Улан. Трилогия

Дело нашлось достаточно неожиданно...

– Принц, а как вы от этого удара защищаетесь, - приставал к нему Алексей Разумовский. Тайный муж императрицы* был человеком самых простых нравов и кулачный бой весьма его интересовал. Раз, другой, сотый...

– Ты (как и императрица, он легко перескакивал с "Вы" на "Ты") так хорошо объясняешь, хоть книгу пиши. А точно! Напишешь?!

– Можно, - почесав бровь, ответил спортсмен, - только там гравюр надо много - на каждый приём по нескольку.

– Денег и граверов я дам, - нетерпеливо воскликнул Размумовский, - возьмёшься?

Владимир взялся и не пожалел - работалось легко. Тому, кто много лет занимался единоборствами и прочитал массу соответствующей литературы, сделать типичную брошюрку не составило труда - компиляция и плагиат - наше всё...

Короткое вступление на тему "Настоящего рукопашного боя"; польза разминки и атлетических упражнений - и приведены эти самые упражнения; сами приёмы, разбитые на несколько блоков - удары руками, ногами, головой, броски, захваты. Ну и в конце - ряд практических советов. Написал быстро, хотя стиль был аборигенам непривычен:

– Княже, ты как-то странно пишешь, - сказал ему озадаченный Яшка Сирин, - вроде по русски, понятно всё... Но непривычно!

Непривычно было из-за отсутствия велеречивости - любую информацию попаданец привык передавать и получать сжато. После Якова тестировали на солдатах - и те как раз оценили простоту изложения. Ну а если оценили и солдаты...

– Неправильно как-то, - с сомнением отозвался о стиле Яков, ставший кем-то вроде личного секретаря, - нужно красивости прописать.

За дело Грифич взялся в конце мая и к августу произведение было готово. Большую часть времени отняла не писанина, а рисунки, коих было свыше семисот - ну размахнулся спортсмен, размахнулся... Парень старался прорисовывать фигуры одновременно высокохудожественно и просто - чтобы не создавать граверам лишней работы.

Закончив с написание труда по рукопашному бою, принялся за написание "Атлетики" - не смог удержаться. Здесь уже были не столько рисунки (меньше полусотни), сколько советы по правильному питанию, группам мышц и прочим хитростям, широко известным его современникам. Былым современникам...

Разумовский пришёл в восторг:

– Хорошо-то как! Понятно всё, не то что у этих..., - погрозил он кулаком неведомым "этим", - проси что хочешь!

– Да что просить-то?
– Удивился улан, - Напечатай (они перешли на ты) да раздай по полкам - вот лучшая награда.

Фаворит императрицы остолбенел и уставился на новоявленного писателя вытаращенными глазами. Затем внезапно кинулся обниматься, со слезами на глазах.

Несколько минут спустя ситуация немного прояснилась - Разумовский настолько привык к просителям и откровенным ворам (нередко титулованным), тянущим у него из покоев всё, что не приколочено, что реакция нормального человека поразила его до глубины души.

Принц не был бессребреником, но и денег требовать не собирался - гораздо выгоднее ему казалось иметь могущественного человека должником. Мало ли - чины приятелям попросить или ещё что...

В итоге получил кольцо со здоровенным бриллиантом в качестве подарка, полторы тысячи золотых из стоявшей на столике шкатулки (больше там просто не было) и клинок:

" - Я слыхал, ты клинки хорошие собираешь. Держи вот - индийский тальвар** из настоящего вуца**"

Сколько стоил клинок из настоящего вуца, попаданец только догадывался - всяко больше своего веса в золоте. Да и перстень - бриллианты пока что стоили ОЧЕНЬ дорого****. Помимо ценных подарков, получил он и искреннего друга-покровителя.

Напечатали за счёт самого Разумовского***** в количестве пятиста экземпляров каждая книга, кои и раздали по гвардии - одна на роту и армии - одна на полк. Около сотни экземпляров попали во всевозможные учебные заведения, вроде того же Шляхетского корпуса, а оставшиеся разобрали придворные - книги фаворит просто сложил у себя в покоях, прекрасно зная повадки титулованного ворья...

Развлекая болеющую императрицу, инспектируя армейское имущество и занимаясь написанием книг, Владимир почти не встречался с Петром Фёдоровичем - Наследник весьма скептически относился к безалаберному двору Елизаветы и жил отдельно, нечасто появляясь на постоянных праздниках. Будущий император достаточно равнодушно отнёсся к улану, а позже при редких встречах окидывал его неприязненными взглядами.

Причина выяснилась случайно - Разумовский считался человеком Екатерины, хотя именно "считался", ведь бесхитростный фаворит привечал всех. Объясняться пришлось через Воронцову, любовницу Петра. Рослая, габаритная, на диво спокойная и добродушная девица красотой не блистала, но и уродкой не была - как бы там не злословила партия Екатерины.

– Я вообще не собираюсь встревать в ваши баталии, - не слишком откровенно сказал попаданец.
– Это их брак и их отношения, так что сами пусть и разбираются. Разумовский тоже вряд ли на чьей-то стороне - характер не тот.

– Да я Петру постоянно об этом говорю, но жена его совершенно запутала, интриганка, - простодушно сказала Воронцова.

В следующий раз, столкнувшись в коридорах дворца, Наследник был вполне любезен с попаданцем, но в меру - просто дал понять, что понял и оценил его слова.

Екатерина после слов о невмешательстве в супружескую жизнь тоже успокоилась - до этого она откровенно с ним заигрывала, впечатлённая как внешностью улана, так и боевыми подвигами. Ди чего греха таить - происхождение тоже играло какую-то роль. Ну а раз потенциальный кавалер столь открыто выразил нейтралитет, то не стоит и лезть - баба она была всё-таки умная.

Вскоре после разговора о нейтралитете князю выделили новые покои во дворце. Что было тому виной - заявленная политическая позиция, вмешательство Разумовского или самой императрицы, было не ясно - выделили и всё тут.

– А неплохо, - сообщил Тимоня, деловито командующий лакеями, - просторно.

Простор и правда был - спальня самого князя, зала, кабинет и несколько небольших комнатушек, которые можно было приспособить как для слуг, так и под кладовки.

– Княже, я сюды заселюсь, можно?
– Денщик показал на небольшую, узкую комнатушку без окна.

– Да заселяйся, - отмахнулся командир, - а то я не понял, зачем тебе комната с двумя входами.

– Ну так, - осклабился слуга, - вестимо - баб водить, да так, чтобы тебя не тревожить.

Главное в новых покоях была не площадь, а расположение - были они неподалёку от покоев Государыни и тем самым она давала понять окружающим своё расположение. А поскольку несмотря на свою легкомысленность, по мужикам она не бегала, то ситуация окружающими была воспринята однозначно - Грифича императрица воспринимает как родственника.