Украсть у президента

– Паша, родной! – сказал он. – Ты вряд ли что-либо поймешь! Только время потеряем! Ну что я тебе могу рассказать? Сказать, что такое я в Интернете прочитал? А прочитал я там, Паша, что я – это не я, а другой совсем человек! Ты хоть знаешь, что все это значит? Что я, может быть, совсем не русский, а какой-нибудь грузин, и еще я думаю, что я офицер, а на самом деле я два года назад пирожками на базаре торговал, ну а если глубоко совсем копнуть, так я и не мужчина вовсе, а женщина!

– Прикалываешься! – определился наконец посмурневший лицом Паша.

И добавил с видом оскорбленного человека:

– Ладно, поехали.

* * *

Вернулись в Пашину квартиру, где их встретила растревоженная Лена.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Пустяки, – сказал Корнышев. – Ничего серьезного. Просто расспросить тебя хотел кое о чем. Ты откуда меня знаешь, Лен?

У нее округлились глаза.

– Ты давно меня знаешь? – спросил Корнышев.

– А ты как думаешь? – растерянно улыбнулась Лена.

– Ты отвечай, а не шути, – попросил Корнышев.

– Ты это серьезно?

– Конечно.

– Слава, мы учились с тобой вместе.

– Ты уверена?

Лена нервно хрустнула пальцами.

– Слава, ты меня пугаешь.

– У тебя паспорт есть?

– Какой паспорт?

– Обычный. Общегражданский.

– Есть.

– Покажи!

Еще больше растерявшаяся Лена посмотрела на мужа, посмотрела на Корнышева, вышла в другую комнату и вернулась с паспортом.

Корнышев внимательно изучил документ. Ничего подозрительного. Паспорт как паспорт. И выдан он еще два года назад. И уже потертый немного. Место жительства. Москва. Адрес. Совпадает. Семейное положение. Зарегистрирован брак. С гражданином. Почти двадцать лет, как расписались. Дети. Двое…

– У тебя ведь дети, – сказал Корнышев. – Ты мне говорила.

– Да.

– А где они? – посмотрел с прищуром Корнышев.

– То есть как это – где? – не поняла Лена.

Корнышев повел рукой вокруг.

– Почему их здесь нет? Где они?

– На даче. Что происходит, Слава?

– Ты уверена, что ты меня знаешь много-много лет?

– Он на самом деле – совсем не он, – с сарказмом произнес Паша, поняв, что пора прийти на помощь своей окончательно запутавшейся жене. – Он грузин. И вообще женщина.

Корнышев никак на это не отреагировал.

– У тебя есть фотографии? – спросил он у Лены.

– Какие?

– Давние. Где мы еще учились. Где есть ты и где есть я.

– Да.

– Неси! – потребовал Корнышев.

Лена принесла альбом с фотографиями, пролистала страницы, нашла нужное фото. Этот снимок был Корнышеву знаком. Мальчишки и девчонки стоят в несколько рядов, замерли, глядя в объектив.

– Вот ты, Слава, – сказала Лена. – А вот я.

Корнышев всматривался в лица на фотографии так внимательно, как не смотрел никогда прежде. Да, это он. Он, по крайней мере, всегда считал, что это он. А вот Лена. Очень похожа на себя сегодняшнюю. Не так уж сильно изменилась. В это можно поверить. Если не задумываться о том, что существует такая штука, как фотомонтаж.

– А это вот кто? – спросил Корнышев, ткнул пальцем в изображение вихрастого мальчугана.

Лена всмотрелась.

– Вася Киселев, – сказала она.

– Кличку его помнишь?

– Киса.

– А жил он где?

– На Гастелло. Он и сейчас там живет, кстати. Я видела его недавно. Ты меня проверяешь, что ли? – осенило Лену.

– Да.

– Ты в чем-то меня подозреваешь? – неприятно поразилась Лена.

– Ты меня прости, – попросил Корнышев. – Я оказался в такой ситуации, когда никому не могу верить. Даже себе я не могу верить. Потому что я – это, может быть, совсем не я.

– А кто?

– Я не знаю, Лен.

– Ты меня пугаешь, – сказала Лена, глядя на Корнышева так, как обычно смотрят на людей, неизлечимо больных и недееспособных. – Ты не обижайся, Слава, но твои слова выглядят как-то непонятно…

– Это выглядит как бред, – согласился Корнышев. – И я бы тоже к этому так относился, если бы своими глазами не видел человека, который отбывает пожизненное заключение за двойное убийство и сам искренне верит в то, что он убийца. Только он не убийца, Лена. Он совсем другой человек.

– Кто?

– Он один из этих двоих, Лена, которых он якобы убил. Он не убийца, а офицер, но только сам он этого не помнит.

* * *

Корнышев ушел из квартиры один. Не позволил Паше никуда себя везти.

– Я сам, – сказал Корнышев. – Я теперь должен быть один.

Он подправил свою внешность, насколько это было возможно, и отправился туда, где жил много лет. На цоколе второго от его дома Корнышев действительно увидел сделанную белой краской надпись СЛАВА. Он не смог вспомнить, видел ли он эту надпись когда-либо прежде или она свежая. От своего дома он, как правило, уезжал на машине, и путь его пролегал не здесь. Ничего удивительного в том, что он не помнит эту надпись.

Доехав до названного таксисту района, Корнышев расплатился, отпустил такси и пошел по улице, не торопясь и не медля, сливаясь с общим потоком и вглядываясь в сценки городской жизни, мимо которых московский пешеход, как правило, пробегает, их не замечая. Мамаша с коляской. Слушает музыку через наушники плеера. Малыш в коляске спит. Женщина несет два пластиковых пакета с продуктами. Пакеты совершенно новые и одинаковые – на них название супермаркета. Только что оттуда. Юноша с собранными в «хвост» волосами сидит в «жигуленке», курит. В машину села девушка. Поцеловались. Уехали. Мужчина с портфелем в одной руке и с черным пластиковым пакетом в другой подошел к мусорному контейнеру, бросил пакет, пошел дальше. Откуда-то одновременно вынырнули три помятые личности бомжеватого типа – мужчина с женщиной подошли к контейнеру с одной стороны, а третий, небритый мужичок, зашел с другой стороны и успел первым схватить черный пакет. Парочка возмутилась.

Корнышев подошел, когда те трое были уже в полушаге от рукопашной схватки, но его присутствие остановило конкурентов.

– Привет, – сказал Корнышев, обращаясь к более проворному претенденту на мусорный пакет. – У меня к тебе дело. Отдай им эту дрянь, пойдем поговорим.

Бомж смотрел настороженно. Корнышев выдернул из кармана стодолларовую купюру.

– Можешь заработать, – взмахнул купюрой перед носом у бомжа и снова спрятал в карман.

Настороженности во взгляде его собеседника добавилось. Тот знал изнанку жизни и не обольщался по поводу преподносимых ею сюрпризов. Никогда не бывает в жизни так, чтобы хорошо и гладко. Если тебе кажется, что все нормально, значит, ты просто проморгал замах судьбы и уже в следующее мгновение схлопочешь оплеуху.