Укрой меня от замыслов коварных

Мама Дани Надежда Андреевна жила в двухкомнатной квартире на пятом этаже девятиэтажки, высившейся напротив здания радиотехнической академии. Роман с некоторым трудом поставил машину на улице, привычно сосредоточился на ясновидении и легко определил квартиру Карповых. Задержался на секунду перед входной дверью в подъезд, снабжённую домокодом, вычислил комбинацию цифр и вошёл в подъезд. Перед дверью квартиры номер двадцать успокоил дыхание, унял поднявшееся в душе волнение, прислушался к звукам, доносившимся из-за двери.

Даниэла была одна – возилась на кухне. В доме бубнили голоса, слышались обрывки мелодий, смех – это работал телевизор.

Роман потянулся к кнопке звонка.

– Минутку, – донёсся голос девушки.

Дверь распахнулась.

Он протянул через порог заранее приготовленный букет роз.

– Ты?! – удивилась она.

Роман кивнул.

Даниэла принахмурилась, но розы пламенели, пахли одуряюще притягательно, и глаза Даниэлы оттаяли, засияли. Она взяла букет.

– Проходи.

Роман вошёл, замешкался в прихожей, нерешительно расстёгивая куртку. Душа жаждала иного приёма. Даниэла оглянулась, поняла его состояние, положила цветы на тумбочку и кинулась к нему на шею.

В себя они пришли через час.

Румяная Даниэла принялась хлопотать на кухне, накрывать стол, завела разговор о родственниках, о своих планах, потом, когда они уже пили кофе, спросила:

– Ну, а ты что решил?

– Пока отдыхаю, – уклончиво ответил Роман. – Был в Амурской области, на космодроме «Восточный».

– Здорово! Я никогда не была на космодромах. Там запустили наш новый корабль. Ты помогал, да?

– В общем, можно сказать и так. Мы отвечали за… – С языка едва не сорвалось «за безопасность», но он вовремя нашёл слово: – За подготовку полёта.

Даниэла лукаво покачала пальчиком.

– Знаю я, какой подготовкой ты занимаешься. Опять небось искали террористов, нет?

Роман смутился.

– Как тебе сказать…

– Так и говори. Ты экстрасенс и работаешь на федералов. Хотя можешь лечить людей, а не воевать с разными бандитами.

Роман вспомнил Арчибальда Феллера. Американского блэкзора трудно было назвать простым бандитом, но спорить не хотелось.

– У меня другие интересы.

Лицо Даниэлы потускнело.

– Разве ты собираешься жить только своими интересами? Мои тебя не волнуют?

– Почему, волнуют, но каждый человек должен исполнять своё предназначение. Я могу лечить людей, однако это не моё, понимаешь?

– А что твоё? Драться с террористами? Как тогда, на Княжьем озере?

– Нет.

– Но ты только и делаешь, что куда-то летишь и с кем-то воюешь. Когда мы с тобой познакомились, ты работал в лаборатории, всё было чудесно, а потом всё изменилось. Мне с тобой страшно, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул он, беря её за руку. – Обещаю больше не пугать.

– Лучше пообещай найти другую работу.

– Хорошо, подумаю.

– Подумай, я не хочу вечно дрожать от страха и переживать за тебя. Есть сотня других профессий, где ты мог бы реализовать свои возможности. Почему тебе не хочется быть целителем? Представляешь, сколько людей были бы тебе благодарны? И зарабатывал бы неплохо.

– Дело не в заработке.

– А в чём?

– Я по натуре не целитель. – Он помолчал и пошутил: – Для этого надо очень сильно любить людей.

– Значит, ты их не любишь? – сделала вывод Даниэла. – И меня тоже?

– Тебя люблю.

– Докажи.

Он заглянул в глаза жены и понял, что зря завёл этот разговор. Она воспринимала его слова слишком буквально, и разговаривать с ней надо было осторожно.

Он чуть-чуть надавил светом мыслеволи на эмоциональное поле спутницы, убрал редкие тёмные ниточки дурных предчувствий.

– Хочешь, поедем отдыхать в Европу? Мой друг Воля был в Греции, советует лететь на восточный берег Пелопоннеса.

– Ты уходишь от темы.

– Я хочу, чтобы ты не думала о плохом.

– Мне в понедельник на работу. Директор уже сорок пять раз звонил.

– Ничего, подождёт до января.

Она покачала головой.

– Обещай мне, что бросишь эту работу и найдёшь другую.

– Обещаю, – сказал он без раздумий.

После этого они и заговорили о полёте в Грецию, а исполнили желаемое пятнадцатого декабря, когда пришёл ответ из отеля на Пелопоннесе. Визы давно отменили, и в любую страну Европы можно было лететь в любой подходящий момент.

За это время Роман дважды встречался с Афанасием.

Майор вполне понимал его положение, поэтому объяснений не требовал, услышав от экстрасенса просьбу дать ему время на принятие окончательного решения. Вполне возможно, он видел дальше и верил, что Волков останется работать в отделе ИПФ. Он даже предложил Роману охрану, узнав, что тот собирается с женой в Грецию. Но Роман отказался. Особо важным деятелем он себя не считал, угроз Феллера «посчитаться» не боялся, а в возможность вычислить его передвижение из России в Европу не верил.

Состоялась у Романа встреча и с председателем Ассоциации экстрасенсов России. Олег Харитонович хотел выяснить подробности происшествия на космодроме «Восточный». Особенно его интересовали ощущения Романа во время боя с экстраформацией, пытавшейся управлять космонавтом-испытателем с помощью внушённой программы.

– Что ж, поздравляю, активник, – сказал Малахов после того, как Роман умолк. – Ты выдержал испытание.

– Если бы не помощь Алтына, – сказал Роман, – и ваша, я бы не справился.

– Их было намного больше. По моим подсчётам, против тебя работала экстраформация пятидесяти сенсов Европы и Америки. Плюс сам Арчибальд Феллер. А его стаж оператора несравним с твоим. Мало того, он опирается ещё кое на кого, кто раньше проявился на этом уровне.

– На кого? – недоверчиво поинтересовался Роман.

– Об этом мы поговорим чуть позже.

Роман тогда недолго размышлял над таинственным заявлением гостя, не было стимула, и слова Малахова забылись. Зато помнился его совет не покидать Москву в ближайшее время. Однако семейное спокойствие казалось важнее, и Роман не оставил мечту порадовать Даниэлу отдыхом в экзотической Греции.