Укрощение строптивой

— Крис, успокойся. Они больше не нуждаются в молоке. А вот она да.

— Всё дело в том, что в большинстве своём, дети, рождённые в результате кесарева, искусственники. А меня ведь с Соней тоже кесарили. Но у меня всё равно идёт лактация. И счастлива, что свою девочку кормлю грудью. Понимаешь?

— Понимаю. Ты молодец, Кристина.

— Пока идёт молозиво, молоко позже пойдёт.

— А им кормить можно?

— Молозивом? Конечно можно, даже нужно. Оно очень питательно.

Дочка пошевелилась, открыла маленький ротик и подала голос. Я стоял смотрел на неё и улыбался. Видел её маленькие десна, ещё беззубые. Поцеловал в лобик.

— Стёп, давай, дочка кушать хочет.

Кристина ловко перехватила у меня ребёнка, села на кровать и сунула ей правую грудь. Та сразу за сосала. Так интенсивно. Кристина нежно смотрела на дочь. Вся словно светилась. Да она и так светилась в солнечных лучах, что падали на них обеих из окна. Кристина, подняла лицо ко мне. Потянулась губами. Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Долго не отрывался от них.

Пробыл у Кристины около часа. Потом ушёл. Кристине нужно было отдыхать. Вечером приехал тесть с мальчишками.

— Ну что, Стёпа, видел дочку? — Спросил меня Штерн-старший.

— Видел и даже держал на руках. Она просто прелесть. Хотя о чём я? Кристина другую и не могла родить. Она её грудью кормит. У неё молоко пошло.

— Ну и слава богу. Через три дня их выписывать будут. Надо бы подготовится.

— А что готовить? Кроватка уже стоит, ждёт малышку в нашей с Кристиной спальне. Игрушки ей ещё рано.

Близнецы были тут же и молча слушали нас с тестем.

— Пап, а Сонечка красивая? — Спросил Игорь.

— Конечно красивая.

— Как мама? — Спросил уже Костя.

— Как мама, даже ещё красивее.

— Красивее мамы? — Удивился Костя и посмотрел на меня недоверчиво.

— Конечно красивее. Мама уже взрослая, а Соня ещё ребёнок. Так что братцы-кроли заряжайтесь. Будете её опекать.

— Как Полину? — Тут же спросил Игорь. Я кивнул.

— Да, как Полинку. Полину же вы любите?

— Конечно. Она же наша сестра. — Близнецы заинтересованно на меня смотрели.

— Что-то хотите спросить?

— Пап, — начал Костя, — вот скажи нам, Полина наша сестра, а мама у неё тётя Ирма. Соня тоже нам сестра, но у неё мама наша с Игорем мама. Почему?

Тесть аж закряхтел. Ухмыляясь, посмотрел на меня. Покачал головой. Мол давай выкручивайся, кобель драный.

— Что я могу вас сказать, дети? Так получилось. Станете старше, всё сами поймёте.

— Так нам тётю Ирму тоже мамой звать? — Спросил Константин.

— Нет, Костя. Мама у вас одна, это мама Кристина. А тётя Ирма, так и останется для вас тётей Ирмой. И давайте разговор этот прекратим. Станете старше, тогда поговорим. Хорошо?

Оба мелких как-то ехидно заулыбались. Но головами закивали.

— Хорошо, папа. Но мы у деда потом спросим. Да деда?

Теперь уже я засмеялся. Александр Осипович покачал головой.

— У меня не надо спрашивать. У вас есть родители говорить о таком. Вот у них спрашивайте. У отца, у матери. А меня увольте от этого. Так, что стоим? Руки кто мыть будет? Бегом! — Пацаны убежали в ванную. Тесть посмотрел на меня. Покачал головой.

— Что? — спросил у него.

— Ничего. Но я не знаю, как вы с Кристиной будете объяснять наличие сестры у них от другой мамы! Тоже мне, эспериментаторы.

Часть 4. Искупление. Глава 3.

Кристину забрали через четыре дня, когда врачи окончательно уверились, что с ребёнком и самое главное с матерью всё нормально. Дома к их приезду всё было уже давно готово. Были гости. Но Крис сразу же унесла дочь наверх и никому не показала. Только отцу, как дедушке, Ирме и сыновьям. Я уже малую уже видел. Остальным гостям, кто приехал, сказала, что ребёнка покажет только через месяц.

— Крис, ты что, стала суеверной? — Спросил её вечером.

— Может быть. — Она разделась. Смотрела на себя. Шов был закрыт медицинским пластырем.

— Кристина, подойди ко мне. — Попросил её. Сам присел на кровать. Она подошла. Обнял её за бедра. Поцеловал нежно живот. Шов не трогал. — Болит?

Она запустила пальцы мне в волосы.

— Есть такое. Врач сказал, что боль могу чувствовать длительное время. А возможно пройдёт быстро. — Села рядом со мной. — Стёп. — Погладила меня по спине.

— Что?

— У нас долго не было секса.

— И что? Ты предлагаешь им заняться? Ты с ума сошла? Ты после родов.

— Я не о себе говорю.

— Не понял?

— Не прикидывайся. Я о тебе говорю. Мне сейчас ничего не нужно. Можно будет только через полтора-два месяца.

— И что? Так Крис, чего это ты так меня поглаживаешь. — Я даже отодвинулся от неё. Она недовольно посмотрела на меня и пододвинулась ближе.

— Не смей от меня отодвигаться. Я о тебе забочусь, дорогой.

— Так, Кристина, давай конкретней. А то меня начинает напрягать твои намёки.

— Я о том, что вы, мужики долго без секса не можете. Вам обязательно своего дружка надо куда-нибудь засунуть, в какую-нибудь щель. Скажи, что не так?

— Нет, не так. Я себя не на…

— Я знаю, — перебила меня Кристина, — не на помойке нашел. Но женщину тебе охота. Серёгин не расстраивай меня, ты же не импотент.

— Послушай Крис, я дурею над твоими мыслями.

— Не уходи от вопроса.

— Хорошо. Да охота. Тем более близости у нас не было месяца три уже или даже больше. тебе нельзя было.

— Я даже скажу сколько точно. Три месяца и двадцать один день. Ты очень стойкий, Серёгин. Но так долго продолжаться не может. Я не дура. Я в последнее время думала об этом.

— Тебе думать не о чем больше? О дочке думай.

— Я о ней и так думаю. И о семье нашей думаю. Я не хочу, чтобы ты побежал на сторону, Стёпа, чтобы слить в какую-нибудь кошёлку.

— Твою душу, Крис. Я дурею над твоим сленгом. Ты же не малолетка. Серьёзная, уважаемая женщина. Бизнесвумен. Жена, мать семейства, а иногда так выражаешься, что, бл…, уши пухнут.