Укрощение огня

Круз смеялся до изнеможения, он катался по земле и жестами просил Герцера замолчать.

– Это нечестно. – Он погрозил Герцеру пальцем. – Ты ведь не последний оставшийся на земле мужчина! Должна же быть справедливость!

– Не знаю. Наступает конец света, и женщины вдруг обнаруживают, что я им интересен. Не задавай вопросов мне, я живу как жил! Если бы на свете существовали подобные таблетки, то последние пять лет своей жизни я бы только и делал, что принимал их. А кроме того, что там у вас с Шилан? Не тебе жаловаться.

– Я целую неделю обхаживал Шилан, – устало ответил Круз. – Ты же спокойно проводил эльфийку, и в первый же день в городе нашел ей замену!

– Не знаю, – пожал плечами Герцер. – Наверное, виной тому моя неотразимая внешность.

– Катись ты! – шутливо бросил Круз. Сам он был почти два метра ростом, с длинными волнистыми светлыми волосами, зелеными глазами и точеным лицом.

Вокруг вообще было очень много красивых людей, но Круз выделялся даже на их фоне.

– Послушай, Круз, только не говори мне, что тебе трудно найти себе девушку, – попросил Герцер. – Когда я рос, у меня была генетическая проблема со здоровьем. Со мной происходили всякие противные штуки. Я дрожал, знаешь, не мог ровно держать руки, голова тоже все время подергивалась. Ко мне никто не приближался на расстояние ближе десяти метров, особенно девушки; видимо, боялись, что болезнь заразная. Даже мои чертовы родители предоставили мне самостоятельность в четырнадцать лет. Но и к тому времени я года три их не видел, за мной ухаживали нянечки.

– Что же произошло? – спросил Круз.

– Слава богу, все устроилось – почти перед самым Спадом. И помогла мне, между прочим, доктор Даная.

– Жена Эдмунда Тальбота? – спросил Круз.

– Ага, мне кажется, они не женаты, но, да.

– Значит, ты знаешь Эдмунда?

– Совсем немного. Первый раз я разговаривал с ним вчера в бане. Но доктора Данаю знаю, а еще я учился в школе вместе с их дочерью.

– Круто. Я здесь вообще никого не знаю. – На какое-то мгновение Круз совершенно растерялся.

– Эй! – Герцер нагнулся и ткнул его в плечо. – Ты ведь знаешь меня, знаешь всех членов группы А-пять, теперь еще знаешь Морген. Не пройдет и дня, как узнаешь всех людей в городке.

– Теперь у меня будет цель, – печально улыбнулся Круз. – Но, знаешь, раньше у меня были друзья. Я никогда не задумывался над тем, что их мало или что живем мы далеко друг от друга, но они были моими друзьями. А теперь… у меня никого нет. Никого.

– Да. – Но у него, Герцера, тоже никогда никого не было, так что же? – Между прочим, ты не видел Майка и Кортни?

– Видел. Кортни утащила Майка танцевать, – ответил Круз.

– Каким образом? – с хохотом спросил Герцер. – Не иначе как тягловых быков привела!

– Примерно так, – с улыбкой ответил Круз. – По-моему, грозилась бросить его. – Он оглянулся и засмеялся. – Не оборачивайся, девушки возвращаются.

– Скажем им, что знаем их тайну? – спросил Герцер.

– Нет, – ответил Круз. – Пусть думают, что знают больше нашего.

Когда вернулись вспотевшие Майк и Кортни, еще оставалось немного зелени. Герцер представил всех друг другу, и вдруг Майк с театральным стоном свалился на землю.

– Все, мне конец, – изрек он, воздев руки к небу. – И это называется день отдыха!

– Скучный ты человек. – Кортни уперла руки в бока, по всему было видно, что ей не терпится снова пуститься в пляс. – Герцер, пойдем потанцуем?

– Нет уж, я обещал танцевать с Морген. – Герцер встал и протянул руку девушке. – Не возражаете, миледи?

