, всего пять футов два дюйма ростом, так что отец, который был намного выше ее, целых шести футов, получал большое удовольствие, поддразнивать ее за такой маленький рост. Он все время ее по-разному называл, новыми прозвищами: Маленький муравей, Пироженка, Комарик, Злая блошка. Список был длинный и красочный.

Я встаю с кровати и начинаю ходить беспокойно по комнате. Я так давно не видел маму во сне. В темноте, воспоминания о ней, становятся более яркими. Я заставил себя многое забыть из прошлого, но ее глаза — никогда.

Они были незабываемыми.

Темные, с длинными ресницами, наполненные тайной колдуньи. Может потому, что она была одной из них, колдуньей. Мама умела гадать на чайных листьях и картах. Мы с отцом возвращались домой, а другие женщины из нашего каравана покидали нашу кибитку. В руке ма сжимала пяти— или десяти фунтовую банкноту, улыбалась нам с папой и прикусывала губу.

Однажды, когда я был еще маленьким, я попросил ее тоже мне погадать. Она грустно улыбнулась и объяснила, что всю свою жизнь читает судьбы других людей. Чаще всего ей приходилось лгать об их будущем, потому что на их пути встречалось больше плохого, чем хорошего. Она сказала, что слишком меня любит, чтобы просить совета обо мне у бессердечных карт. Она не вынесет, если увидит что-то плохое обо мне.

Иногда я задавался вопросом, а раскладывала ли она когда-нибудь карты на себя. И знала ли она время своей кончины, но может решила по доброте душевной не говорить нам об этом? И если она знала, то были ли ее последние слова: «Нет…». Знала ли, что она упадет замертво на пол кухни, который вымыла, стоя на четвереньках. Думаю, если бы она знала день своей кончины, то ни за чтобы не потратила впустую ни единого дня. А может она все же знала, но в смерти, как и в жизни, хотела, чтобы ее тело упало на чисто вымытой пол.

Старая вина опять стала безжалостно разъедать меня изнутри.

Я обхватываю голову руками. Боже, прошлое все еще сидит в моих мыслях и воспоминаниях. Как я ни стараюсь избавиться от него, я не могу никуда скрыться. Три года назад, когда я собирался войти в ресторан, старая цыганка у ресторана схватила меня за руку.

— Купи у меня цветок. На удачу, — прохрипела она. Я хотел оттолкнуть ее грязную руку, но был загипнотизирован ее глазами. Они напоминали мне глаза моей матери. Я протянул ей пару стофунтовых купюр. Она протянула мне цветок. — Ты становишься тем, с кем сражаешься, — предупредила она. Я не взял у нее цветок. Но она была права. Я так долго боролся с прошлым, что оно стало меня поглощать.

Я подхожу к окну и смотрю в темноту. Образ Лилианы встает передо мной. Я думаю, что не способен контролировать свое тело, которое так реагирует на нее, вспоминаю, как я спокойно заснул в ее объятиях. Это была лучшая спокойная ночь на моей памяти. Я вспоминаю, как она кончила. Она не сдерживалась. Она приняла меня и отдала мне все.

Ей понравилось.

Но мой план состоял в том, чтобы доставлять ей мучения, пока я буду ее трахать. Я хотел сделать ее такой же несчастной, как и сам. Чтобы она ненавидела каждое мгновение своего наказания и даже саму себя. Я не хотел получать от ее присутствия в моем доме ничего, кроме удовлетворения от мести. Я хотел освободиться от своих мучений, заставив ее заплатить за них сполна. Я хотел своей местью оставить прошлое позади. Но вместо этого мы испытывали неописуемое блаженство от секса друг с другом. И в этом свете годы ненависти к ней стали казаться совершенно бессмысленными.

Глава семнадцатая

Бренд

За полночь я возвращаюсь домой, переступая порог, и замираю на месте от смеха, разносящегося по дому. Он настолько меня шокирует, что я мгновенно оцепенел на пороге. Я никогда раньше не слышал смех в этом доме. Но сейчас я слышу голоса, и узнаю голос Линди и Лилианы.

Какого хрена здесь происходит?

Нахмурившись, я направляюсь на кухню и толкаю дверь. И предо мной предстоет картина — полного умиротворения и спокойствия, у меня перехватывает дыхание. Если бы такое действительно было возможно. Своим внезапным появлением я застаю Лилиану и Линди, они украшают торт.