Украшение и наслаждение

— А если я не прощу вас, то вы будете ко мне снисходительнее?.. Что-то не верится!

Граф вздохнул, и ей показалось, что в этом его вздохе была снисходительность.

— Пожалуйста, мисс Фэрборн, продолжайте.

— Так вот, сэр, ваше вмешательство в мои дела нежелательно. И ваша помощь мне не требуется. Долгое время вы были невидимым и неизвестным инвестором, так что и продолжайте им оставаться.

— Но, мисс Фэрборн, с кончиной вашего отца положение изменилось. Мы с вами две половинки финансового целого, и теперь ваша мешает моей. Я вмешиваюсь, потому что считаю необходимым свое вмешательство и вижу, что оно уместно.

Тут на обезоруживающе красивом лице графа снова появилась улыбка, и, к ужасу Эммы, эта улыбка настолько пленила ее, что она уже не могла на него злиться. Более того, она теперь смотрела на графа словно завороженная.

А он между тем продолжал:

— Но я не требую от вас какого-то особого поведения. Поверьте, я не настолько лицемерен. Я всего лишь настаиваю на скромности, не более… Ведь как только узнают о нашем партнерстве, наши репутации окажутся тесно связанными. Поэтому я предпочел бы обойтись без скандала. — В очередной раз улыбнувшись, граф добавил: — Уверен, что вы это понимаете.

— Ваше беспокойство неуместно, сэр. Я ведь простолюдинка, поэтому никак не могу повредить вашей репутации, что бы ни сделала. Я слишком незначительна, чтобы стать причиной сплетен или скандала. Да и не привыкла я вести себя так, чтобы вызывать их. Я даже ответила отказом графу, предложившему мне стать его любовницей. Причем сделала это самым скромным образом.

— А вы не думаете, что заблуждение этого графа как раз и вызвано вашей неосмотрительностью? Возможно, это заблуждение возникло еще и оттого, что ему стала известна ваша дружба с леди Кассандрой. Думаю, и в данном случае осторожность не помешала бы.

Эмма решительно покачала головой:

— Нет, сэр, я не стану оскорблять свою подругу только для того, чтобы соответствовать вашим странным представлениям о благопристойности. Что же касается остального… Если вы не станете вмешиваться в дела «Дома Фэрборна», никто и не узнает о том, что вы вложили в него средства, — и это избавляет вас от необходимости принимать участие в делах компании. Неужели не понимаете?

Тут Эмма встала, намереваясь с достоинством удалиться, и добавила:

— Всего хорошего, лорд Саутуэйт. Благодарю за то, что приняли меня и позволили мне высказаться напрямик.

— Ты готов наконец отправиться на верховую прогулку? — спросил, заглянув в комнату, приятель Дариуса.

Граф молча кивнул, и Гэвин Норвуд, виконт Кендейл, поморщился и проворчал:

— Ты же сказал «пять минут», не так ли? И если бы не твоя медлительность, то я уже был бы на полпути к побережью.

— Моя гостья оказалась не такой уж дружелюбной, — ответил Дариус. — И потребовалось довольно много времени, чтобы прийти с этой леди к взаимопониманию. — «Впрочем, мы едва ли достигли согласия», — мысленно добавил граф.

Он отложил свою прогулку с Кендейлом, чтобы побеседовать с мисс Фэрборн, явившейся, как ему подумалось, только для того, чтобы сообщить о своей капитуляции. Но оказалось, что она приехала упрекать его, хотя обычно женщины не осмеливались на это, даже если речь шла о недовольных любовницах, надувавших губки или докучавших ему своими ласками.

