Укрощение строптивого

Анидар потянул меня наверх, перехватил, и порывисто прижав к себе. Наши губы соприкоснулись, но поцелуя не было.

— И разговаривай со мной тем голосом, которым пробивала брешь в обороне моего сознания. Он просто опьяняет.

После этого поставил меня на пол и встал, чуть разведя крылья и став еще более внушительным.

— До утра, моя нареченная. Больше тебя никто не побеспокоит. А я немного расслаблюсь. — Горгул сделал к двери несколько шагов и вдруг скривился. — Тьма, надо прогнать Анериту, что-то она вызывает у меня омерзение, — еле слышно пробормотал он, но я услышала и спрятала издевательскую усмешку.

Ну, хоть чего-то добилась для начала. Анидар ушел, и до утра, когда я сидела на окне, глядя на поднимающееся солнце, меня никто не побеспокоил. Я была измотана бесплодными попытками призыва, бесконечно раздражена и, к тому же, находилась на грани отчаяния. Ближе к утру мне пришла в голову мысль загипнотизировать горгула попроще. Но, стоило высунуть нос из покоев, как меня засунули обратно, не дав даже рта раскрыть, и дверь заперли снаружи. После этого в дверь полетела тяжелая ваза, которую я нашла в спальне. Продолжать дальше я не стала, чтобы не привлекать ко мне ни жениха, ни его отца, ни этих кошмарных женщин. Просто выдала шепотом все знакомые мне ругательства.

А утром пришли служанки. Они, молча, посмотрели на мою окровавленную рубашку, в которую переодели меня перед сном, и укоризненно покачали головой. Затем с пристрастием осмотрели в купальне, но не нашли ни порезов, ни шрамов, ни других ран. Пока одна возилась со мной, вторая приводила в порядок покои, которые так же были щедро обагрены каплями моей крови.

Еще немного позже, после того, как меня попытались накормить, надо признать небезуспешно, капризничать я не стала, в покои вошли все та же противная Мать Рода и ее прихвостни, то есть женская половина горгульского дворца. Той, что ударила меня вчера, среди них не было. Я обвела всю толпу хмурым взглядом и демонстративно ушла в купальню, закрыв за собой дверь.

В дверь ударили спустя минуту, я думала, это случится раньше.

— Открывай, — потребовала старуха на всемирном.

Я промолчала. Следующий удар сотряс дверь, но она удержалась.

— Открывая, человечина, — потребовала Мать Рода Хошшар из клана Горр.

Тем более промолчала, ожидая ее следующего действия. Действие было. Дверь слетела с петель, и прежде, чем ко мне кто-то подошел, я заорала, что есть сил:

— Анида-ар!!!

Меньше всего я ожидала, что горгул примчится на мой вопль, но через несколько мгновений он все-таки проталкивался сквозь толпу опешивших женщин.

— Что случилось? — спросил нареченный, обводя подозрительным взглядом всех собравшихся.

— Она хотела меня убить, — нагло заявила я и указала на бабку, а после на сломанную дверь. — Я всего лишь хотела немного освежить лицо, а она с оскорблениями и угрозами ворвалась ко мне. Это невыносимо. Вчера били, толкали, оскорбляли, издевались. Сегодня кидаются. Как мне исполнять все, что ты просил, если я нахожусь под постоянной угрозой? И как верить твоим обещаниям?! — и я разрыдалась. Так горько, как только могла. После вскинула лицо кверху, чтобы удержать слезы и замахала на себя ладонями. — Ну, вот, теперь и глаза будут красными. Хороша невеста.

— Ложь! — гневно вскричала старуха. — Эта отвратительная человечина лжет!

— Вот, опять, — скривилась я и снова захлюпала носом.

— Лиора, не глупи, женщины пришли подготовить тебя к свадьбе, — поморщился жених, явно выбирая не мою сторону.

Хорошо. Шантаж еще никто не отменял.

— Если на меня будут все время нападать и давить, мне придется защищаться, — взгляд в глаза нареченного, — как умею.

