Укридж и Ко. Рассказы

«Слушайте, — сказал этот Диксон, когда мы обменялись положенными приветствиями. — Вы все еще менеджер этого парня? Билсона?»

Ну, правду сказать, я старика Билсона почти год не видел и понятия не имел, где он ошивается, если он вообще был еще жив. Но ты меня знаешь, Корки. Молниеносный мозг. Недремлющий ум.

«Да, — ответил я. — Все еще».

«И как он сейчас?»

«Преотлично. Как никогда прежде».

«Так послушайте. В следующем месяце Однораундовый Пиблс дерется у меня в зале с Тедди Бэнксом. А Тедди сломал ногу. Так что Билсон может его заменить, если захочет».

«Я подпишу контракт прямо сейчас», — говорю я.

Ну, мы потребовали бумагу и чернила и набросали соглашение. После чего расстались — он остался надуваться двойными виски, а я с десятью фунтами аванса в кармане зарысил к почсеку Северного Кенсингтона, чтобы отдать ему десять фунтов, а затем приступил к прочесыванию Лондона в поисках Билсона.

Ну, не стану углубляться во все тревоги и страдания, какими обернулись эти поиски (продолжал Укридж). Они требовали бесконечных наведений справок в пивных и всяких злачных местечках и куда больше пешего хождения, чем меня устраивало, но в конце концов я его выследил, и более того — он оказался в сговорчивом настроении.

Выяснилось, что ему как раз требовалась возможность подзаработать. Эта его официантка из бара, эта Флосси, все больше взбрыкивала, потому что день свадьбы откладывался и откладывался. Так что он решил получить свою долю приза победителя, а затем испытать судьбу в ближайшем бюро регистрации браков. Он тут же подписал контракт, и я почувствовал под ногами твердую почву.

Однако не настолько твердую, как мне помстилось, едва я его обратал. Видишь ли, трудность заключалась в организации тренировок. Если у Боевого был недостаток, то он заключался в небрежной беспечности, с какой он относился к необходимости тренироваться. Предоставленный сам себе, он готовился бы к этому жизненно важному состязанию, попивая эль и покуривая двухпенсовые сигары. Проблема заключалась в том, как мне, проживая на Уимблдон-Коммон, бдительно и неустанно следить за типусом, проживающим в Лаймхаусе в одной комнате на первом этаже с окнами во двор?

Тут требовалось поразмыслить. И я сосредоточился на поисках выхода, как вдруг новая полоса моего везения опять дала о себе знать. Удача — странная штука. Ты ее не видишь месяцами, и вдруг она начинает резвиться вокруг тебя, будто дружелюбная псина, просто льнет к тебе. В этот труднейший момент моей жизни дворник «Кедров», как гром с ясного неба, по той или иной причине вручил прошение об отставке, а моя тетка отправила меня в бюро найма подыскать ему преемника.

Что еще мне требовалось? На следующее же утро Боевой Билсон водворился в «Кедрах», дворничая, как сто чертей, и я уверовал, что все мои беды остались позади.

Потому что никуда не денешься: дом незамужней дамы с книжными вкусами на Уимблдон-Коммон — это абсолютно идеальный тренировочный лагерь для боксера-тяжеловеса, готовящегося к важному матчу. Где еще ветерок так свеж и бодрящ, как воздух, овевающий эти широкие вольные просторы? И где опять-таки более удобное место для пробежек, чем Уимблдон-Коммон? Огромное пространство властно соблазняет боксера взять ноги в руки и затрусить в пылающий закат. Добавь огромный сад со множеством укромных уголков, где на удобном суку можно повесить тренировочную грушу, и ты убедишься, что в смысле упражнений все было в полном ажуре.

К тому же «Кедры» отличались тишиной и покоем. Рано ложиться и рано вставать — таков был наш девиз. Никаких званых обедов, тянущихся за полночь, когда прислуга томится на кухне до утренней зари, чтобы попировать остатками. Мне казалось, что все купается в розовом свете. Меня смущало лишь одно: я не совсем представлял себе, как обеспечить Билсона спарринг-партнером.

А затем на второй день моя тетка, хранившая задумчивый вид на всем протяжении обеда, заговорила о том, что явно ставило ее в тупик.

— Стэнли, — сказала она. — Этот новый дворник… Когда ты его нанимал в бюро, ты внимательно прочел его рекомендации?

Такой поворот разговора мне не понравился, но я сохранил беззаботную небрежность.

— О, да, — сказал я. — Они просто сногсшибательны. А что?

— Он кажется таким эксцентричным. Вчера я прогуливалась по Коммон, а он внезапно нагнал меня и пробежал мимо. Он был в старом свитере и кепке. Я посмотрела на него, а он приложил руку к козырьку и побежал дальше.

— Странно, — сказал я, осушая бокал портвейна, в котором испытывал большую нужду. — Совершенно непонятно.

— А сегодня утром я выглянула из окна и увидела, что он скачет через скакалку, будто ребенок. А после этого вдруг принялся подпрыгивать и бить кулаками по воздуху, словно у него начался какой-то припадок. Не знаю, все ли у него в порядке с головой.

Я читал ее мысли: она про себя взвешивала, разумно ли и дальше пользоваться услугами свихнутого дворника. Необходимо было принять самые эффективные меры.

— Думаю, дело в нынешнем повальном увлечении физическими упражнениями, тетя Джулия, — сказал я. — В наши дни, куда ни погляди, ничего другого не увидишь. И по-моему, это очень даже неплохо. Здоровый дух в здоровом теле, и так далее. То есть, если дворник предпочитает заполнять свой досуг скаканием через скакалку для укрепления печени вместо того, чтобы ошиваться на кухне с кружкой пива, так с точки зрения нанимателя это же самое оно?

— Пожалуй, ты прав, — сказала она задумчиво. И затем, поскольку в застольных беседах у нее есть манера переходить на личности, добавила: — Было бы неплохо, Стэнли, если бы ты тоже поупражнялся. Ты все больше выглядишь одутловатым.

Я с быстротой молнии использовал открывшуюся возможность. Как в свое время Наполеон.

— Вы абсолютно правы, тетя Джулия, — сказал я проникновенно. — С этой минуты и далее я буду каждый день немного боксировать с дворником.

— Может быть, он не умеет боксировать?

— Я его научу.

— Не знаю, могу ли я одобрить якшанье моего племянника с дворником.

— Какое же это якшанье, тетя Джулия? Между якшаньем и ударом по сопатке существует большая и глубокая разница.

— Ну, хорошо. Полагаю, вреда это не принесет. По словам Окшотта, он очень вежливый и почтительный молодой человек, так что, пожалуй, особых возражений против того, чтобы ты боксировал с ним, нет. А тебе, безусловно, следует начать упражнения безотлагательно. Ты становишься просто толстым.

Вот так. Немножко дипломатии, Корки, парочка приемчиков старины Макиавелли — и с проблемой тренировок Боевого было покончено.

Соответственно каждое утро точно в десять я отправлялся в глубину сада, и мы отрабатывали два-три приятных раунда. И вновь я чувствовал, что Провидение ведет себя по-честному с тем, кто это заслужил. Мне казалось, что моя доля щедрого приза, предложенного победителю администрацией Уайтчепелского стадиона, уже у меня в кармане.

И текли счастливые дни.