Укротить ловеласа

Надя закусила нижнюю губу, покрепче вцепилась в гриф многострадальной скрипки, и принялась ждать. Когда Игорь доиграл несколько тактов, на горизонте появились еще одна виолончелистка и контрабасист, и к ним метнулся парень со стульями.

— Ну же… — бормотала Надя искусанными губами, не замечая привкуса крови. — Давайте, посмотрите хоть кто-то… Остановитесь!

Пока она замечала в толпе только своих же оркестрантов и хоровиков, они старательно маскировались под здешнюю публику и ничем себя не выдавали. Игорь и Марина с Пашей, — два студента с пятого курса, — играли в пустоту. Журчал фонтан у эскалатора, мелькали у перил второго этажа бледные лица вокалистов, а Надино сердце с каждым глухим ударом приближало ее к инфаркту. Около Игоря остановилась только любопытная бабулька с годовалым внуком в коляске. Прямо-таки аншлаг…

Еще виолончель, еще контрабас, потом альты и скрипки. Зажмурившись на мгновение от ужаса, Надя вытерла о штаны ледяную потную ладонь, взяла смычок — и шагнула в пропасть.

— Си… Ля-ля, ре-ре, фа-фа, ля-ля, ре-ре…

Из толпы вынырнул дирижер, и Надя сосредоточилась на тонкой белой палочке, стараясь не замечать больше ничего вокруг себя. Со щитом, на щите… По крайней мере, она не подведет ребят. А там уж станет их кто-то слушать, нет ли… Что ж, если народу скидки интереснее Бетховена, значит, так тому и быть.

Подтянулся Сева с фаготом, заиграли духовики, мощный звук окутал бутики, поднимаясь к высокому куполу из стекла и металла. На секунду Надю ослепила чья-то вспышка, но она уже играла, забыв о волнении, голову заполнили ноты, напрочь вытеснив все остальное. Она уже и не помнила, каково это: нервничаешь перед выступлением, но стоит тебе только начать, как страх куда-то испаряется, и натренированные руки сами делают свою работу.

И вот, наконец, грянул хор, и Надю окатило мурашками. Она задумала для них самое красивое появление: они должны были парами спускаться по эскалатору: сначала сопрано, потом альты, тенора… Хор планировался, как главный сюрприз для публики, ведь вокалиста невозможно опознать в толпе. Идет себе самая обычная девушка в джинсах и свитере, открывает рот, — и а-а-а! — звенят стекла, а волоски на загривке встают дыбом. И Наде безумно хотелось посмотреть, сработала ли ее задумка, но она так боялась выпасть из партитуры, потеряться, что запретила себе коситься в сторону. В конце концов, потом у нее будет шанс пересмотреть видео.

Финал девятой симфонии пронесся перед Надей, как один миг. К последним аккордам она испытала огромное облегчение, что не ошиблась, что не вылезла нигде, как пружина из старого матраса. Захотелось рухнуть ничком на сверкающие полированные полы, свернуться в позу эмбриона и зарыдать то ли от счастья, то ли от абсолютного опустошения.

Лишь приподняв подбородок, на котором остался характерный красноватый след от скрипки, и опустив смычок, Надя смогла вынырнуть из Бетховена в реальность. Звуки обрушились на нее ударной волной, и она услышала, как восторженно ревет толпа. Лишь раз в жизни Надя слышала подобные вопли: когда ходила к Диме на товарищеский футбольный матч. Но и тогда рокот болельщиков был лишь слабым отголоскам сегодняшнего ликования. Люди, не скованные правилами поведения помпезных концертных залов и шиканьем бабулек-гардеробщиц, случайные слушатели во всей своей непосредственности и простоте, улюлюкали и хлопали, норовя отбить себе ладоши. В шляпе. Публика окружала оркестр плотной стеной, народ толпился у перил второго этажа, то там, то здесь мелькали вспышки мобильных, а в шляпе Игоря высилась горка банкнот.

Надины глаза застилала пелена то ли пота, то ли слез, и сквозь туман она с трудом разглядела лицо своего клиента. Игорь заулыбался, встретив ее взгляд, а потом бережно поставил инструмент и подошел к Наде. Коротко всхлипнув, она обвила его шею руками, повисла, глотая слезы радости. Ни Игорь, ни даже она сама не ожидали подобного поворота событий, Надя всегда была более сдержанной в проявлениях слабости, а Заславцев деликатно сохранял рабочую дистанцию. И все же сейчас он ее не оттолкнул, а лишь крепче прижал к себе, похлопывая по спине, и Надя вдруг четко осознала: у нее, наконец-то, есть настоящий друг.

