Укушенная королём

— Я сделаю это, — говорю я, когда собраюсь с силами и встаю со стула.

— Ты с ума сошел? Ты едва можешь ходить! — Говорит Равана, когда она спешит помочь мне встать.

— Если это моя пара, все, что мне нужно сделать, это подойти достаточно близко, чтобы почувствовать её запах, и тогда все будет в порядке. — Я обвожу взглядом всех в комнате. — Разве это не то же самое для вас? Один вздох и спаривание взяло верх, и все внутри вас всё ожило. Я два столетия изучал спаривания, и это единственная константа. Я узнаю, как только буду с ней, если она та самая. — Я делаю паузу, когда позволяю разочарованию ударить меня. — А если нет, то все равно это конец моей жизни. Я не буду рисковать никем из вас ради этого.

— Бишоп… — Эзра делает шаг вперед, но я поднимаю руку.

— Я хочу, чтобы вы все оставались позади и защищали тех, кого любите. Если всё пойдет не так, то вы должны быть готовы уйти. Вы должны уехать из города, уехать как можно быстрее и как можно дальше.

— Мы не уедем, — говорит Равана, сжимая кулаки. — Мы можем остаться и сражаться.

— Но я приказываю тебе не продолжать, — говорю я и я вижу, как у неё опускаются плечи. — Я умру, защищая свою семью, и моя жертва будет напрасной, если что-то случится с кем-то из вас. — Я выдыхаю и смотрю на них. — Идте домой и готовьтесь. Я ухожу в сумерках.

В комнате тихо, пока я не выхожу и не слышу шепот позади себя. Я не обращаю на них внимания, потому что знаю — в конце концов, всё будет сделано в соответствии с моим приказом. У них нет выбора, потому что я их создатель, а также потому, что они знают, что я прав. Никто из них не захочет рисковать безопасностью своей пары. Теперь, когда они нашли друг друга, это не в их природе, так что, даже если намерение есть, они не смогут пройти через это.

Я бы никогда не попросил их выполнить задание за меня, потому что это моё.

Когда я захожу в свою комнату, я подхожу к картинам и снова смотрю на них. Некоторые из них лучше других, но глаза всегда одни и те же. Фиолетовый цвет смотрит на меня, и надежда внутри меня растет. Может ли она быть той самой?

Мне требуется много времени, чтобы переодеться в костюм, потому что мои движения медленные и вялые, но когда я смотрю на себя в зеркало, ничего не меняется. Темные волосы и темные глаза, которые я видел более двухсот лет. Мое тело большое и сильное, и что бы я сейчас ни чувствовал, я знаю, что если Гордон встанет между мной и тем, что моё, я покончу с ним раз и навсегда.

Есть ещё кое-что для нас и нашей истории, но единственное что занимает моё внимание — это добраться до Лорен.

Глава пятая

Лорен

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Приглаживаю платье, следя за тем, чтобы внешне я не выглядела так беспорядочно, как внутри. Открывая дверь, я улыбаюсь, когда вижу Маркуса, стоящего там. Он обычно кивает мне. Он неразговорчив. В любой день это приятнее Грега. Он подвёл меня к краю своими прощальными словами. Мне хорошо, что Маркус меня игнорирует, если это значит, что он держит руки при себе, а вампиры всегда так делают. По крайней мере те, кого я встречала.

— Папа у себя в кабинете?

Он ещё раз кивает мне, и я вежливо улыбаюсь в знак благодарности перед тем, как повернуть и спуститься по лестнице. С каждым шагом меня охватывает ужас. Я стараюсь стряхнуть его с себя изо всех сил. Я должна это сделать. Я должна задать вопросы, на которые мне нужны ответы. Я не буду сидеть и закрывать глаза на то, что он возможно делает.

Дверь приоткрыта, но я слегка стучу. — Входи, Лорен, — зовет мой отец, и я нажимаю на неё.

Он сидит за своим столом. Я уже чувствую странное напряжение в комнате, но, может быть, дело во мне. Он наклоняет голову и смотрит на меня. Он не тот человек, которого я помню много лет назад, и это напоминание о том, как быстро все может измениться.

— Ты чего-то боишься, — говорит он, вставая. — Кто-то причинил тебе вред? — спрашивает он, когда сжимает руки на столе.

Кто-то причинил мне вред? Нет. Прикасались ли они ко мне? Да. Это не будет ложью, и я всегда должна быть осторожна.

— Никто не причинил мне вреда, — отвечаю я, заходя дальше в его кабинет.

— Присаживайся. — Он указывает на стул, а я делаю то, что мне говорят, садясь перед ним.

Он продолжает изучать меня, а я даже не знаю, с чего начать. Я смотрю на то же лицо, которое знаю всю свою жизнь. С каждым годом я становлюсь старше, но он всегда остается прежним. Если сказать кому-нибудь, что мы отец и дочь, он бы не поверил. Не с тем, каким молодым он все ещё выглядит.

— Высказывайся, — он давит, и я вижу, что он уже разозлился на меня.

Это заставляет меня скучать по старому нему ещё больше. Может быть, именно таким он был всё это время, а я вижу его только сейчас, когда ищу его. Я замечаю, что он становится небрежным, скрывая от меня вещи.

— Я нашла это. — Я вытаскиваю фотографию и кладу её на стол. — Ты солгал мне. — Он берет фотографию и смотрит на нее без реакции. — Как я могу быть твоим ребёнком? — Шепчу я, но знаю, что он меня слышит.

Я сжимаю руки на коленях. Он никогда не рассказывал мне много о своем вампирском прошлом, говоря, что чем меньше я знаю, тем лучше. Я не настаивала, потому что, когда я была младше, я не слишком много думала об этом. Слишком молода, чтобы полностью понять, что вампир превосходит то, что я видела по телевизору или читала в книгах.

— Я ведь вырастил тебя, не так ли? — говорит он, его голос спокойный и даже ровный. — Я дал тебе все, что тебе было нужно.

Я киваю. — Папа. — Я смотрю на человека, который был моей жизнью, и он — все, что я знаю. — Мне нужно, чтобы ты был откровенным. Прошу тебя.

Я безмолвно прошу, чтобы он все выложил и заставил меня чувствовать себя ужасно из-за тех вещей, которые я придумала в своей голове. Может быть, он обманул в мелочах несколько раз, чтобы защитить меня. Мне нужно что-то знать, потому что мой разум постоянно пытается придумать причину за причиной не доверять ему.

Он бросает фотографию обратно на стол и садится. Ненавижу молчание, которое тянется и заставляет меня думать, что он придумывает ложь, чтобы рассказать мне. Правда должна легко выйти наружу.

— Ты убиваешь рыжих женщин? — Я бросаю бомбу, чтобы встряхнуть тишину, но он только посмеивается. Он откидывает голову назад, и звук не успокаивает меня. Он смеётся не так, как будто мой вопрос сумасшедший. Смех зловещий. От этого у меня пульсирует боль в животе.

— Ты не так глупа, как я думал. — Его слова хуже, чем физическая пощечина прямо в лицо и срывается слеза. — Не плачь. — На этот раз в его голосе есть след сожаления. — Ты дорога мне, Лорен. Я и не думал, что так будет, но со временем это появилось. Ты ближе всего к дочери, из того, что у меня когда-либо было.