Укротитель

Переводя дыхание после тренировочных схваток, мы обсуждали не только очередные итоги, но и говорили обо всём на свете. Так мы узнали историю Мальвины полностью. В общем-то, ничего особо необычного… И ничего особо весёлого.

Она родилась в семье обычных людей, в маленькой деревушке. Потом — Перелом [10] в инженю, который никто бы и не заметил, если бы не строгость местных нравов — весьма сильно настроенных против пиджи. Потом — случайно проходивший мимо укротитель, который имел неосторожность вслух сказать, что она — не «гулящая», а пиджи… Тем же вечером она сбежала из дома, отчасти страшась того, что решат с ней сделать соседи, отчасти — чтобы «не позорить родителей». В ближайшем покецентре она напросилась к молодому и симпатичному укротителю, который вовсе не горел желанием добавить в свой гарем «скучную и бесполезную» инженю.

10

Threshold. Из-за наличия генов пиджи, некоторые девочки превращаются в пиджи естественным образом по достижении половой зрелости. Считается, что регулярный контакт с пиджи или мощный стресс также могут спровоцировать перелом.

Однако, как в сказке — случилось чудо, у них возникла дельта-связь. Вскоре молодой амбициозный укротитель вырос в любопытного и неутомимого исследователя, и вместе они побывали в куче разных мест и переделок. В одном из таких мест они наткнулись на склад контрабандистов с разными эво-камнями [11] и она эволюционировала в боевую ангелицу, электрический вариант — и мастер сильно смеялся, что как раз когда он полностью забросил мечту победить на арене, ему досталась-таки пиджи, которая могла эту победу принести.

11

Эво-камни (evolution stone) — встречаются в природе и создаются искусственно, способны привести к эволюции пиджи в другую породу, иногда просто при контакте, иногда — в результате сложной магической процедуры.

Они продолжали совместные исследования, пока не попали в этот регион, где её мастер заразился какой-то гадостью, которую ни одна пиджи из его гарема — уже давно преимущественно не боевого, а исследовательского — не смогла вылечить. У меня, правда, сложилось впечатление, что это была просто финальная стадия какой-то неизлечимой хронической болячки, про которую он знал, но не говорил. Мастер был человеком добрым, и всех пиджи отправил в покецентр, чтобы не одичали и не пропали в лесу. Мальвина же сумела вырваться из покеболла [12] , чтобы до конца быть с любимым, дельта-связь — это именно любовь и есть, только очень взаимная и с большими осложнениями.

12

Pokeball — стандартный способ ловли, хранения и транспортировки пиджи.

Несмотря на данное обещание, нового мастера она искать не стала, а наоборот, убежала в лес, чтобы никого не видеть, и, естественно, со временем одичала, благо что у её породы одичание довольно мягкое. Наше появление и наша тоже довольно затейливая история, а, может, наши с Настей ежевечерние «упражнения на выносливость» — порой весьма шумные — заставили её вспомнить, что жизнь не кончается даже со смертью самого любимого человека, и на шестую ночь она пришла к нам.

Ничего не говоря, она убрала свою броню и встала рядом. С лёгким, только мне заметным вздохом Настя слезла с меня — поза наездницы была её любимой, и я подозревал, что у неё были кое-какие фантазии насчёт паутины, но мы эту тему пока не обсуждали — а я похлопал рукой по свободному месту справа от себя. С каким-то мрачно-решительным лицом Мальвина легла рядом на спину и закрыла глаза.

— Тук-тук-тук, кто-нибудь дома? — я легонько потыкал пальцем ей в плечо. Ответом мне стал полный удивления взгляд широко распахнувшихся глаз. — Что ты здесь делаешь?

— Я должна…

— Стоп! — перебил я её. — Нет никакого «должна» или «не должна». Или ты действительно хочешь быть здесь — тогда добро пожаловать, и не надо делать такое лицо, или не хочешь — и тогда не надо делать ничего. Когда-то, давным-давно, один хороший человек меня спросил, зачем я живу и почему я делаю то, что делаю. На первый вопрос я не знаю ответ до сих пор, а на второй знал ещё тогда: я делаю только то, что хочу, то, что мне нравится — в очень широком, почти философском смысле. Я делаю то, что должен — потому, что мне нравится считать себя ответственным человеком. Я не делаю гадостей — потому, что мне нравится считать себя хорошим человеком. ЛЮБОЙ мой поступок — или его отсутствие — в конечном итоге просто следствие моих желаний. В широком, почти философском смысле. Так что давай сделаем так же, как в первый день, — я впервые открыто напомнил ей о том нашем «спектакле». — Ты сейчас выйдешь и подумаешь. И потом или вернёшься — потому, что ХОЧЕШЬ, неважно, чего именно, или не вернёшься — и мы будем считать, что ты и не приходила, и этого разговора не было… Ну или не при таких обстоятельствах.

Она осталась лежать, но явно крепко задумалась. Настя тихонько улеглась рядом со мной с другого бока и старательно делала вид, что мой хвост и нижняя левая рука ничего такого не делают… А я делал вид, что не замечаю, как её грудь скользит по моему боку и моей, чёрт-чёрт-чёрт, слишком чувствительной груди. Очень, скажу я вам, забавная игра, только компания нужна очень-очень хорошая, абы какая не подойдёт ни за что.

