Укрытые любовью

— Я сам все это приготовил, — сообщил Лайл. — Мне не понравилась их еда, а турок в кухне хотел, чтобы я помолился за его больную мать, и потому позволил мне делать все, что я захочу.

Надин посмотрела на него.

— А вы и вправду помолитесь за нее?

— Разумеется, хотя сомневаюсь, что моя молитва будет услышана.

— Я думаю, будет, — тихо произнесла Надин. — Когда нам бывало трудно, а рядом находились русские, папенька с маменькой всегда молились. Их молитвы помогали, и нам удавалось бежать.

Ее откровенность показалась Лайлу очень трогательной. Девушка не стала снимать парик, но даже в нем вокруг нее распространялось какое-то сияние, а в глазах как будто плескался солнечный свет.

— Ешьте завтрак! — велел он ей, а сам подошел к окну.

Если не считать курящих людей на берегу, вокруг было тихо и спокойно. Впрочем, Лайл не обольщался, зная, как обманчиво может быть первое впечатление и как быстро может измениться обстановка. Не исключено, что им придется вскакивать и бежать изо всех сил, спасая свои жизни, или прятаться там, где их никогда не смогут найти.

«Наверное, мне следует помолиться, чтобы пришел крейсер», — подумал Лайл.

Он не стал оборачиваться, но знал, что именно это делает за его спиной Надин.

Девушка очень удивилась, увидев, что уже семь часов вечера. Она проспала весь день, и теперь чувствовала себя не только отдохнувшей, но и голодной, что было вполне естественно.

Она встала с постели и, как наставлял ее Лайл, постучала в стену.

Через минуту он вошел в комнату.

— Ну, мисс Рип Ван Винкль, как спалось?

Надин, успевшая забраться обратно в постель, улыбнулась ему.

— Прекрасно! Бот только в животике пусто.

Она использовала любимое выражение Рами, и Лайл рассмеялся.

— Одевайтесь, — сказал он, — и не забудьте надеть очки. А я пока спущусь вниз и посмотрю, что у нас на ужин.

Через десять минут он вернулся.

— Повар обещал нам неплохой ужин. К тому же я заказал бутылку довольно сносного вина, так что торопитесь.

— Я готова, — ответила Надин.

Она надела очки и прошлась по комнате. Лайл внимательно рассматривал ее, и девушка рассмеялась. Ему не удалось обнаружить ни одной погрешности, и он произнес:

— Хоть я и поел днем, но тоже голоден, так что давайте-ка съедим все, что у них там есть.

Они спустились в обеденный зал позади гостиницы. Окна смотрели в неухоженный сад, но его неряшливый вид несколько сглаживался множеством диких цветов и редкими цветущими деревьями.

К своему удивлению, Надин обнаружила в зале еще несколько человек. Это были мужчины, двое сидели за одним столиком, трое — за другим. Надин приняла их за турецких рабочих. Они громко говорили и пили фруктовый сок, который продавался в магазинах Нанка Османа. Впрочем, было некое исключение — Надин сразу догадалась, что один из них не турок, а грек либо итальянец. Он пил вино, и, когда поднял стакан, Надин заметила, что он смотрит на нее.

Она поспешно отвела глаза и заговорила с сидевшим напротив Лайлом. И все же она непрестанно чувствовала упорный взгляд грека.

Как обещал Лайл, еда была если не превосходной, то вполне сносной, и Надин поглощала ее с удовольствием.

Они говорили на балканском языке — эдакой смеси венгерского с румынским. Надин знала его, потому что в десятилетнем возрасте ей довелось жить в тех местах, где на нем общались.

Наверное, Лайл не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что они англичане, и поступил разумно, выбрав язык страны, которая была преимущественно христианской и, скорее всего, рассылала миссионеров для обращения язычников в истинную веру.

Ужин подошел к концу.

Подвыпивший грек поднялся и подошел к их столу.

— Вы священник? — осведомился он у Лайла на своем языке.

— Да, — ответил Уэстли.

Не спросив разрешения, грек вытащил из-за стола стул и уселся.

— Я грек, — ни с того ни с сего сказал он, — и не понимаю, как вы можете тратить время на этих дикарей, которые даже не умеют себя вести.

Надин была удивлена. Она знала, что турки ненавидят греков, однако не ожидала, что грек приедет в Турцию и станет говорить такие вещи.

Видимо, Лайл подумал о том же, потому что негромко произнес:

— Мне кажется, вам надо следить за своей речью!

— Эти скоты не понимают никаких языков, кроме собственного блеяния, — не унимался грек. — Куда вы направляетесь?

— В Канаккале, как только придет паром, — добродушно ответил Лайл.

— Паром придет завтра, — заметил грек, — так что мы сможем поехать вместе.

— Когда мы достигнем другой стороны Дарданелл, нам с сестрой нужно будет поработать, — сказал Лайл. — А теперь, я думаю, нам следует пожелать вам спокойной ночи. Мы очень устали.

Он поднялся, и Надин последовала его примеру.

— Не торопитесь, — запротестовал грек. — Останьтесь, давайте выпьем.

— Мы уже закончили, — стоял на своем Лайл, — однако здесь еще осталось немного вина, и мы надеемся, вам оно понравится.

С этими словами он передал бутылку греку, быстро взглянул на Надин и пошел к двери. Девушка устремилась за ним, но грек протянул руку и схватил ее за запястье.

— Когда ваш брат ляжет спать, спуститесь ко мне, — прошептал он. — Я хочу с вами поговорить.

Надин с силой вырвала свою руку.

— Прошу прощения, — не выходя из себя, сказала она, — но я очень устала.

Она поспешила за Лайлом. Тот уже стоял у двери и смотрел на происходящее.

Ни Лайл, ни Надин не произнесли ни слова, поднимаясь по лестнице. Уже в комнате он спросил по-английски:

— Что вам сказала эта пьяная свинья?

— Он хотел повидаться со мной, когда вы ляжете спать.

— Этот тип из тех, что встречаются во всех гостиницах, — сердито произнес Лайл. — Слишком много пьет, слишком много болтает и волочится за любой женщиной в пределах досягаемости.

— Может быть, завтра он протрезвеет и будет вести себя лучше, — предположила Надин.

— Надеюсь, не то я брошу его в море!

— Нет, нет! — испуганно всплеснула руками девушка. — Нам нельзя привлекать к себе внимание.

— Конечно же, вы правы, — согласился Лайл. — Это все из-за того, что со мной едет красивая женщина. Я всегда говорил, что их не стоит с собой брать.

— Ну вот, теперь вы злитесь, — обиделась Надин.

— Понимаю, вы в этом не виноваты. Так что спокойной вам ночи. Если я понадоблюсь, постучите в стену.