— Вашу ж мать, ну вы и отожгли! — донесся до Нади ошарашенный голос Вадика.

Надя не понимала, оскорбиться ей на специфическую лексику или обрадоваться неподдельному восторгу. Она неловко отстранилась от Игоря, зачем-то отряхнула и без того чистую блузку и повернулась к Вадику. Вид у него был загадочный: всклокоченные волосы торчали во все стороны, брови уползли на середину лба, а выпученные глаза горели так ярко, что священнослужитель любой конфессии порекомендовал бы ему сейчас срочный сеанс экзорцизма.

— Слушай, я вот советовал тебе заняться эстрадой… Ну, про племяшу мою помнишь? Которая вылитая Таня Буланова?

— Таня… Кто?! — выдохнул Игорь и растерянно заморгал.

— Так вот, — Вадик даже не дал Наде ответить. — Беру свои слова назад. Скрипки и оркестры — это прямо твое. Так что даже если ты будешь упрашивать, я тебе племяхин телефон не дам, занимайся Гариком.

Надя переглянулась с Игорем и издала странный, не поддающийся описанию звук. Что-то среднее между «ы», «э» и «о». Потом, наконец, взяла себя в руки, выдавила вежливую улыбку и дежурное «спасибо».

Не то чтобы она собиралась упрашивать Вадика о чем-то, она вообще не помнила про его племянницу. Игорь, судя по приоткрытому рту и расфокусированному взгляду, испытывал нечто подобное. Мало того, что его беспардонно обозвали Гариком, так еще и чуть не заменили на двойника Тани Булановой.

К счастью, задерживаться Вадик не стал, поспешил со своим партнером в студию, чтобы поскорее засесть за монтаж.

— Ну, что теперь?.. — начал было Игорь, но к ним с Надей подлетели девочки-скрипачки и альтист с серьгой в ухе.

— И как прошло?.. Может, повторим?.. Что говорит директор?.. — осыпали они Надю градом вопросов.

— Так, ребят, — вступился за нее Игорь. — Давайте все потом, а? Проявите такт, человек перенервничал, устал…

— Да нет, все в порядке, — отмахнулась Надя, но все же бросила на Игоря короткий преисполненный благодарности взгляд. — Сейчас еще рано о чем-то судить. Вот когда ролик смонтируют и выложат в Интернет…

— И сколько это займет времени? — разочарованно протянул альтист.

— Наш оператор пообещал управиться за пару дней, но… — Надя не знала, как бы помягче сформулировать, что все слова Вадика лучше делить (а в случае со сроками — умножать) на два.

— Неделя, — подсказал Игорь. — Раньше, чем через неделю, мы ничего сказать не сможем.

Надя будто оказалась в раю. Никто еще прежде не избавлял ее от неприятных разговоров, а Игорь взял огонь на себя. Вот бы влюбиться в него! Ведь если он такой альтруист в деловых отношениях, то насколько же он щедр в постели… Наверное, спрашивает, все ли понравилось, а потом еще и приносит кофе с горячим круассаном… От таких мыслей Надины щеки вспыхнули, и она усилием воли заставила себя думать о работе.

— Значит, через неделю мы проснемся знаменитыми? — мечтательно выдохнула Алина.

— Я бы не спешила, — притормозила Надя полет творческих амбиций. — И ни на что особо не рассчитывала. Хорошо, конечно, что мы понравились здешней публике, но как отреагирует Интернет, сейчас даже «гуглу» неизвестно. Давайте просто скрестим пальцы и…

Договорить Надя не успела, потому что телефон в заднем кармане ощутимо завибрировал. Черт, и как она не додумалась поставить его на режим «в самолете»?! А если бы кому-то приспичило позвонить ей во время игры?! И пусть флешмоб был уже позади, Надя на секунду представила себе, как отвлекается на проклятый гаджет, роняет смычок, на нее косятся все музыканты, и «Ода к радости» превращается в «Реквием»… Видение было коротким, но до того ярким, что Наде стало жутко. Извинившись, она передала скрипку Игорю и вытащила телефон, чтобы отчитаться того, кто попадет под руку. Звонил Дима: на экране мигала его самодовольная физиономия. Наверное, решил узнать, не лишила ли его Надя должности своими музыкальными экзерсисами.