Результат её раздумий оказался вполне предсказуемым (ну, вариантов было целых два) — она кривовато и смущённо улыбнулась, обняла меня и нерешительно поцеловала в щёку. Настя, бессовестно приватизировав мой хвост, немножко отодвинулась, освобождая нам место. Очень… рассудительная пиджи, да.

Не знаю, что и как было в САМЫЙ первый раз, сам я не помнил, расспрашивать Настю мне не хотелось, так что я начал с разведки — аккуратно и нежно пробежал пальцами по боку, по бедру, по руке, по шее, обвёл пальцем ушко — две левые руки удваивают возможности, блин. О том, что делала Настя в это время с моим хвостом, я старался не думать, только надеялся, что она не порежется, сосредоточив всё внимание на Мальвине. Без своей брони она немного робела, и только прижималась ко мне или вздрагивала — когда я особенно успешно «осваивал новые территории». Вскоре робость ушла и она занялась разведкой сама — уже «моих территорий». Поначалу её смущала моя «усложнённая» анатомия, но смущение быстро переросло в любопытство, а затем уже смущаться было бы впору мне… если бы Настя не успела полюбопытствовать раньше и гораздо решительнее, особенно в наши последние разы — невзирая на моё принципиальное неприятие ситуации, она убедительно доказала, что в плане секса моя «дополнительная анатомия» работает просто отлично… Мальвина же только делала первые шаги на пути к этому открытию, начав с верхней половины, если вы понимаете, о чём я говорю — слишком, чёрт возьми, чувствительной верхней половины! Во избежание ненужных сейчас недоразумений, я перехватил инициативу и мягко повалил её на спину, слегка прижав своим коленом её бедро, нижней рукой крепко ухватив за попу, а верхней — притянув её голову к себе в поцелуе. Буквально через несколько секунд инициативу у меня отобрали обратно — она решительно потянула меня на себя, а на её лице не осталось никаких следов ни мрачности, ни решимости.

В ту ночь места на лежанке нам всё равно не хватило, и Настя тоже включилась в процесс «приручения» — теперь уже без всяких сомнений, новой сестры по гарему.

На утреннюю тренировку Мальвина пришла в синей броне и с синими же волосами — лишь на пол тона светлее, чем у Насти. «Менять — так всё сразу» — сказала она нам. А потом напали гарпии.

Глава 06. О пользе «ночных упражнений»

Не знаю, почему они тянули целую неделю — то ли силы собирали, то ли злобу копили, то ли нужную фазу луны ждали. Было их много, очень много — несколько десятков, точно подсчитать не получалось, да и не было особого смысла. Видимо, памятуя о результатах прошлого боя, они держались очень высоко и кидали сразу по несколько копий одновременно, не забывая и про прочие свои способности. Против меня их атаки успеха не имели всё равно — после наших утренних тренировок с Настей и Мальвиной, попасть в меня было крайне затруднительно даже если бить по площади. У Мальвины был её доспех — более чем достаточной прочности, к тому же, если верить покедексу, гарпиям против неё ничего не светило. Хуже всех приходилось Насте — ни брони, ни скорости у неё не было, и несколько атак её зацепили.

Отвечать нам было особо нечем — гарпии держались слишком высоко, наша же тренировочная площадка была совсем открытой — за эту неделю мы её расширили минимум вдвое, оставив от деревьев одни пеньки — и мы были как на ладони. Ситуация складывалась хреновая, бесила меня адски, но никаких путных идей в голову не приходило — кроме как запихнуть Настю под мало-мальски приличный завал и прыгать вокруг, отбивая сыплющиеся сверху подарки, тихо матерясь от бессильной ярости. Пару раз я пробовал кидать камни, ровно пещерный человек, но гарпии только поднялись повыше и теперь успевали уворачиваться — заодно и нам немного упростив задачу.

Я отчаянно рылся в воспоминаниях, пытаясь найти хоть что-нибудь, даже вспомнил какой-то мультик, где летающего монстра сбили, запустив в него одного бойца из волшебной мегарогатки, но здесь такую рогатку просто негде было растянуть — даже если отбросить всю бредовость этого варианта. Я вспоминал всё, что знал об оружии, в надежде, что хоть что-то можно будет реализовать подручными средствами, но единственный хоть сколько-то осмысленный результат — это вывод, что мне нужна игла, летящая со скоростью хотя бы метров четыреста в секунду, лучше пятьсот… Тем временем, на пару с Мальвиной, мы навалили деревьев с краю площадки и помогли Насте под ними спрятаться. Раны её были сравнительно лёгкими, но довольно неприятными. У меня в голове медленно крепла идея геноцида гарпий.

Подобрав одно из уцелевших копий, я попробовал метнуть его, разбежавшись вверх по дереву — по идее, когти у меня на ногах могли позволить такой манёвр, мысленно попросив свою половинку выдать в броске самую-самую максимальную скорость, какую только можно. Результат оказался двойственным — вверх по дереву я разогнался, бросок был такой силы, что обе правых руки как кипятком ошпарило, но этого оказалось недостаточно — гарпия, в которую копьё летело, успела увернуться, отделавшись лишь несколькими перьями из крыльев, и они все поднялись ещё выше. Это был настоящий пат: наши атаки до них не доставали, от их атак мы легко уклонялись — или отбивали, если они целили в настино укрытие. Рассчитывать, что они устанут или у них кончатся снаряды не приходилось — я заметил, что гарпии время от времени отлетали в сторону, а на их место прилетали другие. Геноцид гарпий постепенно превращался в навязчивую идею.