Он поджал губы, скрестил руки на груди и спросил:

— Что ты хочешь?

— Чтобы они ушли. Я человек, как верно заметила эта старая женщина, — теперь и бабуля поджала губы и сузила глаза. — Может, я и отвратительна, хотя ты вчера заверял меня в обратном, — насмешливый взгляд на мрачных горгулш. Эх, жаль, та стерва уже отсутствует, надеюсь, ей передадут, — но еще не принадлежу роду Хошшар. По более привычным мне законам, одеть меня могут мои служанки. Они неплохо с этим справляются. И я хотя бы буду уверена, что на брачное ложе взойду без синяков и увечий. У твоей матери ужасные руки, грубые и шершавые. — Свекровь взглянула на свои ладони, затем возмущенно на меня. — А у меня кожа нежная. И я ведь такая хру-упкая.

Анидар подошел ко мне и, согнувшись, зашипел на ухо:

— Что за представление?

— Милый, какое представление? — мои реснички изумленно вспорхнули. — Я забочусь только о нас.

И я поцеловала его в щеку, заглядывая в глаза невинным взором.

— Позволь мне последнюю вольность, — я улыбнулась, как можно более мило. — Пожалуйста.

— Я сейчас буду грубить Матери Рода, — тихо рыкнул Анидар, — за это мне будет грубить отец. Ты понимаешь, что за все это расплачиваться придется тебе?

— Я буду очень стараться, — произнесла я тем самым медовым голосом, который так понравился ему. И для убедительности еще раз поцеловала в щеку.

— Договорились, — усмехнулся горгул и выпрямился в полный рост.

Дальше был скандал. Анидар произнес маленькую речь на родном языке. В ответ ему понеслось шипение старой карги. Тон внучка стал ледяным. Тогда вмешалась его мать, после сестры, после говорили все хором. Лица горгулш побагровели, Анидар оставался незыблем, как каменная глыба. Мои служанки забились в угол, а я с любопытством следила, что будет дальше. Дальше женщины перешли на уж совсем безобразный визгливый тон, и мой нареченный их выставил из покоев. Я помахала им вслед ручкой, а на моих губах цвел буйным цветом запредельно счастливый оскал сплетницы Фиски. Как же я ее понимала в этот момент.

Когда дверь за женщинами рода Хошшар закрылась, Анидар резко обернулся, и я снова смотрела на него предельно честными и наивными глазами. Он пересек покои и подошел вплотную ко мне.

— Ты понимаешь, что только что приобрела двенадцать врагов? Добавим к этому гнев моего отца и неодобрение остальных мужчин клана? — сухо спросил горгул, вновь скрестив руки на груди.

— Просто я их боюсь, они вчера делали мне очень больно, — я всхлипнула, и Анидар скривился.

— Давай без этой лживой влаги на твоем лице, — потребовал он. — Я обещал защиту, ты ее получишь. Но с этой минуты одна ты никуда не выходишь, сидишь в моих покоях под стражей. Ешь, что я принесу, пьешь, что я налью. Мать Рода обиды не простит. Не мне, конечно. Для них я сейчас молодой дурак, которому вскружила голову человечина. Я не стал возражать. А теперь тебе придется очень постараться, чтобы я не отвернулся от тебя. Предупредил один раз, оступишься, пеняй на собственную глупость.

— Одевайте, — велел он служанкам и покинул покои.

— Что вы наделали! — шепотом воскликнула одна из женщин.

— Отомстила за вчерашнее унижение, — устало ответила я и побрела на стул. — Никому не позволено безнаказанно обижать княжну Пронежскую.

Да, что они мне могут сделать? Убить? Все равно я тут жить не буду. Так или иначе, но Лиора покинет эти чертоги сегодня ночью прежде, чем к ней прикоснуться чужие мужские руки. Я так решила, и быть по сему. Жаль было только одного, я больше никогда не смогу сказать моему несносному упырю, что люблю его больше жизни.