И он изысканно поклонился, выставив одну ногу вперед.

– С удовольствием, сэр.

Морген схватила его за руку и вскочила на ноги.

Герцер битый час танцевал с Морген – джиги, и рилы, и кадрили. Наконец он почувствовал, что окончательно выбился из сил. Во время танцев ему пришлось быть в паре и с Кортни, и с Шилан, но он все время возвращался к Морген. После танца рыжеволосая скрипачка подняла вверх свой инструмент, показывая, что сдается.

– Мы делаем небольшой перерыв, – обратилась она к толпе и преувеличенно отерла пот со лба. – И вам советую сделать то же!

Герцер уже было повернулся, чтобы уйти, но тут заметил выходящего из толпы Эдмунда. Он взял Морген за руку, и они оба следили, как Эдмунд поднялся на сцену и поманил пальцем рыжеволосую музыкантшу. Та в ответ вопросительно подняла одну бровь. В городе все шутили об отношении Эдмунда к менестрелям, и потому скрипачка подошла к нему с выражением комического трепета. Герцер не слышал, что именно сказал Эдмунд, но видел, как у скрипачки поднялась и вторая бровь; потом она кивнула, а Эдмунд кивнул ей в ответ, прошел к краю сцены и сделал знак кому-то в толпе. К сцене вышел низкого роста темноволосый мужчина с шотландской волынкой. Скрипачка собрала остальных музыкантов. Мужчина с волынкой поднялся на сцену, и скрипачка вышла вперед и, подняв руки, обратилась к толпе:

– Извините, но нас попросили сыграть еще одну вещь, правда, не танцевальную.

Она пожала руку волынщику, подождала, пока тот надует мехи и кивнула своим музыкантам.

При первых звуках волынки у Герцера мурашки побежали по коже. Он далеко не первый раз слышал волынку, но эта мелодия отличалась от того, что ему доводилось слышать. Она проникала глубоко в душу, затрагивала какие-то потаенные струны, о которых он и сам даже не догадывался. Тут к волынщику подключились остальные музыканты, и Герцер вообще застыл как вкопанный. А когда скрипачка запела, он забыл обо всем на свете.

Взвейся меч, руби сплеча,Сеча будет горяча!Ты разрубишь вражий щит,Враг бежит и верещит.В пене чепраки коней,Не сдадим земли своей!Горн трубит, идем в поход –БОЛЬШЕ НЕЧИСТИ УМРЕТ! [6]

Герцер мог поклясться, что слышал звуки битвы. Он был потрясен. Вот песня закончилась, и он с открытым ртом уставился на Морген. Она тоже во все глаза глядела на него.

– Удивительно, – наконец выдавил он.

6

Пер. А. Соколова.

– Мне понравилось. – Она смотрела на него каким-то странным взглядом. – Но когда ты слушал, вид у тебя был какой-то потусторонний.

Герцер задумался, потом кивнул.

– Однажды кое-кто сказал мне, что все мы ходим в масках, – спокойно ответил он. – Кажется, под действием этой песни мне удалось наполовину снять мою маску.

Тут на сцену поднялся Эдмунд. Он оглядел скрипачку и одобрительно кивнул ей, потом поднял вверх обе руки, чтобы люди замолчали.

– Ойе! Ойе! – раздались крики в толпе, но тут сзади прогромыхал зычный голос:

– ВОЛЬНО!

– Спасибо, Ганни, – произнес Эдмунд. – Мне нужно сделать несколько объявлений, кое-что сообщить. И еще благодарю наших музыкантов за то, что они помогли мне.

Герцер слушал не то, что именно говорит Эдмунд, скорее, как он это говорит. Народу было много, далеко не все внимательно отнеслись к речи кузнеца, многие переговаривались, а микрофона у Эдмунда не было, но каким-то таинственным образом он без особых усилий говорил так, что слышно его было везде. Герцер не мог понять, как Эдмунд это делает, но трюк ему понравился.