Укрепрайон «Рублевка»

Сверху мерно капала вода, поэтому куда держать путь дальше – не было сомнений.

Приподнявшись на носки, Даниил нащупал нижнюю скобу лестницы и, подтянувшись, начал подъем. Как высоко придется карабкаться, он не имел никакого понятия. Сто метров, двести? А может, всего пятьдесят? Ответ можно было получить, лишь оказавшись наверху.

Досчитав до сто семьдесят седьмой ступеньки, Даниил сбился. Наконец он уперся головой в люк, при котором, как на банковском сейфе, торчали какие-то рычаги. Мысленно помолившись, он наугад начал крутить, дергать, вертеть каждый из них, пока они не фиксировались в новом положении. И угадал: в люке что-то щелкнуло, и невидимый глазу замок открылся. Надо же, и тут в полуметре от земли ничего не поржавело. Ювелирная работа, искренне восхитился Демидов.

Тяжеленная крышка люка, словно на подшипниках, уехала в сторону. Ура! Свершилось! Первое, что ощутил Демидов своей макушкой, высунувшись на поверхность, был проливной дождь. Быстро подтянувшись на руках, он оказался на земле. Кругом стеной стоял лес, и лишь вдалеке смутно мерцали огоньки.

Он посмотрел на часы. 5.50. С начала «погружения» в бункер прошло добрых семь часов. Ничего себе – путешествие в пространстве и времени. Первым делом он попытался вернуть крышку люка на место, но это оказалось безнадежной затеей. Но и оставлять люк открытым было по меньшей мере глупо. Оставив фонарик как ориентир у отверстия, Демидов стал ходить кругами по лесочку, собирая ветки деревьев, чтобы как можно надежней замаскировать выход из бункера. Через минут двадцать дело было сделано, и он направился на огоньки.

Оказавшись примерно через минут пятнадцать на широкой автомагистрали, Демидов никак не мог сообразить, где находится. Да и спросить под таким проливным дождем было не у кого. Дорога пуста, как бункер, из которого он только что выбрался. Редкие машины на огромной скорости проносились мимо в обе стороны.

Критически осмотрев в предрассветных сумерках свое облачение, Даниил тихо выругался, хотя понимал, что делать нечего. Будь что будет. И выйдя на проезжую часть, он призывно стал голосовать.

Грузовая «Газель», которая наконец перед ним затормозила, оказалась заурядной аварийкой. Внутри она была не намного чище, чем одежда Демидова.

– В Европейский медицинский центр, – как можно авторитетнее бросил он водителю.

– А может, сразу в «Кащенко»? – скептически разглядывая пассажира, без нажима спросил водитель. Но тут же поняв, что обидел человека, уже дружелюбно добавил: – Деньги-то у тебя есть? – По стечению обстоятельств он был прекрасно осведомлен, что медицинский центр, о котором упомянул измызганный донельзя пассажир, лечебка не из дешевых.

– Будь спок. – Даниил уверенно хлопнул рукой по карману, хотя в нем оставались несколько жалких сотенных бумажек. И в свою очередь полюбопытствовал:

– Слушай, что это за дорога? Что-то не узнаю.

– Тебе точно надо в «Кащенко», – пробормотал водитель под нос, а вслух сказал: – Ну ты и даешь, приятель. Стоишь на Можайке, а спрашиваешь, где находишься. Ты что, из космоса прилетел?

– Почти что, – невнятно ответил Демидов и, оглянувшись, попытался запомнить место, от которого отъезжала аварийка.

К половине седьмого он был уже в центре. Несмотря на раннее утро, жизнь здесь уже била ключом. Какими-то магическими нотками в голосе он добился, чтобы молоденькая регистраторша набрала телефон мобильного доктора Табачникова.

– Простите, Леонид Михайлович, за столь ранний звонок, но вас какой-то странный больной требует... – И уже повернувшись к Демидову, протянула ему трубку.

– Я прямо оттуда. Вы меня знаете. Демидов, – заплетающимся от усталости языком сказал Даниил. – Да. Да. Спасибо, что вспомнили... А пока будете ехать, распорядитесь, чтобы я смог помыться и дайте какую-нибудь одежду.

Когда Табачников появился, уральский богатырь дремал на смотровом топчане за ширмочкой в его кабинете. Очнувшись, он молча взял из рук доктора сумку с одеждой, удовлетворенно крякнул, когда все подошло, и лишь тогда со слезами на глазах обнялся с доктором.

– Как я рад! Если б вы знали, как я рад, – произнес он при этом с плохо скрываемой грустью. – Сейчас я вам все расскажу.

– Поберегите силы и слова, дорогой мой Даниил Никитич, – усадил его в кресло Табачников. – С дороги я уже позвонил Багрянскому. С минуты на минуту он будет.

Когда они собрались вместе в кафе, Демидов долго, можно сказать даже ревниво, рассматривал Багрянского, прежде чем начать свой рассказ. «Ничего мужик, – в конце концов пришел он к выводу. – Лысоват. И вообще, довольно староват для полетов на дельтаплане. Хитроват. Гляди, глаза как щелочки. Или после виски не могут раскрыться, или просто недоверчиво смотрит? Проверяет».

– Ну что ж, господин пришелец. Вы первый живой человек оттуда. Кроме, разумеется, нашего Ленечки. Рассказывайте.

Багрянский включил диктофон и одновременно с ним видеокамеру.

– Может, без этого? – несколько виновато спросил Демидов. За месяцы, проведенные на Рублевке, он успел отвыкнуть от подобной формы внимания к собственной персоне.

– Надо. Теперь уж точно надо, – твердо сказал Багрянский. И еще раз повторил: – Теперь уж точно надо.

– ...И что вы после всего, что произошло, намерены делать? – через два часа Багрянский выключил диктофон и задал Демидову вполне очевидный вопрос.

– Хочу сегодня же улететь домой. Миттель думает, что все ему сойдет с рук?! С какой стати он взялся за мою собственность? Только на том основании, что несколько месяцев хозяина нет на рабочем месте? А я тут как тут. Учиню иск и так далее...

– Простите, господа, но откуда губернатор взял, что Демидов на Рублевке? – спросил Табачников. – Так что новый закон в случае с Даниилом Никитичем вообще не работает. Это же элементарно, как воспаление легких.

– Действительно, они понятия не имеют, где я, – радостно согласился с доктором бизнесмен.

– Вы правы, в карантин, конечно, хотели упрятать не вас. Вы для конструкторов всей комбинации, не обижайтесь, мелкая рыбешка. Так что ваше «раскулачивание» – сугубо местная инициатива, – подтвердил Багрянский. – Вот если бы вы, Даниил Никитич, заранее приношу извинение за подобное предположение, оказались в тюрьме, то тогда все законно. Ох, уж эти инициативы на местах! При советской власти хоть трудовые почины подхватывали по всей стране, нет-нет, да польза была. А сейчас нашли игрушку... Так или иначе, с вами все ясно. Правда, я считал, что в первую очередь вы озаботитесь спасением своих товарищей.

Табачников и Демидов разом переглянулись и уставились на журналиста.

– Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался Леонид Михайлович.

– Например, Даниил выступит по телевизору, на «Эхе», созовет пресс-конференцию... Словом, поборется за своих новых друзей, – стал размышлять вслух Лев Багрянский. – А он мыслями уже там, на Урале. За свое бороться будет.

– Вы меня не так поняли. – Демидов наконец осознал, в каком свете он предстал перед другом Духона, и как можно скорее попытался исправить ситуацию: – Я готов, так сказать, содействовать. Только скажите, что мне делать?