Укрощение строптивой

Но девушки оказались сердобольными. Они переглянулись, вытащили сторублевую бумажку и протянули мне. От благодарности мне хотелось их расцеловать. Я порылся в карманах, нашел пачку сигарет и попросил незнакомок написать на ней номер телефона, куда могу отправить деньги. Мы разошлись полюбовно.

Я бросился к метро. Конечно, поезд меня не спасет: мы жили в коттеджном поселке за городом, но часть дороги я преодолею без проблем. А потом придется топать пешком несколько километров или голосовать.

Домой я попал уже ближе к ночи. Уставший, замерзший, как цуцик, и смертельно голодный. Ноги едва передвигал от усталости. Поднялся к себе в комнату и рухнул на кровать, проклиная ревнивую Машу, Блонди, затеявшего спор, и Риту, из-за которой все началось.

Утром едва мог передвигаться: икроножные мышцы были просто деревянные. Я оделся, выскользнул из комнаты, благо в воскресенье родители могли дольше находиться в своей спальне, и заглянул в кухню.

— Что же ты так рано проснулся, голубь, — всплеснула руками Арина Ивановна, заметив меня. — На тебя это не похоже.

Домработница стояла у плиты и пекла восхитительные блинчики. Ее пухлое лицо раскраснелись, добрые глаза светились счастьем. Я чмокнул ее в упругую щеку. Эта женщина почти заменила мне мать. Она была в нашем доме и кухаркой, и нянькой, и домоправительницей: руководила сильной рукой всей прислугой.

— Арина Ивановна, миленькая, займите мне немного денег. Я отдам, обязательно. Вы меня знаете, — взмолился я и сделал глаза щеночка.

— Мать опять карточки забрала?

— Угу, — пробормотал я, запихивая в рот блинчик.

— Сядь, поешь нормально! Куда торопишься?

— Надо. Меня ждут.

— Вот егоза! На свиданку, что ли?

— Ага. Арина Ивановна, выручайте!

Она вытерла руки о фартук и распахнула дверцу шкафчика. Вытащила жестяную коробку из-под чая, а оттуда выудила квадратный кошелек, где хранила деньги и карты на хозяйственные нужды.

— Держи! — она протянула мне визу. — Только матери ни слова! Иначе меня уволит и не посмотрит, что работаю у вас уже двадцать лет. Пин-код знаешь? — я кивнул. — Много не трать! Вдруг мать отчет попросит!

— Спасибо, моя дорогая, самая любимая женщина, — я крепко и абсолютно искренне обнял повариху. — Ты моя палочка-выручалочка. Мне бы еще телефон нужен.

— А твой где?

— Мать забрала.

— А второй?

— У Машки в машине остался.

— А третий?

Третий? Вот голова садовая! О нем я совсем забыл. Я засунул еще один блинчик в рот, вернулся на цыпочках в комнату и в обувной коробке нашел смартфон, совсем древний, но тоже с симкой, где продублированы все номера телефонов.

Все! Теперь можно и на свидание!

Из дома я вылетел как на крыльях, довольный удачно проведенной операцией, правда, ноги постоянно спотыкались. Пока добрался до Парка Горького, ощутил все прелести общественного транспорта.

***

— Антон, смотри, какое блюдо получилось! — услышал я довольный голос Риты и вынырнул из своих мыслей.

— Красиво. Пошли к столу?

Я взял обе приготовленные тарелки и вернулся в обеденный зал. Ел молча и с жадностью, а Рита все время восхищенно болтала.

— Представляешь, так сложно качать воком! У меня рука даже занемела. Не понимаю, как ребята целый день здесь работают. Дживон говорит, что этому учатся долго. Он пригласил меня прийти к нему на стажировку.

Я слушал и все больше мрачнел. Получается, ей понравилась не наша прогулка и поездка на велосипеде, а мелкий кореец, который учил ее крутить сковородку.

— Вперед и с песней! — окончательно разозлился я и вскочил.

— Стой! Ты куда? — крикнула Рита.

Но я схватил куртку и вылетел из кафе.

Глава 9

Не оглядываться! Только не оглядываться! Эта девчонка буквально околдовала меня своими глазищами. До чего я дошел! Ревную к поваренку, которого вижу в первый раз! Да и девчонка не моя подружка. О чем я думал? Зачем согласился на этот спор?

Отбежав на десяток метров, я притормозил: ноги почти не двигались, дыхание сбилось. Я сел на скамейку и закрыл глаза. Сразу, будто по волшебству, проявилась картинка: Рита смотрит растерянным взглядом.

— У-у-у! — чуть не завыл я. — Вот идиот! Совсем мозги потерял. Что делать?

Пришлось встать и тащиться обратно в кафе. Обед в этом месте стоил дорого. «А может, наказать девчонку? — появилась коварная мыслишка. — А что? Пусть платит сама. Нечего поварам глазки строить!»

Я даже остановился у входа в кафе, но тут же отбросил мерзкую идею: я сам вчера испытал отчаяние от безденежья, понимаю, что это такое. Не совсем еще подонок, жалко Ритку.

Она по-прежнему сидела за столом. Рядом никого не было. Укол совести не заставил себя долго ждать: и чего ревновал?

Я огляделся. Пока я тешил свое обиженное самолюбие, не заметил, что кафе опустело: холодный день сменился таким же противным вечером. Люди разбрелись по домам. И правильно. Что тут еще делать? Прокаты закрылись, музеи тоже. Фонтаны уже отключили. Остались только кафе и рестораны, но и они перешли на ночной режим работы.

Рита разглядывала панно с фотографиями и улыбалась. Перед ней на столе лежала обычная записная книжка и ручка.

— Весело тебе, я смотрю — буркнул я.

— О, вот и ты! — Рита повернулась ко мне. — А почему я должна плакать? Потому что мой кавалер бросил меня одну?

— Ты с поваренком хорошо развлекалась.

— А ты у нас козел-ревнивец?

— Чт-о-о-о? — вскипел снова я.

— Антон, кажется, ты охладился мало? Сходи, еще прогуляйся, — Рита встала и смотрела на меня с вызовом.

— Не твое дело!

Хотелось взять ее за тоненькую шейку и придушить, как цыпленка. Как может нищенка из низов вызывать во мне такие противоречивые чувства? Мы смотрели друг на друга, не отрываясь, будто в гляделки играли. Рита первая отвела глаза.

— А зачем грубишь? Сам меня привел сюда, сам потащил в кухню, а теперь бесишься, — миролюбиво сказала она. — Или не любишь азиатов?