Но в этот раз Дариус все же не остался внакладе, хотя гостья и высказала свои претензии. Дело в том, что он кое-что узнал об Эмме Фэрборн… Узнал, что улыбка в отношениях с ней гораздо действеннее угроз, и отнюдь не возражал против улыбок, так как ему очень хотелось узнать, куда все это приведет. Ее удивительная отвага, проявленная сегодня, едва ли могла укрепить его первоначальное намерение оставаться к ней равнодушным. И в ответ на ее дерзость ему ужасно захотелось подчинить мисс Фэрборн своей воле. Ему представлялись разные варианты воздействия на нее, по большей части — эротического характера, и все эти соблазнительные картины представали перед ним, когда они беседовали. Впрочем, даже сейчас отголоски этих эротических фантазий все еще тревожили его, отвлекая от других дел.

В ее поведении он уже заметил некоторые признаки своего воздействия на нее, — например, то, что время от времени она вспыхивала или начинала, смутившись, запинаться. И это давало надежду на то, что капитуляция мисс Фэрборн возможна.

Кендейл прошелся по комнате и проворчал:

— Выходит, ты пренебрег своими обязанностями из-за женщины? Ты отложил дело, имеющее огромное значение для королевства, только ради того, чтобы позабавиться с одной из своих любовниц? — Виконт выругался, не в силах сдержаться. — Но ты ведь сам говорил, что Таррингтон хочет встретиться с нами сегодня.

— Разумеется, мы с ним встретимся. Я улучил всего полчаса, а ими мы вполне можем пожертвовать. И эта женщина вовсе не моя любовница. Поэтому воздержись от того, чтобы распускать слухи.

— Но я же не знаю ее имени… Как в таком случае распускать слухи? Что же касается получаса, то мне случалось видеть, как люди умирали и из-за меньшего промедления.

Дариус открыл дверь, предлагая другу выйти и направиться к лошадям. Планы на сегодня были важными, но не столь значительными, как полагал Кендейл. Зато встреча завтрашним вечером должна была окончательно определить давно назревшие и постоянно откладывавшиеся планы стратегии, дабы закрепить уже достигнутый успех.

Но Кендейл, возможно, этого не понимал, хотя и побывал в армии.

— Наша задача — независимые наблюдения за передвижениями по побережью, — проговорил граф. — И это не боевой маневр. Никто не умрет, даже если мы опоздаем дня на два, не говоря уж об отсрочке на час или полчаса.

— Не так уж много ты знаешь о боевых маневрах и небольших отсрочках, часто становящихся причиной смерти, — пробурчал Кендейл.

Глава 7

Угостив Саутуэйта ложью о том, что теперь в «Доме Фэрборна» верховодит Обедайя, Эмма столкнулась с необходимостью совершить кое-какие махинации, чтобы выполнить свои обязательства перед аукционной компанией. И она ужасно боялась, что граф пожелает выяснить, какова судьба его инвестиций. При всей своей уверенности в собственной правоте она понимала, что не смогла во время этой встречи добиться согласия Саутуэйта не вмешиваться в дела компании. Скорее могло произойти нечто прямо противоположное.

Но гораздо хуже было другое… Похоже, граф догадался о том, что его близость вызывает у нее особое состояние, очень даже приятное… И чем чаще она вспоминала его лукавую улыбку, тем больше убеждалась в том, что он действительно все понял.

Два дня она посвятила работе над каталогом и постоянно справлялась, не появился ли лорд Саутуэйт. Обедайя давал отрицательный ответ, но Эмма была уверена, что граф вот-вот приедет. Когда же на третий день перед ней возник слуга, сообщивший, что с ней хотят поговорить наедине, она тяжко вздохнула, но все же, надеясь на чудо, спросила:

— Мейтленд, а кто это? Он назвался? Может, предъявил визитную карточку?

Слуга покачал головой:

— Нет, мисс Фэрборн. Визитную карточку она не предъявила.

— Она?.. Так это женщина?

— Совершенно верно, мисс Фэрборн. И она сказала, что хочет показать вам кое-какие вещи, предназначенные для аукциона. Хочет, чтобы вы оценили их.

Эмма снова вздохнула, на сей раз с облегчением.

— Мейтленд, а где она?

— В саду, мисс Фэрборн. Она сказала, что предпочитает дожидаться вас там.