Укрощение герцога

Джиллиан вдруг вспомнила, как захватила ее идея поставить спектакль в знаменитом, похожем на шкатулку для драгоценностей театре герцогини Холбрук.

– Сначала надо решить, какую пьесу мы хотим поставить, – сказала она. Она подвинула к себе стопку книг, лежавшую справа от нее. – Я позволила себе вольность привезти несколько пьес.

– Раз у вас в руках томик Софокла, – сказал герцог, – я могу вам сообщить, что моя мать пробовала ставить пьесы греческих драматургов, но на сцене ничего из этого не получалось. Они проваливались. По правде говоря, некоторые из них публика принимала с явным неудовольствием.

– В греческих пьесах есть что-то вульгарное, – согласилась Джиллиан.

Профессор теологии посмотрел на нее, и она почувствовала, что краснеет.

– Неужели можно получать удовольствие от такой пьесы, как «Царь Эдип»? – вопросила она, ощущая себя чопорной занудой.

– И в Библии есть моменты, которые можно счесть в высшей степени непристойными, – сказал он. – И все же она по праву удерживает место среди канонического чтения.

– Я бы выбрала Джорджа Этериджа [6] , – сказала Джиллиан, не считая себя вправе вступать в перепалку по поводу неприличных эпизодов в Священном Писании, – «Модник, или Сэр Форлинг Флаттер».

6

Этеридж, Джордж (1635—1691) – английский драматург, комедиограф XVII века.

– Незначительная писанина, – заметил профессор, кривя рот.

Джиллиан сжала губы.

– А как насчет «Школы злословия»? [7]

– Ну, это просто вершина незначительности, нечто вроде барокко.

– А мне очень нравится эта пьеса, – возразила Джиллиан.

– Я ни одной из них не читала, – сказала леди Гризелда. – А стоит ее прочесть? Эти пьесы юмористические или серьезные?

– Юмористические, – ответила Джиллиан одновременно с профессором, который заметил:

7

Шеридан, Ричард Бринсли (1751—1816) – знаменитый английский драматург, комедиограф. Его блестящая пьеса «Школа злословия» считается лучшей комедией XVIII века.

– Тривиальные.

– А что бы вы предложили? – спросила Джиллиан.

– Я перерою библиотеку Рейфа, – ответил мистер Спенсер, – и найду достойную. Но это не моя область.

– Мы могли бы попытаться поставить пьесу Шекспира, хотя считаю, что для любителей это слишком сложно. – предложила Джиллиан.

– Шекспир исключен из раннего собрания Бодлианской библиотеки [8] , и не без основания, – заметил профессор. – Доктор Джонсон был первым, кто заметил исключительную непристойность этих пьес. В особенности комедий, прославляющих более всего бесшабашное поведение.

8

Бодлианская библиотека Оксфордского университета, вторая по значению в Англии.

– Такое, например, как способность влюбиться? – спросила леди Гризелда. – Мой дорогой мистер Спенсер, что же нам останется, если мы откажемся от всех человеческих слабостей и причуд?

Джиллиан начинала испытывать сильную неприязнь к профессору и его высокомерным высказываниям об искусстве.

– Может быть, леди Мейтленд и леди Гризелда подумают сегодня вечером над моими предложениями? – сказала она. – Раз мистер Спенсер, похоже, не может предложить ничего менее тривиального.

– О нет, – поспешила возразить леди Гризелда. – Я в этом ничего не понимаю и не хочу с этим связываться. Да и играть не смогла бы. Я не сомневаюсь, что профессиональная актриса справилась бы с любой пьесой, какую бы вы ни выбрали.

– Я и сама не смогу играть перед столь многочисленной аудиторией, поскольку я не замужем, – сказала Джиллиан. – Так как моя мать упрямо отказывалась играть в любительских спектаклях, сколько я ее знаю, должно быть, нам придется просить сыграть вас, леди Гризелда.

– Я готова помогать всем, чем смогу. Но возможно, если бы аудитория состояла только из сельского люда, я и смогла бы, но раз публику приглашают из Лондона…

– Приглашения уже приняты, – послышался голос герцога с дивана, куда он рухнул. И тон его не допускал возражений.

Джиллиан переводила взгляд с бесстрастного лица профессора на бледную физиономию его брата, герцога. Потом со стуком положила стопку привезенных книг.

– Есть в этой постановке нечто такое, что от меня ускользает.

– Понимаю ваше недоумение, – вступила в разговор Имоджин. – Учитывая, что Рейф никогда себя ничем не обременяет.

– Как ты можешь такое говорить? – возмутился герцог.

– Мисс Питен-Адамс, вероятно, знает, что ты никогда не проявлял ни малейшего интереса к любительским спектаклям, – ответила ему леди Мейтленд.

– У меня появился такой интерес, – сказал он упрямо.

– Если вы извините мой скептицизм, ваша светлость, пожалуй, за этим кроется нечто большее, чем внезапно возникший энтузиазм. Откуда эта профессиональная актриса? И кто она?

Джиллиан смотрела прямо в лицо мистера Спенсера. Конечно, он тянул за ниточки марионеток в этом мероприятии. Она не могла ошибиться.

– Ее имя мисс Лоретта Хоз.

– И откуда эта мисс Хоз?

– Мистер Спенсер случайно сбил ее, когда ехал в экипаже, – пояснила Имоджин Мейтленд. – Из-за травмы она потеряла место в «Ковент-Гардене». Поэтому он обещал ей главную роль здесь.

– Это нечто вроде компенсации? – спросила Джиллиан, не выпуская из поля зрения лица мистера Спенсера.

– Именно так.

– Поэтому в главной роли у нас профессиональная актриса, – устало заметил герцог. – Нам надо обсудить что-нибудь еще?

Он встал, слегка покачиваясь.

– Ему надо прилечь, – решительно заметила Гризелда, как только герцог вышел из комнаты. – У меня есть кое-какие соображения, касающиеся спектакля.

– Что вы предлагаете, леди Гризелда? – спросил мистер Спенсер.

– Как насчет рождественской пантомимы [9] ? Всем нравится пантомима, и если уровень нашей игры не будет столь высоким, то в пантомиме этого никто не заметит.

– Вы имеете в виду настоящую пантомиму, включая и фарс, и…

– Именно! Это нам отлично подойдет. Все роли обычно отводятся мужчинам, но одну женскую роль мы можем отдать этой молодой особе из Лондона. Она сыграет принцессу или что-то в этом роде. Я уверена, что она будет счастлива, если мы найдем для нее подходящий костюм.

9

Английская пантомима – особый жанр сценического искусства, популярный в Англии в XVIII—XIX веках и включавший пение, танцы и элементы фольклора и клоунады. Входила в репертуар многих лондонских театров.

Было нечто странное в истории об актрисе, сбитой экипажем. У Джиллиан сложилось впечатление, что мистер Спенсер только что познакомился со своим братом. И выглядел он так, будто чувствовал бы себя много уютнее, если бы ему удалось забиться в пыльный угол библиотеки Кембриджа. В его взгляде читалось что-то отчаянное, когда речь зашла о мисс Хоз, и это возбудило у Джиллиан подозрения.

Леди Мейтленд вышла на авансцену и положила руку на плечо мистера Спенсера.

– Я думаю, что вы делаете доброе дело для этой молодой женщины.