Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Прости! – пробормотал растерявшийся Корнышев.

Женя плакала, поскуливая по-щенячьи. Значит, автокатастрофа, в которой она побывала, – это не выдумка.

* * *

Прямо из гостиничного номера Корнышев позвонил в Москву Калюжному и рассказал о посещении банка.

Женя все так же сидела на постели, кутаясь в атласное покрывало, и вслушивалась в речь Корнышева с отсутствующим видом, будто все происходящее нисколько ее не касалось. То ли пережитое ею маленькое потрясение так на нее подействовало, то ли выпитое вино. Она привалилась спиной к стене, запрокинула голову и прикрыла глаза,

будто задремала.

– Что думаешь делать дальше? – спросил у Корнышева Калюжный.

– Будем возвращаться. Думаю сделать это уже завтра.

– Хорошо, – сказал после паузы Калюжный.

Голос у него был невеселый.

Корнышев отключил свой телефон. Женя все так же сидела на постели с закрытыми глазами.

– Спишь? – спросил у нее Корнышев.

Он испытывал некоторую неловкость, и ему не хотелось, чтобы все выглядело так, будто они поссорились.

– Нет, – неохотно разлепила губы Женя.

Глаза она так и не открыла.

– Что-нибудь вспомнилось? – продолжал осторожно тормошить ее Корнышев.

– Да.

Он обрадовался тому, что угадал ее состояние, и еще тому, что она идет на контакт и готова забыть нанесенную ей обиду.

– Что вспомнилось? – спросил Корнышев доброжелательно-доверительным тоном.

– Сон.

– Красивый?

– Да.

– Про море? – с улыбкой предположил Корнышев.

– Нет. Очень солнечно, я вхожу на маленькую площадку, а выше уже только небо. И если подойти к краю площадки, то земля где-то далеко-далеко внизу, так что людей даже не видно.

– Ты летаешь во сне?

– Нет. Никогда.

– Тогда почему эта площадка и небо?

– Я не знаю, – пожала плечами Женя.

Пауза.

– И вдруг появляется человек в черном, – продолжила она.

– Призрак?

– Почему призрак? Монах.

– А-а, – протянул Корнышев.

– Он уходит.

– Куда?

– В двери.

– В какие двери? – не понял Корнышев.

– Какая-то постройка. Не всегда можно объяснить то, что видишь во сне. Да, площадка и небо над головой. Но еще есть какая-то постройка. И я как будто иду за монахом, и это дом…

– Жилой?

– Наверное, – неуверенно сказала Женя. – Я не знаю. И вдруг я попадаю в маленький дворик. Стены вокруг, а над головой – маленький кусочек неба. И никого нет вокруг. Во сне так бывает: пустынно и немного жутковато. Вам бывает страшно во сне?

– В детстве было.

– Да я тоже, честно говоря, не очень испугалась.

– Во сне?

– Да, во сне. Почти сразу – свет впереди…

– Сияние?

– Нет, свечи.

– Церковь? – догадался Корнышев.

– Да. И я туда вхожу. Много свечей. Тихо. Нет никого. А мне не страшно.

Женя замолчала, и продолжения не было.

– И это все? – спросил Корнышев.

– Да.

– Но ведь почему-то запомнилось.

– Потому что красиво.

Женя открыла глаза. Видение уходило. Никаких свечей. Гостиничный номер. Жужжание кондиционера. Корнышев рядом.

– Отвернитесь, пожалуйста, – попросила Женя. – Я хочу одеться.

Корнышев послушно отвернулся. В оконном стекле, за которым уже было темно, он видел отражение Жени и светильника на стене у кровати. Лампочки в светильнике светились, как свечи. Если свечей много, тогда очень красиво. Тут Женя права. Корнышев бесстыже разглядывал ее отражение в оконном стекле. Стройная фигура. И в отражении совсем

не видно рубцов на теле. Что же с нею такое приключилось? Он видел, как Женя надела блузку и попыталась ее застегнуть, тут какой-то сбой, неверное движение, она замешкалась на мгновение, а Корнышев уже обернулся…

– Что? – встревожилась от его резкого движения Женя.

И теребила растерянно пуговицу так и не застегнутой блузки. Ей непривычно. Не на ту сторону застегивается. Такое не вытравишь. Такое в память впечатывается намертво.

– Там был крест?!

– Что? – еще больше растерялась Женя.

– Там, где монах! Где свечи! Церковь! В той церкви был крест? Во сне ты его видела? Он стоит перед иконами! Вот так вот – на уровне груди!

– Да! – теребила непослушную пуговицу Женя.

Ей непривычно застегивать пуговицы, расположенные не на той стороне! И еще в Ставровуни не пускают женщин! Она не могла видеть этот крест в церквушке под самым небом, если она женщина!

– Тебе знакома такая фамилия – Алтынов?

– Нет.

– Это ты! – сказал Корнышев. – Твоя настоящая фамилия – Алтынов!

– Алтынова?

– Алтынов!

Господи, как же ей объяснить, что она не женщина! То есть сейчас вроде как женщина, но когда-то была мужчиной! Ну попробуй так с ходу ей объяснить, что на самом деле ее зовут Иван!

– Я не поняла…

– Никаких вопросов! – Корнышев вскинул руки, отгораживаясь от Жени. – Я чуть позднее тебе объясню! В Москве!

Если ей сказать здесь и у нее поедет крыша – потом не расхлебаешь, там такие проблемы могут начаться, что небо с овчинку покажется.

* * *

Корнышев позвонил в аэропорт, где ему сообщили, что ближайший рейс на Москву – завтра днем. Оставалось ждать. Из гостиничного номера ни Корнышев, ни Женя больше не выходили. Женя легла спать. Корнышев устроился в кресле и бодрствовал всю ночь, вслушиваясь в звуки. Ничего подозрительного. Редко-редко он слышал за дверью шаги припозднившихся постояльцев отеля и больше никаких звуков, кроме легкого жужжания кондиционера. Уже под утро, когда небо за окном из черного превратилось в серое, Корнышев выключил кондиционер и распахнул балконную дверь, впуская в комнату звуки и запахи близкого моря.

Наступление утра убавило напряжение, и Корнышев задремал, но очнулся довольно скоро, услышав шорох. Женя сидела на кровати, кутаясь в покрывало, и смотрела на Корнышева. Часы показывали семь.

– Доброе утро, – сказал Корнышев.

– Доброе утро, – застенчиво отозвалась Женя. – Вы спали в кресле?

Корнышев неопределенно пожал плечами.

– Собирайтесь, – предложил он. – Мы уезжаем.

– В Москву?

– Да.

– Жалко, – сказала Женя. – Я ничего не успела здесь увидеть. Первый раз за границей – и так быстро возвращаемся.

Наша прежняя жизнь – это то, что мы помним, подумал Корнышев. А того, что уже стерлось из памяти, как бы и не было вовсе. Был такой человек – Ваня Алтынов, и он много времени провел на Кипре, а вот Женя Нефедова ни Ваню Алтынова не знает, ни на Кипре не была. И Кипр ей снится только в снах. Отвлеченный сон. Никакой конкретики.

Прежде чем выйти из гостиничного номера, Корнышев предупредил Женю:

– Нигде не останавливаемся. Садимся в машину и уезжаем.

Женя молча кивнула в ответ, хотя вряд ли она понимала, к чему все это.

Поделиться с друзьями: